Требовалось сдавать машины в комиссионный "в обезличку" и без документа, что автомобиль продан законно, новый покупать не разрешалось. Как обходили "обезличку", не знаю, а как ухитрялись покупать новый, не продав еще старый, знаю. Кто покупал новую машину на имя жены, кто на брата, кто на тещу... Ну, это было несколько громоздко, владельцу приходилось ездить по доверенности (очереди в нотариальных конторах), но запрещение обходили. Вскоре стал действовать еще один (пятый) способ купли-продажи...
Когда настало время продавать мою "Волгу", я угодила на способ № 3. Друзья объяснили: покупателя надо искать на черном рынке. Договорившись о цене (скажем, семь тысяч), явиться с ним в комиссионный. Там машину оценивают в три тысячи. Покупатель вносит эту сумму в кассу, платит проценты, а затем где-нибудь в укромном месте лично вам в руки передает разницу: четыре тысячи. Ну а вдруг покупатель не пойдет с вами в укромное место? Опасность и в том, что сделка незаконна. Пусть на эту незаконность закрыли глаза, но ведь могут их и открыть! Откроют и скажут: "Спекуляция!" Итак, продавать машину без ущерба для продающего, с одной стороны, как бы разрешили, а с другой – как бы и нет.
Нужен посредник. Не самой же проводить эту механику, подвергая опасности: а) свою репутацию и б) свой карман. Посредник берет все на себя, скромно взимая 200 рублей. Но присутствие продающего необходимо. Посредник может надуть. Продаст за восемь тысяч, а соврет, что за пять. Такое случалось.
Кстати о посредниках, о маклерах. У нас их нет в том смысле, что такой профессии официально не существует. Ее-то не существует, но маклеры очень даже существуют. Есть маклеры квартирные, есть автомобильные, есть специалисты по добыванию японской бытовой электроники, а также автомобилей заграничных марок. Все эти специалисты числятся сотрудниками разных учреждений, а любимым делом занимаются в свободное время, которого, видимо, у них много. А поскольку их как бы не существует, то и твердых цен за их услуги тоже не существует: берут сколько хотят. Эту деятельность узаконить опасаются – пахнет капитализмом. Но как обойтись без этого промежуточного звена, не придумали. Вот и сидим пока между двумя стульями...
Друзья прислали мне посредника. Черно-седой, мрачный, бандитская, не внушающая доверия физиономия. Осмотрев мою Старуху, долго ее ругал, но заявил, что тысяч за семь продать можно. И вот жарким августовским утром мы с ним (я за рулем) едем в Южный порт – там и черный рынок. Всю дорогу бандит хвастался своим уменьем продавать машины, утверждал, что образование у него высшее (какое именно, я не усвоила), и что в комиссионном у него свои люди, и во всех отделениях милиции его знают и любят. Это вранье и хвастовство он иногда прерывал, чтобы прикрикнуть на меня: "Левей! Чего струсили? Обходите грузовик!" Или: "Не видите: сейчас светофор переключат! Смотреть надо!" Я говорила тихим от ненависти голосом: "Не учите меня. Я вожу машину много лет!"
И вот мы подъехал" к каторжному месту, где на углу был тогда барак "Автобаза" (там я покупала "Жигули"), направо черный рынок, налево комиссионный. Бандит велел мне остановиться и исчезнуть. Я не должна присутствовать при том, как он будет искать покупателя. Надо уйти к тем домам, там скверик, скамейка, вынуть из авоськи книгу, делать вид, что я просто так сижу, отдыхаю... Все так делали, кто побывал в положении продающего. Таковы правила игры. Я вылезаю, бандит садится за руль, дергает рычаг переключения скоростей, скорости не переключаются, моя Старуха не привыкла к грубому, нетерпеливому обращению... На третьей попытке скорости с рычанием переключаются, машина трогается, я иду к домам, к чахлому скверу, к скамейке, сажусь, вынимаю книгу... Не читается. Десять утра. Долго ли мне жить здесь? Дети. Голуби. Проходят женщины с сумками. Я готова сидеть здесь долго, часа три, а может, дольше. Но и сорока минут не прошло, как я услыхала знакомый ненавистный голос: "Где вы тут запрятались? Идемте!" Я не поняла, куда надо идти, но встала и пошла покорно, глядя на бандитскую широкую спину в зеленой клетчатой рубашке... Вот он, черный рынок. Машины с раскрытыми дверцами, везде группы людей, мелькают тюбетейки. Издали я узнала свою Старуху, ее окружили, ее щупают, заглядывают под крылья. Я думала, что найти покупателя здесь не удалось, надо еще куда-то ехать. Грубыми окриками бандит отогнал толпившихся у машины, открыл шоферскую дверцу: "Садитесь за руль!" Отогнанные тем временем хватали меня кто за плечо, кто за руку, гортанно вопрошая: "Продаешь? Продаешь?" Бандит втолкнул меня в машину, захлопнул дверцу, обежал кругом, сел рядом: "Езжайте!" – "Куда?" – "Домой к вам!" Я включила мотор, двинулась, и тут в шоферском зеркальце мелькнули тюбетейки – на заднем сиденье люди! Обернувшись, я увидела двух маленьких смуглых мужчин и мальчика лет десяти... Мой взгляд они встретили скромными кроткими улыбками. "Боже мой, откуда вы?" – сказал я. "Фергана", – в один голос ответили узбеки, а мальчик лишь кивнул с достоинством. "Давай, давай! – орал бандит. – Езжай! Быстро! Нечего тут задерживаться. Левей! Обходите грузовик!" – "Перестаньте меня учить!" – взорвалась я. Узбеки в зеркальце кротко улыбались... Лишь когда мы выехали на Садовую, бандит счел нужным мне сообщить: "За семь тысяч продал!" В зеркальце я увидела, как тюбетейки закивали...
Квартира пуста – мой муж на службе. Открываю дверь, впускаю всю компанию и слышу бандитский голос: "Видите? Книг сколько! Интеллигенция тут живет, жуликов нет!" Взрослые узбеки заулыбались, закивали, а мальчик оставался суров, но глядел вокруг с любопытством. "Двухкомнатная со всеми удобствами", – продолжал бандит. "Послушайте! – взмолилась я. – Вы же не квартиру продаете!" – "А им надо знать, не краденая ли машина", – холодно отозвался бандит. "Да, да, – закивал узбек постарше, – хорошие обстоятельства!"
Он один из троих кое-как объяснялся по-русски. И именно он покупал машину. Бандит развалился в кресле, я села за свой стол, узбеки на диван. Бандит произнес речь, из которой я поняла, что сегодня мне надо снять машину с учета в ГАИ, а завтра мы едем в комиссионный. "Там, говорят, жуткие очереди", – сказала я. "А ребятам сунуть надо, чтоб без очереди!" Тут он сообщил узбеку, что оформление (проценты плюс подкуп "ребят") обойдется ему примерно в тысячу рублей. Я не удивилась: уже знала, что оформление берет на себя покупатель. Не удивился и узбек. "Давай задаток, – сказал бандит. – Двести рублей!" Узбек кивнул, нагнулся, развязал тесемки полуботинка, отогнул носок (мелькнула сухая смуглая щиколотка), извлек из-под пятки пачку десяток, отсчитал двадцать, передал мне, вновь обулся. После чего вся компания покинула помещение.
На следующее утро мы с бандитом отправились к Южному порту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Когда настало время продавать мою "Волгу", я угодила на способ № 3. Друзья объяснили: покупателя надо искать на черном рынке. Договорившись о цене (скажем, семь тысяч), явиться с ним в комиссионный. Там машину оценивают в три тысячи. Покупатель вносит эту сумму в кассу, платит проценты, а затем где-нибудь в укромном месте лично вам в руки передает разницу: четыре тысячи. Ну а вдруг покупатель не пойдет с вами в укромное место? Опасность и в том, что сделка незаконна. Пусть на эту незаконность закрыли глаза, но ведь могут их и открыть! Откроют и скажут: "Спекуляция!" Итак, продавать машину без ущерба для продающего, с одной стороны, как бы разрешили, а с другой – как бы и нет.
Нужен посредник. Не самой же проводить эту механику, подвергая опасности: а) свою репутацию и б) свой карман. Посредник берет все на себя, скромно взимая 200 рублей. Но присутствие продающего необходимо. Посредник может надуть. Продаст за восемь тысяч, а соврет, что за пять. Такое случалось.
Кстати о посредниках, о маклерах. У нас их нет в том смысле, что такой профессии официально не существует. Ее-то не существует, но маклеры очень даже существуют. Есть маклеры квартирные, есть автомобильные, есть специалисты по добыванию японской бытовой электроники, а также автомобилей заграничных марок. Все эти специалисты числятся сотрудниками разных учреждений, а любимым делом занимаются в свободное время, которого, видимо, у них много. А поскольку их как бы не существует, то и твердых цен за их услуги тоже не существует: берут сколько хотят. Эту деятельность узаконить опасаются – пахнет капитализмом. Но как обойтись без этого промежуточного звена, не придумали. Вот и сидим пока между двумя стульями...
Друзья прислали мне посредника. Черно-седой, мрачный, бандитская, не внушающая доверия физиономия. Осмотрев мою Старуху, долго ее ругал, но заявил, что тысяч за семь продать можно. И вот жарким августовским утром мы с ним (я за рулем) едем в Южный порт – там и черный рынок. Всю дорогу бандит хвастался своим уменьем продавать машины, утверждал, что образование у него высшее (какое именно, я не усвоила), и что в комиссионном у него свои люди, и во всех отделениях милиции его знают и любят. Это вранье и хвастовство он иногда прерывал, чтобы прикрикнуть на меня: "Левей! Чего струсили? Обходите грузовик!" Или: "Не видите: сейчас светофор переключат! Смотреть надо!" Я говорила тихим от ненависти голосом: "Не учите меня. Я вожу машину много лет!"
И вот мы подъехал" к каторжному месту, где на углу был тогда барак "Автобаза" (там я покупала "Жигули"), направо черный рынок, налево комиссионный. Бандит велел мне остановиться и исчезнуть. Я не должна присутствовать при том, как он будет искать покупателя. Надо уйти к тем домам, там скверик, скамейка, вынуть из авоськи книгу, делать вид, что я просто так сижу, отдыхаю... Все так делали, кто побывал в положении продающего. Таковы правила игры. Я вылезаю, бандит садится за руль, дергает рычаг переключения скоростей, скорости не переключаются, моя Старуха не привыкла к грубому, нетерпеливому обращению... На третьей попытке скорости с рычанием переключаются, машина трогается, я иду к домам, к чахлому скверу, к скамейке, сажусь, вынимаю книгу... Не читается. Десять утра. Долго ли мне жить здесь? Дети. Голуби. Проходят женщины с сумками. Я готова сидеть здесь долго, часа три, а может, дольше. Но и сорока минут не прошло, как я услыхала знакомый ненавистный голос: "Где вы тут запрятались? Идемте!" Я не поняла, куда надо идти, но встала и пошла покорно, глядя на бандитскую широкую спину в зеленой клетчатой рубашке... Вот он, черный рынок. Машины с раскрытыми дверцами, везде группы людей, мелькают тюбетейки. Издали я узнала свою Старуху, ее окружили, ее щупают, заглядывают под крылья. Я думала, что найти покупателя здесь не удалось, надо еще куда-то ехать. Грубыми окриками бандит отогнал толпившихся у машины, открыл шоферскую дверцу: "Садитесь за руль!" Отогнанные тем временем хватали меня кто за плечо, кто за руку, гортанно вопрошая: "Продаешь? Продаешь?" Бандит втолкнул меня в машину, захлопнул дверцу, обежал кругом, сел рядом: "Езжайте!" – "Куда?" – "Домой к вам!" Я включила мотор, двинулась, и тут в шоферском зеркальце мелькнули тюбетейки – на заднем сиденье люди! Обернувшись, я увидела двух маленьких смуглых мужчин и мальчика лет десяти... Мой взгляд они встретили скромными кроткими улыбками. "Боже мой, откуда вы?" – сказал я. "Фергана", – в один голос ответили узбеки, а мальчик лишь кивнул с достоинством. "Давай, давай! – орал бандит. – Езжай! Быстро! Нечего тут задерживаться. Левей! Обходите грузовик!" – "Перестаньте меня учить!" – взорвалась я. Узбеки в зеркальце кротко улыбались... Лишь когда мы выехали на Садовую, бандит счел нужным мне сообщить: "За семь тысяч продал!" В зеркальце я увидела, как тюбетейки закивали...
Квартира пуста – мой муж на службе. Открываю дверь, впускаю всю компанию и слышу бандитский голос: "Видите? Книг сколько! Интеллигенция тут живет, жуликов нет!" Взрослые узбеки заулыбались, закивали, а мальчик оставался суров, но глядел вокруг с любопытством. "Двухкомнатная со всеми удобствами", – продолжал бандит. "Послушайте! – взмолилась я. – Вы же не квартиру продаете!" – "А им надо знать, не краденая ли машина", – холодно отозвался бандит. "Да, да, – закивал узбек постарше, – хорошие обстоятельства!"
Он один из троих кое-как объяснялся по-русски. И именно он покупал машину. Бандит развалился в кресле, я села за свой стол, узбеки на диван. Бандит произнес речь, из которой я поняла, что сегодня мне надо снять машину с учета в ГАИ, а завтра мы едем в комиссионный. "Там, говорят, жуткие очереди", – сказала я. "А ребятам сунуть надо, чтоб без очереди!" Тут он сообщил узбеку, что оформление (проценты плюс подкуп "ребят") обойдется ему примерно в тысячу рублей. Я не удивилась: уже знала, что оформление берет на себя покупатель. Не удивился и узбек. "Давай задаток, – сказал бандит. – Двести рублей!" Узбек кивнул, нагнулся, развязал тесемки полуботинка, отогнул носок (мелькнула сухая смуглая щиколотка), извлек из-под пятки пачку десяток, отсчитал двадцать, передал мне, вновь обулся. После чего вся компания покинула помещение.
На следующее утро мы с бандитом отправились к Южному порту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11