– Ты же знаешь, что у Наймуддина нет денег.
Наджиб покорно закивал. Он понял, что должен был догадаться. Но даже в самых безумных своих мечтах никогда не подозревал, что у Абдуллы есть на него виды. Особенно если учесть, что он и дня не провел вместе с ним.
– Но какое отношение к твоим планам имеет мое образование? – с любопытством поинтересовался Наджиб.
– Говорят, что на Западе образование, полученное в престижном университете, приравнивается к получению доступа в престижный клуб.
Наджиб не смог скрыть своего удивления. Он никогда бы не подумал, что Абдулла знает так много о таких вещах, как образование. Ведь единственное, к чему он когда-либо проявлял интерес, это оружие и насилие.
– Мой план заключается в следующем, – продолжал Абдулла. – В Гарварде ты подружишься с людьми, с которыми иначе тебе никогда бы не представилась возможность познакомиться, а дружба с ними сослужит нам хорошую службу в далеком будущем. Ты встретишься с молодыми людьми, которые впоследствии будут представлять мощные силы в бизнесе и займут высшие места в правительстве, а со временем, возможно, смогут поделиться с тобой важными секретами. Ты же, в свою очередь, сможешь в некоторых случаях повернуть их мысли в определенную сторону. В нашу сторону.
Наджиб во все глаза смотрел на него, находясь под впечатлением дерзости и дальновидности этого плана.
Абдулла задумчиво улыбнулся и взглянул на Наджиба.
– Так что, Как видишь, твое участие совершенно необходимо. Нелегко подружиться с нашими врагами и узнать, как работает их мозг, а тем более оказывать на них влияние и завоевать их доверие и уважение. По, только добившись этого, мы сможем действительно эксплуатировать иностранцев в своих целях. Только подумай, какие широкие возможности откроются перед нами! Если ты сможешь основать какое-то дело, законное дело, которое будет удачным и уважаемым, но в действительности станет служить прикрытием для нашей деятельности, западные банки и даже евреи, – он негромко рассмеялся, – смогут, не подозревая об этом, финансировать нашу борьбу, а мы сможем покупать любое оружие и политиков, которые нам понадобятся. Их заводы станут нас снабжать, пусть косвенно, бомбами! Их корабли смогут доставлять их нам! Мы будем в состоянии подорвать сам фундамент, на котором стоит Израиль, а если па то будет воля Всевышнего, и сами эти кичащиеся своим богатством западные страны.
– Есть только одна загвоздка, – заметил Наджиб. – По своему опыту в Итоне я знаю, что люди на Западе не любят арабов. Они презирают нас и считают ниже себя.
– Значит, ты должен изменить их образ мыслей. Ты будешь богатым студентом, а, следовательно, популярным. Впоследствии ты станешь еще богаче, а значит, и еще популярнее. Иностранцы боготворят деньги, лежащие в их банках-храмах, больше, чем самого Бога в церкви. Они просто ослеплены богатством. Наступает момент, когда они готовы простить что угодно – даже убийство, – если дело касается миллионов долларов.
– Миллионы получить не так-то просто, – предостерег Наджиб.
– Если посеять денежные семена, то при надлежащем уходе и с помощью нужных людей, которые смогут направлять их рост, состояние будет увеличиваться.
– Но у нас нет денег.
– Есть. Я дам тебе их так же, как дал на твое образование. На свете много богатых арабов, которые не осмеливаются открыто выступить в нашу защиту из страха лишиться американских инвестиций, но которые предложили нам свою финансовую поддержку. И ты, Наджиб Аль-Амир, станешь во главе всего этого. Ты будешь отчитываться только передо мной. Обладая настоящей властью, – экономической властью, – мы сможем добиться большего, чем со всеми ружьями и кинжалами! Со временем… Кто знает? – Он пожал плечами, и на губах его заиграла едва заметная улыбка. – Возможно, нам удастся стать силой, с которой придется считаться всему миру.
Наджиб со все возрастающим уважением смотрел на Абдуллу.
– Я… благоговею перед тобой. Блестящий план.
– Это так, – Абдулла помолчал. – Значит, ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?
Наджиб заколебался. Казалось, Абдулла предусмотрел абсолютно все – за исключением одной вещи.
– А как быть с теми евреями из кибуца? Теми, кто убил мою сестру и украл нашу воду? Неужели я никогда не смогу отомстить им за то, что они совершили?
Лицо Абдуллы потемнело от ярости.
– Мои планы относительно тебя слишком важны, чтобы позволить обычной мести помешать им! – холодно произнес он. – Смахни песок со своих глаз и перестань быть таким слепцом! Ты заставишь их, а вместе с ними и миллионы других, сторицей заплатить за все! Неужели ты этого не понимаешь?
– Но я же поклялся отомстить, – упрямо произнес Наджиб.
– Я знаю – Абдулла окинул взглядом хищное лицо, в котором не было прощения, темные подернутые влагой глаза, ставшие холодными как лед, и упрямо стиснутые челюсти. Но он видел не только это; он видел молодого человека – свое самое мощное оружие. Будущее зависело от него, и ничто не должно было помешать этому. Если Наджиб сейчас совершит какую-нибудь глупость, он загубит план, вынашиваемый многие годы. – В свое время мы обсудим твою личную месть, – категорическим тоном проговорил он, намереваясь положить конец этому разговору.
Наджиб улыбнулся. Теперь он был в себе уверен. Абдулла дал ему понять, что он незаменим.
– Я сделаю так, как ты желаешь, дядя, – спокойно произнес он, – но ты должен обещать мне одну вещь. Я буду ждать своего отмщения до тех пор, пока не подойдет срок, и я не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу твои планы. Но, когда пробьет час уничтожить еврейское поселение и его вождей вместе с их семьями, я хочу участвовать в этом. Лично. Я намерен сдержать данный мною обет.
– Очень хорошо. – Абдулла кивнул. – Это можно устроить. – Он был доволен, но намеренно не показывал этого. – Только запомни одну вещь, племянник, – предостерег он, – и никогда об этом не забывай. Одной ногой ты будешь стоять в западном мире, а другой – в нашем. Ты станешь богатым и могущественным, но не позволяй богатству и власти соблазнить себя. Ни на мгновение не забывай, что ты поклялся мне в верности. Потому что, если это произойдет… – Угроза повисла в воздухе.
«Я буду уничтожен, и такая же участь постигнет моих ближайших родственников, моих детей и внуков, – подумал Наджиб. – Весь мой род, те, кто уже родился и кому еще только предстоит родиться».
В последнюю неделю августа Наджиб вновь сменил свою ghutra и халат на западный костюм и отбыл в Соединенные Штаты. Он пробыл там четыре года до окончания Гарварда. Когда он уезжал, в его записной книжке было полно фамилий новых друзей – фамилий, при виде которых в памяти возникали образы президентов – бывших и нынешних, послов, судей, членов Верховного суда, банкиров и бесчисленных миллионеров из всех сфер делового мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Наджиб покорно закивал. Он понял, что должен был догадаться. Но даже в самых безумных своих мечтах никогда не подозревал, что у Абдуллы есть на него виды. Особенно если учесть, что он и дня не провел вместе с ним.
– Но какое отношение к твоим планам имеет мое образование? – с любопытством поинтересовался Наджиб.
– Говорят, что на Западе образование, полученное в престижном университете, приравнивается к получению доступа в престижный клуб.
Наджиб не смог скрыть своего удивления. Он никогда бы не подумал, что Абдулла знает так много о таких вещах, как образование. Ведь единственное, к чему он когда-либо проявлял интерес, это оружие и насилие.
– Мой план заключается в следующем, – продолжал Абдулла. – В Гарварде ты подружишься с людьми, с которыми иначе тебе никогда бы не представилась возможность познакомиться, а дружба с ними сослужит нам хорошую службу в далеком будущем. Ты встретишься с молодыми людьми, которые впоследствии будут представлять мощные силы в бизнесе и займут высшие места в правительстве, а со временем, возможно, смогут поделиться с тобой важными секретами. Ты же, в свою очередь, сможешь в некоторых случаях повернуть их мысли в определенную сторону. В нашу сторону.
Наджиб во все глаза смотрел на него, находясь под впечатлением дерзости и дальновидности этого плана.
Абдулла задумчиво улыбнулся и взглянул на Наджиба.
– Так что, Как видишь, твое участие совершенно необходимо. Нелегко подружиться с нашими врагами и узнать, как работает их мозг, а тем более оказывать на них влияние и завоевать их доверие и уважение. По, только добившись этого, мы сможем действительно эксплуатировать иностранцев в своих целях. Только подумай, какие широкие возможности откроются перед нами! Если ты сможешь основать какое-то дело, законное дело, которое будет удачным и уважаемым, но в действительности станет служить прикрытием для нашей деятельности, западные банки и даже евреи, – он негромко рассмеялся, – смогут, не подозревая об этом, финансировать нашу борьбу, а мы сможем покупать любое оружие и политиков, которые нам понадобятся. Их заводы станут нас снабжать, пусть косвенно, бомбами! Их корабли смогут доставлять их нам! Мы будем в состоянии подорвать сам фундамент, на котором стоит Израиль, а если па то будет воля Всевышнего, и сами эти кичащиеся своим богатством западные страны.
– Есть только одна загвоздка, – заметил Наджиб. – По своему опыту в Итоне я знаю, что люди на Западе не любят арабов. Они презирают нас и считают ниже себя.
– Значит, ты должен изменить их образ мыслей. Ты будешь богатым студентом, а, следовательно, популярным. Впоследствии ты станешь еще богаче, а значит, и еще популярнее. Иностранцы боготворят деньги, лежащие в их банках-храмах, больше, чем самого Бога в церкви. Они просто ослеплены богатством. Наступает момент, когда они готовы простить что угодно – даже убийство, – если дело касается миллионов долларов.
– Миллионы получить не так-то просто, – предостерег Наджиб.
– Если посеять денежные семена, то при надлежащем уходе и с помощью нужных людей, которые смогут направлять их рост, состояние будет увеличиваться.
– Но у нас нет денег.
– Есть. Я дам тебе их так же, как дал на твое образование. На свете много богатых арабов, которые не осмеливаются открыто выступить в нашу защиту из страха лишиться американских инвестиций, но которые предложили нам свою финансовую поддержку. И ты, Наджиб Аль-Амир, станешь во главе всего этого. Ты будешь отчитываться только передо мной. Обладая настоящей властью, – экономической властью, – мы сможем добиться большего, чем со всеми ружьями и кинжалами! Со временем… Кто знает? – Он пожал плечами, и на губах его заиграла едва заметная улыбка. – Возможно, нам удастся стать силой, с которой придется считаться всему миру.
Наджиб со все возрастающим уважением смотрел на Абдуллу.
– Я… благоговею перед тобой. Блестящий план.
– Это так, – Абдулла помолчал. – Значит, ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?
Наджиб заколебался. Казалось, Абдулла предусмотрел абсолютно все – за исключением одной вещи.
– А как быть с теми евреями из кибуца? Теми, кто убил мою сестру и украл нашу воду? Неужели я никогда не смогу отомстить им за то, что они совершили?
Лицо Абдуллы потемнело от ярости.
– Мои планы относительно тебя слишком важны, чтобы позволить обычной мести помешать им! – холодно произнес он. – Смахни песок со своих глаз и перестань быть таким слепцом! Ты заставишь их, а вместе с ними и миллионы других, сторицей заплатить за все! Неужели ты этого не понимаешь?
– Но я же поклялся отомстить, – упрямо произнес Наджиб.
– Я знаю – Абдулла окинул взглядом хищное лицо, в котором не было прощения, темные подернутые влагой глаза, ставшие холодными как лед, и упрямо стиснутые челюсти. Но он видел не только это; он видел молодого человека – свое самое мощное оружие. Будущее зависело от него, и ничто не должно было помешать этому. Если Наджиб сейчас совершит какую-нибудь глупость, он загубит план, вынашиваемый многие годы. – В свое время мы обсудим твою личную месть, – категорическим тоном проговорил он, намереваясь положить конец этому разговору.
Наджиб улыбнулся. Теперь он был в себе уверен. Абдулла дал ему понять, что он незаменим.
– Я сделаю так, как ты желаешь, дядя, – спокойно произнес он, – но ты должен обещать мне одну вещь. Я буду ждать своего отмщения до тех пор, пока не подойдет срок, и я не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу твои планы. Но, когда пробьет час уничтожить еврейское поселение и его вождей вместе с их семьями, я хочу участвовать в этом. Лично. Я намерен сдержать данный мною обет.
– Очень хорошо. – Абдулла кивнул. – Это можно устроить. – Он был доволен, но намеренно не показывал этого. – Только запомни одну вещь, племянник, – предостерег он, – и никогда об этом не забывай. Одной ногой ты будешь стоять в западном мире, а другой – в нашем. Ты станешь богатым и могущественным, но не позволяй богатству и власти соблазнить себя. Ни на мгновение не забывай, что ты поклялся мне в верности. Потому что, если это произойдет… – Угроза повисла в воздухе.
«Я буду уничтожен, и такая же участь постигнет моих ближайших родственников, моих детей и внуков, – подумал Наджиб. – Весь мой род, те, кто уже родился и кому еще только предстоит родиться».
В последнюю неделю августа Наджиб вновь сменил свою ghutra и халат на западный костюм и отбыл в Соединенные Штаты. Он пробыл там четыре года до окончания Гарварда. Когда он уезжал, в его записной книжке было полно фамилий новых друзей – фамилий, при виде которых в памяти возникали образы президентов – бывших и нынешних, послов, судей, членов Верховного суда, банкиров и бесчисленных миллионеров из всех сфер делового мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115