Через пять минут наша беглая дочь президента уже спала, уронив голову на руки, сложенные на моем старинном сосновом столе. Дэвис нагнулся к ней и легко погладил по золотисто-каштановым волосам.
— Отдохни немного, родная, — прошептал он. — Я буду рядом.
Я знаком велела ему следовать за мной. Мы сели друг против друга за огромным столом в столовой при неярком свете осенней зари. Комнату украшал старинный потолок с лепниной и белые обои с узором из золотистых яблочных листьев, на полу лежал дорогой ковер. Я собрала в столовой красивый хрусталь, тонкий фарфор, хорошую старинную мебель, которую мне удалось купить за долгие годы, вещь за вещью, в результате упорного труда. Ни один оптовик, представитель яблочного лобби или туристический заправила не могли сидеть за моим столом и не думать о том, что Макгиллены вернули себе былую славу. Они никогда не сочли бы меня провинциальной простушкой, которая хотела продать немного яблок. Клянусь богом, они принимали меня и мой фарфор всерьез!
Я смотрела на моего сына поверх вазы из хрусталя ручной работы с красивыми деревянными яблоками, которые я вырезала сама в своей мастерской, вооружившись столярными инструментами моего деда.
— Давай сразу проясним кое-что, — начал Дэвис. — Я люблю ее. И она любит меня.
Я предчувствовала подобное заявление, и все же оно заставило меня затаить дыхание. Единственное, что я смогла произнести, походило на строчку давно забытой лирической песни:
— А при чем здесь любовь?
— Я люблю ее так, как папа любил тебя. Он жил ради тебя! Папа пошел бы на что угодно, только бы помочь тебе, когда ты была расстроена и нуждалась в нем.
Я тихонько вздохнула. Сын ни о чем не подозревал.
— От чего еще ты пытаешься защитить Эдди, кроме надоедливой матери?
— Эдди стала настоящей заложницей своего положения. Ее угрожают убить, присылают письма, полные ненависти, преследуют ее… Назови что хочешь, она от всего страдает! Если Эдди сидит одна в книжном магазине, кофейне или театре, кто-то обязательно громко заговорит о ее родителях. Ты не можешь себе представить, на что похожа ее жизнь и как мир за пределами твоей фермы относится к дочери президента страны.
— Значит, ты ее жалеешь и полагаешь, что сможешь позаботиться о ней лучше, чем целая армия профессионалов, готовых отдать за нее жизнь, если потребуется? И ты решил избавиться от них и всем заняться самому? Звучит чертовски разумно!
— Все не так просто.
— Ты мог бы посоветовать ей поговорить с родителями. Ты мог бы рассказать мне, что встречаешься с Эдди, и тогда я бы поговорила с ней о ее проблемах. — Я мрачно посмотрела на сына. — Неужели я не заслужила твоего доверия? Или мне следовало тоже нанять шпионов, чтобы узнать о таком важном событии в жизни собственного сына?
— Эдди не хотела, чтобы о нас узнали. Парень, с которым она встречалась до меня, оказался на обложке «Инквайера».
— Ты думаешь, что я не умею хранить секреты?
— Мы просто хотели уединения. — Он помолчал. — Я знаю, каково это — расти под пристальным вниманием тех, кто возлагает на тебя надежды.
Я замерла.
— Что ты сказал?!
— Я не хотел, чтобы ты и еще сотня Макгилленов и Тэкери обсуждали, подходит ли она мне.
— Так вот какой ты считаешь свою жизнь?
— Я только говорю, что понимаю, какое давление оказывают на Эдди.
— Ясно. Ты тоже не доверяешь своей матери.
— Мать!
— Она молода и сама еще не знает, чего хочет. И ты, кстати, тоже.
— Неужели? Разве не ты подарила мне на десятилетие банковский счет и компьютер? Ты научила меня основам бизнеса, когда мне было тринадцать. А папа подарил мне ружье и мотоцикл, научил постоять за себя. Ты говорила мне, что я гений. Он говорил мне, что я мужчина. Ни один из вас ни разу не сказал мне, что я слишком молод, чтобы заботиться о себе.
— Мы лгали.
Дэвис встал.
— Ты хочешь, чтобы мы с Эдди уехали?
— Нет, разумеется, не хочу. Это твой дом. Она твоя… гостья. И моя гостья.
— Хорошо. Тогда не проси меня объяснять каждое мое решение.
Я тоже поднялась, стараясь сохранять благоразумие
— В любом случае на первом месте должна быть учеба, а уж потом проблемы с подружками. Мне неважно, что родители Эдди — первая пара страны. Они могут быть королевской четой из какого-нибудь Вазуленда. Для меня нет разницы. Но я не позволю тебе испортить свое будущее и вывалять нашу фамилию в грязи. Я слишком много работала для того, чтобы она оставалась незапятнанной!
— Что ты хочешь этим сказать?!
И тут я перестала сдерживаться. Я напомнила своему сыну все плохие слухи о президентах и их родственниках. Разве журналисты не слетелись на родину Джимми Картера и не принялись вытаскивать на свет божий все неприглядные истории и вспоминать его сумасшедших родственников? А через какие испытания пришлось пройти семьям Клинтон и Кеннеди? А алкоголизм Бетти Форд? Об этом говорили во всех выпусках новостей. А прошлое Патти Дэвис и астрологический секрет ее матери? Я стояла посреди собственной столовой и орала на сына, с каждой минутой все отчетливее понимая, что люди всегда жаждут подробностей обо всех сторонах президентской жизни, заглядывают во все уголки дома. Я была напугана.
— Мать, успокойся, — сказал Дэвис, мрачно глядя на меня. — Я не понимаю, какое отношение все эти случаи имеют к нам и нашей семье. Нам нечего скрывать.
— Я просто не хочу… чтобы ты появился на обложке иллюстрированных журналов как дружок Эдди Джекобс, укравший ее у родителей, — я сумела придумать отговорку.
— Ты считаешь, что я ставлю под угрозу наше доброе имя?
— Я только хочу, чтобы ты вернулся в Гарвард, окончил его будущей весной и получил ту свободу выбора, которой не было у меня.
— Разве тебе не удалось сделать выбор? — хрипло ответил Дэвис. — Моя мать — самый известный садовод в штате и лучшая бизнесвумен. Она вернула семье доброе имя и благосостояние, когда все утверждали, что подобное невозможно. Мой отец любил ее и верил в нее, он посвятил ей всю свою жизнь, чтобы исполнились ее мечты! — Дэвис замолчал, откашлялся и уставился на меня красивыми синими глазами, унаследованными от его отца. — Я был бы счастлив, если бы смог прожить такую же жизнь, как каждый из вас. Потому что вы оба вдохновляли меня, и ты делаешь это до сих пор. Но я хотел бы сделать это на моих условиях.
Я подавила желание заплакать. Слезы, как я поняла за долгие годы, увлажняют только сухую почву.
— Хорошо, тогда скажи мне, что будет дальше.
— Родители Эдди решили послать сюда своего родственника, чтобы он вернул Эдди назад. Я не собираюсь позволить ему сделать это. И я был бы признателен тебе, если бы ты меня поддержала.
— Кто же этот загадочный человек?
— Его зовут Николас Якобек. — Дэвис помолчал. — И он уже однажды убил человека ради спасения Эдди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85