— Лиз снова попыталась воодушевить собравшихся, но ответом ей было лишь несколько вежливых кивков.
Обескураженная реакцией подчиненных, Лиз поспешила перейти к следующему вопросу. Сообщив о некоторых готовящихся изменениях банковских ставок и общей политике «Премьер-банка», она решила, что пора дать собравшимся высказаться.
— Есть еще вопросы, которые вы хотите сейчас обсудить? — спросила начальница.
— Да, — сказала вдруг Тамми, никогда прежде не раскрывавшая рта на собраниях. — Кто-то кладет кучи в туалете и не смывает за собой.
— Как — кладет кучи? — переспросила Лиз.
— Ну как — облегчается и оставляет дерьмо в унитазе, не спуская воду.
— Она права, — подтвердила Линда. — Я видела это несколько раз. Отвратительная привычка. А однажды это было прямо на сиденье унитаза.
Другие женщины в зале закивали. Лиз приоткрыла рот в изумлении, словно услышанное было для нее полной неожиданностью, и это убедило Джину в том, что именно сама начальница делает это. Иначе как объяснить то, что все женщины хоть раз да натыкались на оставленные Сумасшедшей Засранкой, как окрестили ее Линда и Джина, маленькие «приятные» пустячки, а вот Лиз — якобы нет?
— Это ужасно. Даже не знаю, как с этим быть.
— А почему она так поступает? — поинтересовался Боб.
— Моя кошка так делает, когда злится, — доверительно сообщила Тамми. — Когда мы надолго оставляем ее одну, она гадит где попало — на диване, на покрывале, которым застлана кровать…
— Хватит, Тамми, — оборвала ее Лиз. — Я повешу в туалете объявление, чтобы люди не забывали спускать воду. Иногда представители других культур не умеют пользоваться туалетом, — добавила она, снисходительно улыбнувшись Джабин, иммигрантке из Ирака.
«Да как ты смеешь!» — подумала Джина, бросив на Лиз гневный взгляд, и громко сказала:
— О, вряд ли дело в этом. Я видела это несколько раз, когда никого из представителей других культур в банке не было.
То, с какой улыбкой Лиз смотрела на Джабин, взорвало Джину, вызвав в ней острую неприязнь к начальнице, и теперь се было не остановить.
— Мы с Линдой сравнивали наши наблюдения и отметили одну закономерность: ты всегда бывала в банке, когда это происходило.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Все ждали реакции Лиз: солжет ли она что-нибудь, отделавшись минимальными потерями, или резко прекратит разговор? Лиз сидела в своем кресле с каменным лицом. Она ничего не ответила — у нее не было слов. Она просто молчала, и в душе Джины почти проснулась жалость к ней. Однако Джина не забыла о том, как только что Лиз бессовестно пыталась свалить вину на Джабин.
«Боже мой, я облила дерьмом женщину, которая регулярно испражняется на сиденье унитаза, потому что ни на что другое не способна».
— Ладно, вопрос не в том, кто это делает, а в том, когда это прекратится. Думаю, ребята, на сегодня собрание завершено, — обратилась Джина к коллегам, жестом предложив им разойтись, и повернулась к начальнице: — Лиз, извини меня. Я не имела в виду ничего такого. Ты в порядке?
Не желая показывать, что унижена, Лиз ответила:
— Конечно, в порядке. Пойду повешу в туалете объявление. Должны же мы как-то остановить особу, которая это делает.
В этот момент Джине по-настоящему стало жаль Лиз. Неужели у нее остались какие-то иллюзии? Все поняли, что Сумасшедшая Засранка — это Лиз, тем не менее она упорно делает вид, будто ничего не произошло. Джина задалась вопросом, в здравом ли уме ее начальница.
— Боже мой, так вот во что превращают человека семнадцать лет работы в «Премьер-банке»! — сказала Джина Линде, глядя, как Лиз идет к себе в кабинет.
— Она как-то неуверенно двигается, Джина. Я беспокоюсь за нее.
— Мне жаль, что я поставила ее в столь неловкое положение, но она пыталась свалить вину на Джабин.
— Я заметила. Грязный прием.
— Ну, если раньше она питала ко мне неприязнь, теперь она меня ненавидит.
— Как вам нравится? — перебила ее Лиз, сунув им под нос большой лист с надписью: «Пожалуйста, не забывайте спускать за собой воду». Она улыбалась как ни в чем не бывало.
— Очень красиво, — помолчав, ответила Линда.
— Прекрасно, — добавила Джина.
Девушки смотрели, как начальница триумфально прошла в туалет, держа перед собой импровизированный плакат, словно знамя.
— Джина, — сказала Линда, — я думаю, тебе не о чем волноваться. По-моему, она уже забыла о твоих словах. Просто стерла услышанное со своего жесткого диска, если можно так выразиться.
— Наверное, — согласилась Джина и добавила: — Знаешь что, Линда? Надо бежать отсюда к чертовой матери.
— Я готова, сейчас пойдем.
— Нет, я имею в виду — совсем. Это место высасывает из людей жизненные соки. Посмотри на Лиз и господина Туша — они же больные.
— Полагаю, Джина, у них имелись отклонения еще до того, как они начали здесь работать.
— Линда, я буду искать другое место. Как ты выдержала здесь столько лет?
— Мне здесь не так уж плохо. Иногда работа мне даже нравится: большинство клиентов — приятные люди, и я охотно помогаю им, делая так, чтобы «Премьер-банк» не особенно на них наживался. Кроме того я хорошо знаю свое дело.
— Да, ты прекрасный работник в отличие от меня. «Верно, твоя работа оставляет желать лучшего».
— Ты заблуждаешься, у тебя просто нет мотивации. Помнишь вечер в пиццерии, когда Анни болтала о своем бизнесе? Если тебе не терпится вырваться отсюда, позвони ей.
— Мне кажется, она пыталась за тобой приударить, Линда.
Возможно. И кто ее обвинит? — Линда улыбнулась одной из редких улыбок, освещавших ее лицо с момента появления в банке Рене. — Но я уверена, что Анни посоветует что-нибудь дельное или даже предложит работу.
— Пожалуй, я так и сделаю. Это место доводит меня до белого каления, да и Лиз ведет себя как злобное животное. На Гомеса тоже порой находит: когда я надолго оставляю его одного или пытаюсь кормить дешевым кормом для собак, он норовит описать всю квартиру.
Джина не упомянула о том, что Гомес ужасно злился и в тех случаях, когда она приглашала гостей и не уделяла достаточно внимания своему питомцу. Так, например, случилось несколько лет назад, в тот вечер, когда они с Питером допоздна засиделись перед телевизором, потягивая вино. Они вообще не обращали внимания на беднягу пса, и Гомес разозлился настолько, что написал прямо на кровать, где спали Джина и Питер.
Именинник
Джина, Линда и Дэнис записали свои имена на листе ожидания в «Лориол плаза», популярном мексиканском ресторане, где подавали лучшие в Вашингтоне «Маргариты». Метрдотель вручила им бипер, и они, сидя в баре, ожидали, пока освободится столик. Прошло уже больше недели с тех пор, когда Линда узнала о том, что у Розы есть муж. Последние дни она безвылазно сидела дома, но Джина и слышать не хотела о том, чтобы подруга не пришла на день рождения Питера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Обескураженная реакцией подчиненных, Лиз поспешила перейти к следующему вопросу. Сообщив о некоторых готовящихся изменениях банковских ставок и общей политике «Премьер-банка», она решила, что пора дать собравшимся высказаться.
— Есть еще вопросы, которые вы хотите сейчас обсудить? — спросила начальница.
— Да, — сказала вдруг Тамми, никогда прежде не раскрывавшая рта на собраниях. — Кто-то кладет кучи в туалете и не смывает за собой.
— Как — кладет кучи? — переспросила Лиз.
— Ну как — облегчается и оставляет дерьмо в унитазе, не спуская воду.
— Она права, — подтвердила Линда. — Я видела это несколько раз. Отвратительная привычка. А однажды это было прямо на сиденье унитаза.
Другие женщины в зале закивали. Лиз приоткрыла рот в изумлении, словно услышанное было для нее полной неожиданностью, и это убедило Джину в том, что именно сама начальница делает это. Иначе как объяснить то, что все женщины хоть раз да натыкались на оставленные Сумасшедшей Засранкой, как окрестили ее Линда и Джина, маленькие «приятные» пустячки, а вот Лиз — якобы нет?
— Это ужасно. Даже не знаю, как с этим быть.
— А почему она так поступает? — поинтересовался Боб.
— Моя кошка так делает, когда злится, — доверительно сообщила Тамми. — Когда мы надолго оставляем ее одну, она гадит где попало — на диване, на покрывале, которым застлана кровать…
— Хватит, Тамми, — оборвала ее Лиз. — Я повешу в туалете объявление, чтобы люди не забывали спускать воду. Иногда представители других культур не умеют пользоваться туалетом, — добавила она, снисходительно улыбнувшись Джабин, иммигрантке из Ирака.
«Да как ты смеешь!» — подумала Джина, бросив на Лиз гневный взгляд, и громко сказала:
— О, вряд ли дело в этом. Я видела это несколько раз, когда никого из представителей других культур в банке не было.
То, с какой улыбкой Лиз смотрела на Джабин, взорвало Джину, вызвав в ней острую неприязнь к начальнице, и теперь се было не остановить.
— Мы с Линдой сравнивали наши наблюдения и отметили одну закономерность: ты всегда бывала в банке, когда это происходило.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Все ждали реакции Лиз: солжет ли она что-нибудь, отделавшись минимальными потерями, или резко прекратит разговор? Лиз сидела в своем кресле с каменным лицом. Она ничего не ответила — у нее не было слов. Она просто молчала, и в душе Джины почти проснулась жалость к ней. Однако Джина не забыла о том, как только что Лиз бессовестно пыталась свалить вину на Джабин.
«Боже мой, я облила дерьмом женщину, которая регулярно испражняется на сиденье унитаза, потому что ни на что другое не способна».
— Ладно, вопрос не в том, кто это делает, а в том, когда это прекратится. Думаю, ребята, на сегодня собрание завершено, — обратилась Джина к коллегам, жестом предложив им разойтись, и повернулась к начальнице: — Лиз, извини меня. Я не имела в виду ничего такого. Ты в порядке?
Не желая показывать, что унижена, Лиз ответила:
— Конечно, в порядке. Пойду повешу в туалете объявление. Должны же мы как-то остановить особу, которая это делает.
В этот момент Джине по-настоящему стало жаль Лиз. Неужели у нее остались какие-то иллюзии? Все поняли, что Сумасшедшая Засранка — это Лиз, тем не менее она упорно делает вид, будто ничего не произошло. Джина задалась вопросом, в здравом ли уме ее начальница.
— Боже мой, так вот во что превращают человека семнадцать лет работы в «Премьер-банке»! — сказала Джина Линде, глядя, как Лиз идет к себе в кабинет.
— Она как-то неуверенно двигается, Джина. Я беспокоюсь за нее.
— Мне жаль, что я поставила ее в столь неловкое положение, но она пыталась свалить вину на Джабин.
— Я заметила. Грязный прием.
— Ну, если раньше она питала ко мне неприязнь, теперь она меня ненавидит.
— Как вам нравится? — перебила ее Лиз, сунув им под нос большой лист с надписью: «Пожалуйста, не забывайте спускать за собой воду». Она улыбалась как ни в чем не бывало.
— Очень красиво, — помолчав, ответила Линда.
— Прекрасно, — добавила Джина.
Девушки смотрели, как начальница триумфально прошла в туалет, держа перед собой импровизированный плакат, словно знамя.
— Джина, — сказала Линда, — я думаю, тебе не о чем волноваться. По-моему, она уже забыла о твоих словах. Просто стерла услышанное со своего жесткого диска, если можно так выразиться.
— Наверное, — согласилась Джина и добавила: — Знаешь что, Линда? Надо бежать отсюда к чертовой матери.
— Я готова, сейчас пойдем.
— Нет, я имею в виду — совсем. Это место высасывает из людей жизненные соки. Посмотри на Лиз и господина Туша — они же больные.
— Полагаю, Джина, у них имелись отклонения еще до того, как они начали здесь работать.
— Линда, я буду искать другое место. Как ты выдержала здесь столько лет?
— Мне здесь не так уж плохо. Иногда работа мне даже нравится: большинство клиентов — приятные люди, и я охотно помогаю им, делая так, чтобы «Премьер-банк» не особенно на них наживался. Кроме того я хорошо знаю свое дело.
— Да, ты прекрасный работник в отличие от меня. «Верно, твоя работа оставляет желать лучшего».
— Ты заблуждаешься, у тебя просто нет мотивации. Помнишь вечер в пиццерии, когда Анни болтала о своем бизнесе? Если тебе не терпится вырваться отсюда, позвони ей.
— Мне кажется, она пыталась за тобой приударить, Линда.
Возможно. И кто ее обвинит? — Линда улыбнулась одной из редких улыбок, освещавших ее лицо с момента появления в банке Рене. — Но я уверена, что Анни посоветует что-нибудь дельное или даже предложит работу.
— Пожалуй, я так и сделаю. Это место доводит меня до белого каления, да и Лиз ведет себя как злобное животное. На Гомеса тоже порой находит: когда я надолго оставляю его одного или пытаюсь кормить дешевым кормом для собак, он норовит описать всю квартиру.
Джина не упомянула о том, что Гомес ужасно злился и в тех случаях, когда она приглашала гостей и не уделяла достаточно внимания своему питомцу. Так, например, случилось несколько лет назад, в тот вечер, когда они с Питером допоздна засиделись перед телевизором, потягивая вино. Они вообще не обращали внимания на беднягу пса, и Гомес разозлился настолько, что написал прямо на кровать, где спали Джина и Питер.
Именинник
Джина, Линда и Дэнис записали свои имена на листе ожидания в «Лориол плаза», популярном мексиканском ресторане, где подавали лучшие в Вашингтоне «Маргариты». Метрдотель вручила им бипер, и они, сидя в баре, ожидали, пока освободится столик. Прошло уже больше недели с тех пор, когда Линда узнала о том, что у Розы есть муж. Последние дни она безвылазно сидела дома, но Джина и слышать не хотела о том, чтобы подруга не пришла на день рождения Питера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84