Даже если так, в ее взгляде Оливеру почудилось что-то похожее на любопытство, словно она уловила его смущение.
Оливер мысленно взмолился о том, чтобы тайна намеков Рианон немедленно разъяснилась. Мог ли кто-нибудь из людей Строссена наведаться к ней? Могла ли она мстить Оливеру за то, что он от нее что-то скрыл? Или все же за этим ничего не стоит, кроме невинной игры, и Рианон по чистой случайности задела его больное место?
А она застенчиво улыбалась:
– Вы правда считаете, что у меня красивая грудь?
– Да, – прошептал он.
Она опять бросила взгляд на фотографии.
– Я могу раздеться, если хотите.
– Очень хочу, – негромко отозвался Оливер.
Взгляды их встретились. Блузка Рианон соскользнула с плеч и осталась на поясе, удерживаемая ремнем.
– Ты чудо! – выдохнул Оливер.
– Что вы, благодарю…
Рианон сделала вид, что хочет отступить, но он сжал ее руку и притянул к себе.
– Не надо, родная. Хватит. – Голос его звучал грубовато. – Я хочу тебя, а не прекрасную незнакомку. Ты мне нужна, я хочу заняться любовью, но при условии, что со мной будешь ты.
– Да что с тобой, Оливер? – Рианон неуверенно хихикнула. – Ты как будто испугался.
– Вовсе нет, – солгал он. – Просто я схожу по тебе с ума, я соскучился так, что не смогу заняться любовью с другой женщиной. Даже если в ее роли выступишь ты.
Он крепко поцеловал ее в губы, она прижалась к нему, ее язык скользнул к нему в рот.
Пенис напрягся до предела, но он уже не испытывал неодолимого желания немедленно войти в нее. Ему хотелось просто обнимать Рианон, прижиматься к ней, чувствовать, что она дрожит от желания и любви, так же как и он сам. Он не может ее потерять, видит Бог. Оливер мысленно пообещал себе, что не потеряет ее. Все пройдет по плану. Он готов погибнуть, если не будет другого выхода, но положит конец этому кошмару. Да, он готов… Однако в глубине души по-прежнему было неспокойно. Достанет ли мужества расстаться с жизнью? Остается надеяться на Всевышнего. Бог не допустит, чтобы они прибегли к самому худшему.
* * *
Двое суток спустя Оливер, сидя за рулем взятого напрокат “бьюика”, катил по 9-му федеральному шоссе в сторону округа Вестчестер. До обширных загородных владений Тео Строссена, раскинувшихся в долине Гудзона, оставалось около двадцати миль.
В десять часов по радио начался выпуск новостей, открывшийся сообщением о визите президента в ЮАР. Затем последовал комментарий, посвященный противостоянию в Боснии. Оливер переключил радио на другой канал, поймал музыку и выехал на левую полосу, чтобы обогнать грузовик. Выглядел он как никогда изможденным, на подбородке выступила двухдневная щетина, глаза потускнели. Но, несмотря на почти невыносимую усталость, мозг его лихорадочно работал. Сейчас в крови Оливера было столько адреналина, что он не смог бы заснуть, даже если бы захотел.
Нельзя сказать, чтобы эти два дня прошли удачно. Встреча с юристами не принесла ничего хорошего, и Магир все еще не видел способа выбраться из паутины, которой опутал его Строссен. Сейчас на карту было поставлено все – его бизнес, капиталы, недвижимость в Лондоне и Нью-Йорке и даже те деньги, что он держал в Джерси по секрету от старика. Если он откажется подчиниться Строссену, то потеряет все.
Но Магир еще надеялся. Сейчас он сосредоточился на управлении автомобилем и в который раз обдумывал, как пройдут следующие два дня. Их предстояло провести в особняке Строссена на берегу Гудзона. Именно в этом мрачноватом готическом дворце старый негодяй вершил дела, возился со своей ненаглядной семьей и принимал “приятелей”.
Въехав в Территоун, Оливер свернул с шоссе, попетлял по безлюдным окраинным улочкам и покинул город.
Луны в ту ночь не было, и небо над головой казалось бездонным океаном мрака. Густая, липкая жара, ни дуновения ветерка. Интересно, думал Оливер, что сказала бы Рианон, услышав, что дом, о котором они столько говорили, так и останется мечтой? Ему хотелось бы верить, что Рианон не покинула бы его, узнав, что на деньги, вложенные ею в покупку дома, уже наложил лапу Строссен.
Сейчас он проезжал мимо гигантских черных ворот усадьбы Романова. Это означало, что до цели оставалось всего восемь миль. Ему сделалось не по себе, показалось, что в этом месте все еще ощутим дух злодейства. За этой каменной стеной находился дом, в котором Макс Романов когда-то застрелил свою жену Каролин. Оливер слышал, что с той самой ночи в доме никто не живет, однако признаков начинающегося запустения не было заметно. Равно как и признаков того, что усадьба стала местом паломничества для праздных туристов и любителей мрачных тайн, упорно желающих докопаться до истины даже сейчас, когда после трагедии прошло больше года.
Через десять минут охранник поднял шлагбаум, и Оливер оказался во владениях Строссена. Чувствовал он себя так, словно проглотил холодный свинцовый шар. За деревьями он уже видел окна дома. В комнатах горели люстры. Возле парадного входа стоял “роллс-ройс” Строссена, “мерседес” его жены и “крайслер”, принадлежавший одному из сыновей старика.
Оливер вышел из машины. Из дома слышался детский смех; очевидно, внуки Строссена затеяли возню. В окне гостиной Оливер заметил ястребиный нос Рубена, старшего сына хозяина, невысокого и коренастого. Его глубоко посаженные глазки внимательно смотрели на Оливера. К тому же окну подошла супруга Строссена Рейчел, помахала Оливеру и тут же отвернулась; по-видимому, ее окликнули.
В дверях появился слуга и сообщил:
– Мистер Строссен у себя.
С этими словами он взял вещи Оливера, открыл перед ним дверь, сам вошел следом, и створки бесшумно сомкнулись.
Глава 11
– На следующей неделе, – говорила Рианон, отперев дверь и входя в квартиру, – мы запускаем как минимум два долгосрочных проекта. Больше всего меня интересует скандал в министерстве внутренних дел. Сюжет должен быть готов где-то через месяц. Кстати, у Риса во Франции кое-какие проблемы. Похоже, власти не в восторге от наших идей, а Англия не особенно пытается на них повлиять. Значит, мы растравили их раны. Керри в Сан-Франциско, она…
– Ну хватит, Рианон, – взмолилась Лиззи, прошла в комнату, швырнула сумку с покупками на один из диванов, а сама плюхнулась на другой и вытянула ноги. – Сто раз уже говорили. Да не развалится программа, пока ты будешь отдыхать, а если что и случится, так хоть поживем нормально, безо всей этой суеты.
Она громко зевнула. Рианон перемотала кассету на автоответчике, выслушала единственное сообщение и стерла его. Говорила и двигалась она как-то рассеянно, взгляд стал настороженным, кожа сделалась не такой свежей, как прежде.
– Чаю или вина? – спросила она у Лиззи. – Если вина, то – шампанского.
– Значит, вина, – тут же отозвалась Лиззи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Оливер мысленно взмолился о том, чтобы тайна намеков Рианон немедленно разъяснилась. Мог ли кто-нибудь из людей Строссена наведаться к ней? Могла ли она мстить Оливеру за то, что он от нее что-то скрыл? Или все же за этим ничего не стоит, кроме невинной игры, и Рианон по чистой случайности задела его больное место?
А она застенчиво улыбалась:
– Вы правда считаете, что у меня красивая грудь?
– Да, – прошептал он.
Она опять бросила взгляд на фотографии.
– Я могу раздеться, если хотите.
– Очень хочу, – негромко отозвался Оливер.
Взгляды их встретились. Блузка Рианон соскользнула с плеч и осталась на поясе, удерживаемая ремнем.
– Ты чудо! – выдохнул Оливер.
– Что вы, благодарю…
Рианон сделала вид, что хочет отступить, но он сжал ее руку и притянул к себе.
– Не надо, родная. Хватит. – Голос его звучал грубовато. – Я хочу тебя, а не прекрасную незнакомку. Ты мне нужна, я хочу заняться любовью, но при условии, что со мной будешь ты.
– Да что с тобой, Оливер? – Рианон неуверенно хихикнула. – Ты как будто испугался.
– Вовсе нет, – солгал он. – Просто я схожу по тебе с ума, я соскучился так, что не смогу заняться любовью с другой женщиной. Даже если в ее роли выступишь ты.
Он крепко поцеловал ее в губы, она прижалась к нему, ее язык скользнул к нему в рот.
Пенис напрягся до предела, но он уже не испытывал неодолимого желания немедленно войти в нее. Ему хотелось просто обнимать Рианон, прижиматься к ней, чувствовать, что она дрожит от желания и любви, так же как и он сам. Он не может ее потерять, видит Бог. Оливер мысленно пообещал себе, что не потеряет ее. Все пройдет по плану. Он готов погибнуть, если не будет другого выхода, но положит конец этому кошмару. Да, он готов… Однако в глубине души по-прежнему было неспокойно. Достанет ли мужества расстаться с жизнью? Остается надеяться на Всевышнего. Бог не допустит, чтобы они прибегли к самому худшему.
* * *
Двое суток спустя Оливер, сидя за рулем взятого напрокат “бьюика”, катил по 9-му федеральному шоссе в сторону округа Вестчестер. До обширных загородных владений Тео Строссена, раскинувшихся в долине Гудзона, оставалось около двадцати миль.
В десять часов по радио начался выпуск новостей, открывшийся сообщением о визите президента в ЮАР. Затем последовал комментарий, посвященный противостоянию в Боснии. Оливер переключил радио на другой канал, поймал музыку и выехал на левую полосу, чтобы обогнать грузовик. Выглядел он как никогда изможденным, на подбородке выступила двухдневная щетина, глаза потускнели. Но, несмотря на почти невыносимую усталость, мозг его лихорадочно работал. Сейчас в крови Оливера было столько адреналина, что он не смог бы заснуть, даже если бы захотел.
Нельзя сказать, чтобы эти два дня прошли удачно. Встреча с юристами не принесла ничего хорошего, и Магир все еще не видел способа выбраться из паутины, которой опутал его Строссен. Сейчас на карту было поставлено все – его бизнес, капиталы, недвижимость в Лондоне и Нью-Йорке и даже те деньги, что он держал в Джерси по секрету от старика. Если он откажется подчиниться Строссену, то потеряет все.
Но Магир еще надеялся. Сейчас он сосредоточился на управлении автомобилем и в который раз обдумывал, как пройдут следующие два дня. Их предстояло провести в особняке Строссена на берегу Гудзона. Именно в этом мрачноватом готическом дворце старый негодяй вершил дела, возился со своей ненаглядной семьей и принимал “приятелей”.
Въехав в Территоун, Оливер свернул с шоссе, попетлял по безлюдным окраинным улочкам и покинул город.
Луны в ту ночь не было, и небо над головой казалось бездонным океаном мрака. Густая, липкая жара, ни дуновения ветерка. Интересно, думал Оливер, что сказала бы Рианон, услышав, что дом, о котором они столько говорили, так и останется мечтой? Ему хотелось бы верить, что Рианон не покинула бы его, узнав, что на деньги, вложенные ею в покупку дома, уже наложил лапу Строссен.
Сейчас он проезжал мимо гигантских черных ворот усадьбы Романова. Это означало, что до цели оставалось всего восемь миль. Ему сделалось не по себе, показалось, что в этом месте все еще ощутим дух злодейства. За этой каменной стеной находился дом, в котором Макс Романов когда-то застрелил свою жену Каролин. Оливер слышал, что с той самой ночи в доме никто не живет, однако признаков начинающегося запустения не было заметно. Равно как и признаков того, что усадьба стала местом паломничества для праздных туристов и любителей мрачных тайн, упорно желающих докопаться до истины даже сейчас, когда после трагедии прошло больше года.
Через десять минут охранник поднял шлагбаум, и Оливер оказался во владениях Строссена. Чувствовал он себя так, словно проглотил холодный свинцовый шар. За деревьями он уже видел окна дома. В комнатах горели люстры. Возле парадного входа стоял “роллс-ройс” Строссена, “мерседес” его жены и “крайслер”, принадлежавший одному из сыновей старика.
Оливер вышел из машины. Из дома слышался детский смех; очевидно, внуки Строссена затеяли возню. В окне гостиной Оливер заметил ястребиный нос Рубена, старшего сына хозяина, невысокого и коренастого. Его глубоко посаженные глазки внимательно смотрели на Оливера. К тому же окну подошла супруга Строссена Рейчел, помахала Оливеру и тут же отвернулась; по-видимому, ее окликнули.
В дверях появился слуга и сообщил:
– Мистер Строссен у себя.
С этими словами он взял вещи Оливера, открыл перед ним дверь, сам вошел следом, и створки бесшумно сомкнулись.
Глава 11
– На следующей неделе, – говорила Рианон, отперев дверь и входя в квартиру, – мы запускаем как минимум два долгосрочных проекта. Больше всего меня интересует скандал в министерстве внутренних дел. Сюжет должен быть готов где-то через месяц. Кстати, у Риса во Франции кое-какие проблемы. Похоже, власти не в восторге от наших идей, а Англия не особенно пытается на них повлиять. Значит, мы растравили их раны. Керри в Сан-Франциско, она…
– Ну хватит, Рианон, – взмолилась Лиззи, прошла в комнату, швырнула сумку с покупками на один из диванов, а сама плюхнулась на другой и вытянула ноги. – Сто раз уже говорили. Да не развалится программа, пока ты будешь отдыхать, а если что и случится, так хоть поживем нормально, безо всей этой суеты.
Она громко зевнула. Рианон перемотала кассету на автоответчике, выслушала единственное сообщение и стерла его. Говорила и двигалась она как-то рассеянно, взгляд стал настороженным, кожа сделалась не такой свежей, как прежде.
– Чаю или вина? – спросила она у Лиззи. – Если вина, то – шампанского.
– Значит, вина, – тут же отозвалась Лиззи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140