Даже хищники начнут умирать от голода. При благоприятных условиях сложится новое равновесие, весьма отличное от существовавшего вначале. Для обоих видов появятся периоды голода и периоды изобилия. Критический предел будет гораздо ниже, чем в первом случае. Может быть, хватит всего одной пары хищников, чтобы вызвать непредвиденные последствия. В динамичной экологии значащее существо является не одним из элементов в цепи, а комплексом таких элементов. И процесс нельзя повернуть вспять, он вызывает небольшие, но решающие изменения. Спасаясь от хищников, травоядные увеличат скорость бега – длинные ноги помогут им выжить.
То же самое происходит во времени, с соблюдением всех пропорций. Однако экологические проблемы до смешного просты по сравнению с проблемами времени. Вы можете стереть с поверхности планеты гору или погасить звезду на небе – но в вашем будущем ничего не изменится. Возможно, в некоторых местах можно уничтожить целые цивилизации без особых последствий – с вашей точки зрения, а в другом месте вам достаточно наступить человеку на ногу, чтобы ваше небо и земля содрогнулись. У каждой точки Вселенной есть собственная экология. Абсолютной истории не бывает.
– Тогда как можно что-то предвидеть? – спросил Корсон.
– При помощи расчетов. Их помогает сделать интуиция и опыт. Лучше всего смотреть на вещи сверху, из возможно более удаленного будущего. Всегда легче рассматривать перекрестки, которые могут привести к современности, чем создавать тех, кто сделает будущее. Поэтому боги Эргистала и устанавливают с нами контакт. – Он указал на двух женщин. – Но всего они нам сказать не могут, как не могут вводить в историю пертурбации, которые бы им вредили. Они у заката времени. Все дороги ведут к ним. Для них история почти абсолютна, почти закончена. И потому мы должны сами выполнять свое предназначение.
– Понимаю, – сказал Корсон. – Я тоже чувствую себя пешкой на шахматной доске. Сначала я верил, что двигаюсь свободно, но по мере того, как все лучше видел игру, я понимал, что меня просто передвигают с одного поля на другое.
Поколебавшись немного, он произнес:
– Я думал даже, что игру ведете вы. Что это ваш план.
Мужчина покачал головой:
– Вы ошибались, не мы авторы этого плана.
– Но вы знаете, что случилось со мной.
– В некоторой степени. Для нас вы – неизвестная величина. Вы появились в определенной точке, чтобы разрешить кризис. Мы всегда думали, что это ваш план.
– Мой? – изумился Корсон.
– Ваш. И только ваш.
– Я еще даже не начал обдумывать свой план, – сказал Корсон.
– У вас еще много времени впереди, – ответил мужчина.
– Но он уже выполняется.
– Это значит, что план все-таки возникнет.
– А если мне не удастся? – спросил Корсон.
– Вы ничего не будете об этом знать. И мы – тоже.
Одна из женщин шевельнулась. Она протерла глаза, поднялась, взглянула на Корсона и улыбнулась. Ей было лет тридцать. Мысли ее блуждали где-то далеко.
– С трудом верится, – сказала она. – Знаменитый Корсон среди нас.
– Я еще ничем не прославился, – сухо сказал Корсон.
До последней секунды он еще продолжал надеяться, что это окажется Антонелла.
– Не так резко, Сельма, – вставил мужчина. – Перед ним еще дальняя дорога, и он слегка взволнован.
– Я же его не съем, – ответила Сельма.
– И он нужен всем нам, – добавил мужчина.
– В каком моменте вы находитесь? – спросила Сельма у Корсона.
– Я прибыл как посол… – начал было Корсон, но женщина прервала его:
– Это я знаю. Слышала ваш разговор с Сидом. Меня интересует, в каком месте вы сейчас находитесь.
– Я могу нейтрализовать Верана, не посылая ему того сообщения, поскольку все считают, что я отвечаю за него. Но, честно говоря, я не смог бы его даже написать, не то что отправить.
– С помощью креодов это очень просто сделать, – сказала Сельма. – Я сделаю это в любое время. И мне кажется, Эргистал согласится на отправку этого сообщения.
– Допустим, вы его не отправите, – сказал мужчина, которого Сельма назвала Сидом. – Кто тогда займется Бестией и Князем Урии? Необходимо продумать все детали. Веран – часть плана, и вы не можете так просто исключить его.
– Этого я и боюсь, – сказал Корсон. – Я думаю, идея позвать его на помощь пришла мне в голову после встречи на Эргистале. Но я еще не уверен в этом. Эта мысль придет мне в голову позднее.
– Для примитива он быстро движется вперед, – заметила Сельма.
Сид нахмурился:
– Корсон не примитив. И он был на Эргистале. Контакта ему было мало.
– Верно, – сказала Сельма. – Я совсем забыла.
Она пустилась бежать вдоль берега.
Корсон подумал вслух:
– Так кто же займется Вераном?
– Вы, – ответил Сид.
– Я не могу напасть на него. Не могу даже задумать что-нибудь против него.
– Обруч!
У Корсона появилась слабая надежда.
– Вы поможете мне снять его?
– Нет, – сказал Сид. – Мы не можем. Веран родился в нашем будущем, и технология его времени превосходит нашу.
– Значит, – сказал Корсон, – выхода нет?
– Есть. Иначе бы вас там не было. Есть, по крайней мере, одна линия правдоподобия – креода, – согласно которой вы довели свой план до конца. Не знаю, осознаете ли вы всю трудность ситуации, но ваше будущее, Корсон, зависит от вас в прямом смысле этого слова.
– Мне кажется, что скорее я от него завишу.
– Это просто другой способ выражения того же самого. Так вот, долгое время люди думали над проблемой непрерывности существования. Является ли человек, проснувшись, тем же самым, который засыпал? Разве сон – не перерыв в непрерывном существовании? И почему некоторые мысли и воспоминания полностью исчезают из памяти, чтобы появиться когда-то потом? Имеем ли мы дело с единством или с наложением существовании? Однажды кто-то открыл истину. С момента своего возникновения человек почти ничего не знал о самом себе. Сегодня мы задаем себе почти те же вопросы теми же словами. Сколько возможностей наложилось друг на друга? Что соединяет прошлое, настоящее и будущее каждого существа? Порождает ли детство зрелость или зрелость выковывает детство? Мы не знаем смысла нашего существования, Корсон, и долго еще не будем знать, но должны жить с тем, что знаем.
Вернулась Сельма, вся в водяных брызгах.
– Вам нужно поспать, Корсон, – сказал Сид. – Вы очень устали. И пусть вам приснится ваше будущее.
– Попробую его увидеть, – ответил Корсон.
И лег на песок.
34
Он почувствовал рядом чье-то присутствие, открыл глаза и тут же закрыл их, ослепленный высоко стоящим солнцем. Потом повернулся на бок и попробовал снова заснуть. Однако мешали два назойливых звука: долгие вздохи моря и чье-то легкое дыхание. Он вновь открыл глаза, окончательно проснулся и сел. Рядом с ним на коленях стояла молодая женщина.
– Антонелла, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
То же самое происходит во времени, с соблюдением всех пропорций. Однако экологические проблемы до смешного просты по сравнению с проблемами времени. Вы можете стереть с поверхности планеты гору или погасить звезду на небе – но в вашем будущем ничего не изменится. Возможно, в некоторых местах можно уничтожить целые цивилизации без особых последствий – с вашей точки зрения, а в другом месте вам достаточно наступить человеку на ногу, чтобы ваше небо и земля содрогнулись. У каждой точки Вселенной есть собственная экология. Абсолютной истории не бывает.
– Тогда как можно что-то предвидеть? – спросил Корсон.
– При помощи расчетов. Их помогает сделать интуиция и опыт. Лучше всего смотреть на вещи сверху, из возможно более удаленного будущего. Всегда легче рассматривать перекрестки, которые могут привести к современности, чем создавать тех, кто сделает будущее. Поэтому боги Эргистала и устанавливают с нами контакт. – Он указал на двух женщин. – Но всего они нам сказать не могут, как не могут вводить в историю пертурбации, которые бы им вредили. Они у заката времени. Все дороги ведут к ним. Для них история почти абсолютна, почти закончена. И потому мы должны сами выполнять свое предназначение.
– Понимаю, – сказал Корсон. – Я тоже чувствую себя пешкой на шахматной доске. Сначала я верил, что двигаюсь свободно, но по мере того, как все лучше видел игру, я понимал, что меня просто передвигают с одного поля на другое.
Поколебавшись немного, он произнес:
– Я думал даже, что игру ведете вы. Что это ваш план.
Мужчина покачал головой:
– Вы ошибались, не мы авторы этого плана.
– Но вы знаете, что случилось со мной.
– В некоторой степени. Для нас вы – неизвестная величина. Вы появились в определенной точке, чтобы разрешить кризис. Мы всегда думали, что это ваш план.
– Мой? – изумился Корсон.
– Ваш. И только ваш.
– Я еще даже не начал обдумывать свой план, – сказал Корсон.
– У вас еще много времени впереди, – ответил мужчина.
– Но он уже выполняется.
– Это значит, что план все-таки возникнет.
– А если мне не удастся? – спросил Корсон.
– Вы ничего не будете об этом знать. И мы – тоже.
Одна из женщин шевельнулась. Она протерла глаза, поднялась, взглянула на Корсона и улыбнулась. Ей было лет тридцать. Мысли ее блуждали где-то далеко.
– С трудом верится, – сказала она. – Знаменитый Корсон среди нас.
– Я еще ничем не прославился, – сухо сказал Корсон.
До последней секунды он еще продолжал надеяться, что это окажется Антонелла.
– Не так резко, Сельма, – вставил мужчина. – Перед ним еще дальняя дорога, и он слегка взволнован.
– Я же его не съем, – ответила Сельма.
– И он нужен всем нам, – добавил мужчина.
– В каком моменте вы находитесь? – спросила Сельма у Корсона.
– Я прибыл как посол… – начал было Корсон, но женщина прервала его:
– Это я знаю. Слышала ваш разговор с Сидом. Меня интересует, в каком месте вы сейчас находитесь.
– Я могу нейтрализовать Верана, не посылая ему того сообщения, поскольку все считают, что я отвечаю за него. Но, честно говоря, я не смог бы его даже написать, не то что отправить.
– С помощью креодов это очень просто сделать, – сказала Сельма. – Я сделаю это в любое время. И мне кажется, Эргистал согласится на отправку этого сообщения.
– Допустим, вы его не отправите, – сказал мужчина, которого Сельма назвала Сидом. – Кто тогда займется Бестией и Князем Урии? Необходимо продумать все детали. Веран – часть плана, и вы не можете так просто исключить его.
– Этого я и боюсь, – сказал Корсон. – Я думаю, идея позвать его на помощь пришла мне в голову после встречи на Эргистале. Но я еще не уверен в этом. Эта мысль придет мне в голову позднее.
– Для примитива он быстро движется вперед, – заметила Сельма.
Сид нахмурился:
– Корсон не примитив. И он был на Эргистале. Контакта ему было мало.
– Верно, – сказала Сельма. – Я совсем забыла.
Она пустилась бежать вдоль берега.
Корсон подумал вслух:
– Так кто же займется Вераном?
– Вы, – ответил Сид.
– Я не могу напасть на него. Не могу даже задумать что-нибудь против него.
– Обруч!
У Корсона появилась слабая надежда.
– Вы поможете мне снять его?
– Нет, – сказал Сид. – Мы не можем. Веран родился в нашем будущем, и технология его времени превосходит нашу.
– Значит, – сказал Корсон, – выхода нет?
– Есть. Иначе бы вас там не было. Есть, по крайней мере, одна линия правдоподобия – креода, – согласно которой вы довели свой план до конца. Не знаю, осознаете ли вы всю трудность ситуации, но ваше будущее, Корсон, зависит от вас в прямом смысле этого слова.
– Мне кажется, что скорее я от него завишу.
– Это просто другой способ выражения того же самого. Так вот, долгое время люди думали над проблемой непрерывности существования. Является ли человек, проснувшись, тем же самым, который засыпал? Разве сон – не перерыв в непрерывном существовании? И почему некоторые мысли и воспоминания полностью исчезают из памяти, чтобы появиться когда-то потом? Имеем ли мы дело с единством или с наложением существовании? Однажды кто-то открыл истину. С момента своего возникновения человек почти ничего не знал о самом себе. Сегодня мы задаем себе почти те же вопросы теми же словами. Сколько возможностей наложилось друг на друга? Что соединяет прошлое, настоящее и будущее каждого существа? Порождает ли детство зрелость или зрелость выковывает детство? Мы не знаем смысла нашего существования, Корсон, и долго еще не будем знать, но должны жить с тем, что знаем.
Вернулась Сельма, вся в водяных брызгах.
– Вам нужно поспать, Корсон, – сказал Сид. – Вы очень устали. И пусть вам приснится ваше будущее.
– Попробую его увидеть, – ответил Корсон.
И лег на песок.
34
Он почувствовал рядом чье-то присутствие, открыл глаза и тут же закрыл их, ослепленный высоко стоящим солнцем. Потом повернулся на бок и попробовал снова заснуть. Однако мешали два назойливых звука: долгие вздохи моря и чье-то легкое дыхание. Он вновь открыл глаза, окончательно проснулся и сел. Рядом с ним на коленях стояла молодая женщина.
– Антонелла, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49