И даже Исанна, пепельно-бледная и совершенно в эти мгновения беспомощная, услышала ее горестный плач — плач поверженной в руины невинности — и заплакала на берегу своего озера. Но Эйлатин, не останавливаясь и ни на что не обращая внимания, все ткал и ткал свой Гобелен, отбрасывая прочь надежду и отчаяние и оставаясь холоднее весенней ночи, и красный камень у него на руке, прижатой к груди, ослепительно вспыхивал каждый раз, когда он вихрем проносился по озеру, точно спущенный с поводка ветер, стремясь скорее обрести ту свободу, которую некогда утратил.
Кимберли, однако, не сознавала ни где находится, ни сколько уже прошло времени; она не видела ни озера, ни скал, ни ясновидящей, ни царственного духа вод. Неким магическим заклинанием она была как бы заперта внутри той системы образов, которую Эйлатин заставлял ее воспринимать в тот или иной момент. Она видела, например, как из-за моря явился Йорвет Основатель и как он приветствовал светлых альвов, встречавших его на Сеннетской косе, и сердце у нее замирало от восторга — до того прекрасны были и эти сказочные альфы, и эти высокие сильные люди, призванные основать великое Королевство Бреннин. А потом она узнала, почему все короли Бреннина от Йорвета до Айлиля называются Детьми Морнира, и Эйлатин показал ей Древо Жизни в Священной роще.
Показал он ей и народ дальри, вихрем перенеся ее к северо-западу, на великую Равнину. Она видела, как Всадники дальри со стянутыми сзади в пучок длинными волосами преследуют своих великолепных элторов; а потом Бог воды показал ей гномов, что обитают под горами-близнецами Банир Лок и Банир Тал; показал он ей и дикие племена, населяющие далекую горную страну Эриду.
Затем Эйлатин унес ее на южный берег Саэрен, и она увидела дивные сады Катала и поняла, сколь могущественны правители этой красивой страны, что раскинулась за рекой. И в самое сердце Пендаранского леса заглянула она, хоть и мельком, и испытала одновременно горькие и сладостные чувства, увидев, как в роще встретились Лизен Лесная и Амаргин Белая Ветвь и как Лизен связала себя вечной клятвой, став первым Источником для самого первого из магов Фьонавара. А потом Ким видела, как она — прекраснейшее дитя всех земных миров — умерла, бросившись с башни в море.
Она все еще оплакивала эту утрату, когда Эйлатин перенес ее на поле брани — то была великая битва с Ракотом. Она узнала Конари и его любимого сына Колана, так и прозванного: Возлюбленный. Она видела яростную атаку светлых альвов, и Ра-Термаин, величайший из их правителей, явил ей свой сияющий лик… И видела она, как это великолепное воинство рвали в клочья клыки страшных волков и цверги-убийцы, и еще она видела крылатых тварей, спущенных с поводка Могримом, которые были страшнее и древнее самых ужасных снов и видений. И видела она, как Конари и Колан, явившись слишком поздно, были отрезаны и загнаны в ловушку, и как, подобно красному солнцу, неизбежно уходящему с небосклона перед наступлением ночи, неизбежно должен был умереть и славный Конари. Все это видела она, и сердце ее разрывалось, когда войско дальри, выгнувшись дугой и громко распевая песни, вырвалось из тумана и устремилось за Ре-вором прямо к закатному солнцу. Она и понятия не имела, что горько заплакала, — но это видела Исанна, — когда всадники дальри и воины Бреннина и Катала, обезумев от горя и гнева, отогнали все же войска Тьмы на тот берег Андарьен, оттеснили их на северо-восток к Старкадху, где у подножия горы воссоединились со Львом, правителем Эриду, и где, когда кровь и дым сражения наконец рассеялись, все увидели, как Ракот упал на колени, признавая свое поражение.
Затем Эйлатин показал Ким, как Ракота Могрима заковали в цепи и упрятали глубоко в подземелье. И она узнала очертания Рангат, которая с тех пор стала тюрьмой Расплетающего Основу, и увидела, как Гинсерат изготавливает Сторожевые Камни. А потом страны, люди, правители, батальные сцены стали сменять друг друга точно в калейдоскопе, понеслись вскачь, а Исанне, наблюдавшей со стороны, показалось, что Эйлатин затянул девушку в некий чудовищный водоворот, с такой скоростью он теперь вращался, и старая пророчица поняла, что именно в эти мгновения навсегда теряет его. Она уже чувствовала на губах вкус ЕГО свободы, и для нее вкус этот был смешан с горечью утраты и глубокой болью.
А Эйлатин вращался все быстрее, вода под его ногами побелела от пены, и видела Исанна, как та, что была с нею рядом, переставала быть просто девушкой: она познавала, ЧТО значит видеть ясные сны, ЧТО значит предвидеть будущее.
Наконец Эйлатин замедлил свое вращение и остановился.
Кимберли лежала на скале, раскинув руки, в глубоком беспамятстве, и лицо ее было белым как мел. Дух вод и ясновидящая Бреннина довольно долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
Наконец послышался звучный голос Эйлатина, холодный, как лунный свет:
— Я выполнил твое задание. Она узнала то, что была в состоянии воспринять. Ты права: в ней заключена великая сила, но я не уверен, по плечу ли ей это страшное бремя. Она так молода…
— Больше уже нет, — прошептала Исанна. Оказалось, что говорить ей отчего-то очень трудно.
— Возможно. Впрочем, это не мое дело. Я соткал для нее Гобелен, ясновидящая. Отпусти же меня, освободи от этого огня. — Его лицо было сейчас совсем близко, льдистые глаза странно, нечеловечески светились.
Исанна кивнула.
— Я же обещала. Давно пора было освободить тебя… Ты же знаешь, почему был так мне нужен, ведь знаешь, правда? — В ее голосе слышалась мольба.
— И все равно я не могу простить тебя.
— Но ведь ты понимаешь, почему я так сделала?
Снова надолго воцарилось молчание. Потом Эйлатин сказал:
— Да. Я понимаю. — И если бы кто-то мог услышал его в эти мгновения, то решил бы, что в этом ледяном, голосе звучит некая приглушенная нежность. — Я понимаю, почему ты связала меня.
Исанна опять заплакала; слезы блестели у нее на ресницах, стекали по морщинистым щекам. Но спина оставалась прямой, голова была высоко поднята, и звонко прозвучали ее последние слова:
— Что ж, я больше не держу тебя! Отныне ты свободен. И от меня, и от огня банниона. Свободен отныне и навсегда! Laith derendel, sed bannion. Echorth!
И при этих звуках магического заклятия из уст Эйлатина вырвался высокий, пронзительный вопль — то была не просто радость долгожданного освобождения, но нечто значительно большее; и вопль этот был почти за пределами возможностей человеческого уха. А кольцо с красным камнем как бы само собой соскользнуло с пальца Бога и упало к ногам Исанны.
Она опустилась на колени, чтобы поднять кольцо, а когда распрямилась, то сквозь пелену застилавших глаза слез увидела, что Эйлатина уже нет с нею рядом, а над озером снова кружит чудовищный смерч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124