– Нет, – тихо сказала она. – То, чего он искал, я никогда не смогу ему дать.
Марина сидела на веранде в компании Слейда и немалого количества людей, чьих имен она так и не успела запомнить, когда подъехал Джо. Казалось, он не заметил ни Марины, ни остальных. Погруженный в свои мысли, он вылез из машины и пошел к конюшне.
– Что это его так озаботило? – пробормотал Слейд.
– Откуда мне знать, – пожала плечами Марина. – Я всего лишь его жена, а не духовник.
– Не говори так, любовь моя, а то у меня опасно разыгрывается воображение.
В тот момент Марине было все равно, что подумает Слейд.
Ей было смертельно скучно находиться здесь, посреди пустоты, пленницей обстоятельств, над которыми она была не властна. Единственным занятием, способным хоть как-то развеять тоску, могло бы стать изучение тех людей, невольной заложницей которых она оказалась.
– Ты знал Кристину в то время, когда она была замужем за Джозефом?
Слейд откинулся назад, закинув руки за голову, а длинные ноги протянул вперед.
– Хотел бы, но не довелось. Однако я не раз пытался представить эту парочку вместе, и получалось у меня всегда черт знает что!
– Я тебя понимаю, они очень разные, и все же у меня такое ощущение, будто они очень любили друг друга. Слейд изучал мыски своих видавших виды кроссовок.
– Красивые кожаные туфли цвета коньяка.
– Слейд, ты о чем?
– О паре туфель, на которую я положил глаз.
– Какого черта ты заговорил об обуви?
– Стоит упомянуть Кристину и Бойскаута, и я тут же начинаю думать о тех дорогих туфлях.
– Ты очень странный человек, Слейд. Слейд рассмеялся:
– Я по крайней мере не прячу всякое барахло на чердаке, любовь моя.
Марина чуть не вскочила.
– Я… Я не знаю, о чем ты.
– Так, ничего. Откровение одного воришки другому.
– Ты, должно быть, что-то напутал.
– Нет, не думаю, – сказал Слейд, нежно похлопав по кожаному футляру фотоаппарата. – Как там говорится? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Он, должно быть, лжет. Не может быть, чтобы он сфотографировал ее тайник. Лучше об этом не думать.
– Недостаток сна дурно сказывается на твоем воображении.
– Оптика, часы нашего Бойскаута и пригоршня бриллиантов Кристины. И это только начало. Мне стоит продолжать?
– Нет, – ответила Марина. – Этого хватит.
– Мне нравится решимость в женщинах. Тебе представилась возможность, и ты ее мгновенно использовала.
– Все не совсем так.
– Бедная миссис Кукумбо. Неудивительно, что ты решила вернуть мне одну из моих линз.
– Я нашла ее, – быстро проговорила Марина. – Ты должен был поблагодарить меня, а не обвинять неизвестно в чем.
– Попробуй высказаться начистоту. Полегчает.
Сердце у Марины готово было выпрыгнуть из груди.
– Ты все равно ничего не поймешь.
– Черта с два, пойму. Мы с тобой одного поля ягоды, Марина. Ни ты, ни я не имеем и половины того, чего хотели бы.
Слейд понимающе улыбнулся и подмигнул.
– Но мы постепенно придем к тому, чего хотим, потому что умеем копить, не так ли?
Марина могла бы обрушить на Слейда поток оскорблений, назвать лжецом и все прочее, отрицать все, дать ему пощечину и потребовать немедленных извинений. Но ей и в самом деле надоела навязанная роль маленького ничтожества, женщины, оказавшейся замужем за человеком, который ее не любит, и она решила, что неплохо бы немного поупражнять волю и ум.
– Да, – с улыбкой ответила Марина, – мы с тобой умеем копить на черный день.
– Вопрос в том, для чего нам копить, – сказал Слейд и вопросительно взглянул на Марину – та кивнула ему, давая знак продолжать. – Я был беден, Марина, и, черт побери, мне это совсем не нравилось. Но у меня сложилось впечатление, что ты и понятия не имеешь, что такое жить в нужде.
– Посмотри на меня, – предложила Марина. – Видишь, во что я одета? Ты должен был догадаться, что я небогата.
Слейд смерил ее взглядом:
– Хороший ход, любовь моя, но я не такой простак. Выбор одежды для тебя вопрос тактики, и не более.
– Откуда ты знаешь?
– С такими, как ты, я встречался раньше. Серые мышки с претензиями на социальную совестливость.
– Ты позволяешь себе слишком многое!
– Но ты сама захотела быть серой мышкой. Модная стрижка, чуть-чуть косметики… Марина махнула рукой:
– Я совсем не об этом. Ты говоришь о социальной справедливости так, как будто эти слова – пустой звук.
– Так и есть: клише для политиков. Говоря о социальной справедливости, умные люди набивают карманы и приписывают нули к банковским счетам.
– Как цинично.
– Я не циник, милая, я – реалист. И бедный человек меня бы понял. – Слейд победно улыбнулся. – Вот так я и узнал, что ты родилась с серебряной ложкой во рту.
– Привилегии и деньги не одно и то же, – неожиданно для самой себя сказала Марина: вместо того чтобы заниматься софистикой, надо бы закрыть тему.
– Для меня нет никакой разницы, родился ли человек с громким титулом или кругленькой суммой на банковском счете. Одно предопределяет другое.
– И ты собираешься рассказать о том, что знаешь, моему мужу? – спросила Марина, больше опасаясь, что об украденных бриллиантах узнает Кристина.
– А что, надо рассказать?
Марина в ответ всего лишь улыбнулась:
– Тебе решать.
Мнение Джо о ее моральном облике меньше всего интересовало Марину, и поэтому, узнай он обо всем, в ее жизни мало что изменилось бы, Кристина – другое дело. Слава Богу, Слейд об этом не знал.
– Ты могла бы убедить меня сохранить твой секрет в тайне.
– Я не собираюсь с тобой спать, если ты мне это предлагаешь.
Слейд рассмеялся, и Марина презрительно поджала губы.
– Ты грубая скотина, даже если мнишь себя любимчиком женщин.
– Ты не поняла, почему я смеюсь, любовь моя. Я собираюсь получить от тебя куда больше, чем ты предполагаешь, за соблюдение конфиденциальности.
Слейд перегнулся через стол и ущипнул ее за щеку.
– Я прошу не твоего тела, Марина, мне нужна твоя история. Ты не любишь этого престарелого Бойскаута, за которым ты замужем, и, следовательно, должна быть какая-то чертовски серьезная причина тому, что вы вместе.
– Как ты смеешь! Я…
– Можешь лгать всем остальным, но не мне. Мы с тобой из одного теста.
– Что за нелепость? – пожав плечами, сказала Марина. Слейд скрестил ноги и задумчиво взглянул на собственные ступни.
– Что ты думаешь насчет туфель из мягкой кордовской кожи глубокого коньячного цвета?
– Что ты так зациклился на этих туфлях?
– Ты мне расскажешь свою историю, любовь моя, я тебе – мою. Так и время пройдет веселее. Здесь, вдали от цивилизации, порой ужасно скучно.
– Никогда!
– Молодость, молодость, – назидательно произнес Слейд, которому самому от силы было двадцать пять. – Неужели ты не знаешь, что никогда нельзя говорить «никогда»?
– Ты меня шантажируешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75