Они встречались редко, от чего каждая встреча казалась значительной. Взрослые утверждают, что любовь в четырнадцать лет – не более чем любовь брата и сестры. Но так говорят те, кто забыл, что такое настоящая любовь. Когда любят не за что, не почему, а просто потому, что хочется Ей стать им, а Ему – ею.
Рите нравилось чувствовать себя сильной, на трассе у нее возникло именно это ощущение. Оно горячило кровь, но мишень, которая появлялась перед ней в конце каждого круга, заставляла «выключать» этот огонь. Потому что меткий выстрел требует умения взять под контроль все свои чувства.
Пробежав круг с винтовкой за спиной, она подкатывала к стрелковому коридору, в пятидесяти метрах от нее белела металлическая мишень с пятью черными отверстиями. У нее в магазине пять пуль, ими она должна поразить черные тарелки. Они упадут, а на их место поднимутся белые тарелки. Если нет на мишени черных пятен, значит, она не промахнулась, и у нее не будет штрафных очков.
Рита одинаково метко стреляла и лежа, и стоя. Легкая, сильная, гибкая в оранжевом беговом костюме, с невесомыми палками, в удобных ботинках, с винтовкой на спине, она обещала своему тренеру победу за победой.
Он помогал ей. Ей исполнилось четырнадцать с половиной, когда она стала мастером спорта по лыжным гонкам.
Рита Маслова выступала в команде юниоров, но тренер собирался выставить ее в женской команде на региональных соревнованиях. Это допускается по регламенту.
Несмотря на то что Ивану надо беречь горло, он бегал на лыжах с Ритой, стрелял, когда приезжал к ней в свободный день. Тренер, наблюдая за ним, говорил – если не задастся карьера певца, пусть приходит в биатлон.
Но Иван пел все лучше, в зимние каникулы он уезжал на гастроли в Екатеринбург.
Рита тоже делала успехи, она собиралась с командой в Пермь, на юношеские соревнования по биатлону.
Оба вернулись с наградами.
– Ты знаешь, когда прошли первые соревнования по биатлону? – Рита смотрела на Ивана так, будто призывала его удивиться еще до того, как она ему скажет, когда это было. – Ты просто не поверишь…
– Тебе поверю, – тихо сказал он. – Всегда.
Она рассмеялась, потому что мурашки, которые пробежали по спине, ее испугали. Он так произнес слово «тебе» и слово «всегда»… Она, чтобы не думать ни о чем постороннем, выпалила:
– В 1767 году! Две с половиной сотни лет назад! Биатлон придумали норвежцы. Сначала охотники, а потом на лыжи с винтовками встали военные.
– Ого, – Иван удивился. Но, кажется, меньше, чем она ожидала. Похоже, его удивило больше то, что, наконец, они с Ритой встретились.
Они шли по аллее Академгородка, Иван приехал к ней в воскресенье, одно из редких свободных.
Они не думали, что в Новосибирске будет так трудно встретиться и главным способом общения будут «эсэмэски».
– Я выбрала индивидуальную гонку, – рассказывала Рита.
– Сколько километров? – спросил Иван.
– Пятнадцать. У меня будет по пять мишеней на четырех огневых рубежах, – гордо сообщила она.
– Мой отец уверен, что ты не промахнешься.
– Ой, не надо. Потому что за каждый промах прибавляют минуту времени. А ее нагнать… у-у-у…
– Тяжелая винтовка? – спросил Иван.
– Не тяжелее, чем у твоего отца. Три с половиной килограмма. Но чтобы она не падала из рук, мы будем летом заниматься греблей.
– Да, гребля прибавляет силы, – согласился Иван. – Если бы мы с тобой летом поехали к моим родителям, ты бы гребла на наших лодках…
– Что ты! Летом мы должны гонять по специальной лыжероллерной трассе. – Рита даже замахала руками.
– Понимаю. Я тоже летом не поеду домой. Гастроли, – сказал Иван.
Весной срок гранта истек. Родителям Риты пришлось решать: если она остается в этой спортивной школе, они должны платить за учебу. Потому что она – не представитель малого народа Севера.
С Иваном все по-другому. Он манси, у него редкий дар, и сама школа готова учить его бесплатно.
Ритины родители, которые уже устроились в ближнем Подмосковье, в Одинцово – на электричке до Москвы полчаса, подумали и решили, что лучше всего дочь устроить в здешнюю спортивную школу, тем более, у нее заметные успехи в биатлоне.
Качели опустились вниз из поднебесья…

Глава 21. Какой ты крови?

– Ты знаешь, что такое биотоп? – спросил Ритин отец свою жену.
Неожиданным вопросом он хотел остановить поток слов, который обрушился на него. Сейчас они говорили о дочери и ее друге, Иване Гришкине. Жена никак не могла понять Риту – надо же, ее самый-самый близкий друг, как она называла его, представляя родителям, так выглядит.
Сейчас она умолкла, пытаясь понять, чего хочет от нее муж.
– Биотоп, – повторила она. Было видно по лицу, как быстро перебирает Светлана Андреевна в голове разные слова, расставленные в своем, только ей известном порядке. Конечно, это слово она знает, она изучала биологию.
– Это… это место обитания определенного вида живых существ, – наконец сформулировала она. – А что? Почему тебя интересует это понятие? Кажется, мы говорим о вещах более простых. Я волнуюсь…
– Потому что биотоп, – снова прервал поток слов Николай Дмитриевич, – зависит не только от тех, кто населяет определенное место. Сам биотоп зависит от тех, кто его населяет. Понимаешь? К примеру, в степи живут дикие козы. Они вытаптывают подрост, только поэтому степь остается степью, а не покрывается кустарником. Что происходит, когда козы исчезают?
– Что, что, – сердито фыркнула Светлана Андреевна.
– А то, что подрост становится кустарником, потом лесом. И это уже совершенно другой биотоп…
– К чему ты клонишь? – вдруг рассердилась она.
– Я клоню к тому, что из-за нашего вмешательства биотоп Ивана Гришкина и его родных исчезает. Они вынуждены покидать его.
– Так что же?
– А то, что я сам, своими поисками нефти на его землях, толкаю его навстречу нашей дочери. Не он преследует ее, как ты только что сказала, я гоню его следом за ней. Поэтому нужно отнестись к нему и к чувствам дочери…
– Ага-а, ты испытываешь чувство вины за изменение биотопа, а дочь – плата за вину? Ты хочешь, чтобы твои внуки были наполовину манси?
– Почему нет? Главное в отце детей – талант. Я – живой тому пример.
– Ты-ы! – выдохнула Светлана. – Из-за тебя наша дочь училась в интернате черт знает где! А там…
– Погоди, не горячись. Если бы не мой талант, мы все жили бы до конца дней где-нибудь на буровой, в вагончике. Забыла, как там? – Он насмешливо посмотрел на жену.
– Ну… помню. Я все помню… Но ты же не манси.
– Нет, но моя бабушка кто? Не помнишь? Она башкирка. – Николай Дмитриевич с улыбкой посмотрел на жену.
– М-м-м… – что-то неопределенное пробормотала Светлана Андреевна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21