Я готов был забыть все ее предостережения, лишь бы так или иначе узнать истину.
Между тем поезд остановился у платформы.
– Тулон! Тулон! Десять минут остановки!
Я энергично поднялся с места и незаметно для соседей указал своей таинственной спутнице на платформу.
Но она не шевельнулась. Мне показалось только, что она сделала под пледом какое-то движение рукой, как будто поднося к губам палец. В то же время ее огромная шляпа повернулась в сторону наших спутников. Те не спеша доставали из сеток свои вещи и, видимо, собирались выходить.
Я понял и на этот раз безропотно сел на свое место.
Наконец, последний пассажир вышел. Захлопнув за ним дверь, я прислонился к ней спиной, чтобы загородить вход новым путешественникам, и дал, наконец, волю снедавшему меня любопытству.
– Софи! Вы ли это? Что означает эта таинственность?
Не отвечая ни слова, она освободила из-под пледа руки и стала развязывать вуаль. В то же время, окутывавший ее плед соскользнул с ее плеч, зацепив ее шляпу, которая, в свою очередь, упала на скамейку.
Из груди моей вырвался крик изумления.
Передо мной стоял, со своей дьявольской усмешкой на губах, Дольчепиано.
– Прошу извинения, мистер Вельгон, – спокойно произнес он. – Но у меня не было другого способа обеспечить себе ваше приятное общество.
Я дрожал от бешенства.
– На этот раз, – прохрипел я, – на этот раз вам не удастся провести меня.
И, схватив чемодан, я сделал попытку выскочить из вагона.
Но в ту же минуту он с такой силой оттолкнул меня назад, что я не удержался на ногах и упал на скамейку, выронив из рук чемодан. Раздался какой-то сухой звук, и, прежде чем я успел подумать о своей защите, обе руки мои оказались заключенными в тяжелые железные наручники, какие обыкновенно надевают преступникам. Дольчепиано посмотрел на меня с торжествующей улыбкой.
– Ну, теперь, я думаю, вы будете благоразумнее, – сказал он.
– Негодяй! – закричал я, не помня себя от ярости. – Как вы смеете? Среди белого дня! Я прикажу арестовать вас!
– Пожалуйста, – спокойно ответил он. – Вон как раз контролер.
Я бросился к двери. Итальянец не лгал. В конце вагона, на платформе, действительно, виднелась форменная фуражка контролера.
– Контролер! – закричал я что было сил. – Контролер! Скорей! Помогите!
В одно мгновение он был уже у нашей двери.
– Что случилось? – испуганно спросил он. Но я не успел открыть рта.
– Арестованный! – с невозмутимым спокойствием ответил вместо меня Дольчепиано, указывая на мои руки.
Прежде, чем я успел опомниться, он отбросил меня в глубину купе и, захлопнув дверь, остался сам на платформе, разговаривая с контролером.
Я мгновенно вскочил на ноги и бросился к двери.
– Контролер! Контролер! – закричал я, не жалея легких. – Выслушайте меня! Вы должны слушать меня! Этот человек – преступник!
Все было напрасно. Контролер, не обращая на меня внимания, вежливо поклонился итальянцу, который спокойно открыл дверь и снова вошел в купе.
– Пожалуйста, чтобы никого не пускали сюда. Купе занято! – повелительным тоном произнес он. – Это опасный преступник!
– Каналья! Негодяй! – кричал я охрипшим голосом.
– Я закрою вас снаружи, – ответил контролер, бросая на меня любопытный взгляд.
Он захлопнул дверцу купе и отошел от вагона.
– Слава Богу! – насмешливо усмехнулся Дольчепиано, садясь около меня. – Теперь уж никто не помешает нашей беседе. Не хотите ли сигару, мистер Вельгон? Позвольте, я обрежу ее и сам положу вам в рот. Это настоящая гаванская.
– Разбойник! – закричал я, выведенный из себя его насмешками, делая попытку броситься на него, несмотря на надетые на меня наручники.
Он одним движением руки заставил меня сесть на место.
– Будьте же благоразумны, – сказал он, пожимая плечами. – Не забывайте, что вы мужчина, а не ребенок. Если вы не научитесь владеть собой, вы никогда не будете хорошим сыщиком.
Пристыженный этими словами, я употребил всю силу воли, чтобы, хотя бы внешне, выказать как можно больше хладнокровия.
– Хорошо! – произнес я. – Поговорим. Чего вы от меня хотите? Зачем вы меня преследуете? На что я вам понадобился? Я не понимаю вашего поведения. Если бы вы хотели меня убить, то могли бы это сделать уже давно. Если же вы сохраните мне жизнь, все равно, рано или поздно, я добьюсь своего и объясню, как я попал в подобное положение. Мы не всегда будем иметь дело с такими дураками, как этот контролер. В Марселе и на моей улице будет праздник.
– Бог мой! Сколько вопросов! – пожал плечами Дольчепиано. – На главный из них вы уже ответили сами, и весьма разумно. Я не имею ни малейшего намерения посягать на вашу жизнь.
– В таком случае, что же заставляет вас обращаться со мной таким образом?
– Дружеские чувства, которые я к вам питаю, – усмехнулся итальянец.
– Хороши дружеские чувства! – с горечью воскликнул я.
– Конечно, я нахожу, что вам вреден климат Генуи, и потому решил избавить вас от поездки туда.
– Как! Значит, вы узнали?.. – изумился я.
– Я знаю очень многое, мистер Вельгон, – ответил он, улыбаясь.
И, вынув из кармана телеграмму, он протянул ее мне.
– Прочтите, – сказал он, держа передо мной бумагу. Я прочел, едва приходя в себя от изумления:
«А.Б. уехал из Генуи. Будет в Марселе в понедельник».
– Вы этого не знали? – рассмеялся Дольчепиано. – Я не хотел, чтобы вы совершили напрасно это путешествие.
– Я ничего не понимаю, – пробормотал я.
– Полноте! – насмешливо произнес мой странный собеседник. – Это было бы невероятно со стороны знаменитого Падди Вельгона. Но тем не менее допустим, что это так. Тем более это интересно.
Его слова, вместо того, чтобы рассеять окружающую меня тьму, делали ее только еще непроницаемее. Он знал о моем предполагаемом отъезде в Геную, знал настолько хорошо, что мог разыграть роль Софи и расставить мне новую западню. И, несмотря на это, он все-таки продолжал считать меня за сыщика. Как согласовать это между собой? Что ему, действительно, было известно?
– Не довольно ли вы потешались надо мной! – резко произнес я. – Я не верю ни одному вашему слову. На каком основании вы лишаете меня свободы?
– На том основании, что мне необходимо ваше присутствие во Франции, – флегматично ответил он.
Эти слова сразу открыли мне глаза и в то же время пробудили во мне прежние опасения. Теперь уже нельзя было сомневаться, что я являлся в его руках игрушечным паяцем, которого он заставлял плясать по своему желанию, дергая то за одну, то за другую нитку. Но каковы были его желания? Чего он добивался? Этого я не знал и мог опасаться самых серьезных последствий.
В настоящее время он, видимо, задался целью разлучить меня с Софи. Удастся ли это ему? Смелость, с какой он выдал себя за мою невесту и сумел снова завлечь меня в западню, заставляла меня призадуматься над этим вопросом серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Между тем поезд остановился у платформы.
– Тулон! Тулон! Десять минут остановки!
Я энергично поднялся с места и незаметно для соседей указал своей таинственной спутнице на платформу.
Но она не шевельнулась. Мне показалось только, что она сделала под пледом какое-то движение рукой, как будто поднося к губам палец. В то же время ее огромная шляпа повернулась в сторону наших спутников. Те не спеша доставали из сеток свои вещи и, видимо, собирались выходить.
Я понял и на этот раз безропотно сел на свое место.
Наконец, последний пассажир вышел. Захлопнув за ним дверь, я прислонился к ней спиной, чтобы загородить вход новым путешественникам, и дал, наконец, волю снедавшему меня любопытству.
– Софи! Вы ли это? Что означает эта таинственность?
Не отвечая ни слова, она освободила из-под пледа руки и стала развязывать вуаль. В то же время, окутывавший ее плед соскользнул с ее плеч, зацепив ее шляпу, которая, в свою очередь, упала на скамейку.
Из груди моей вырвался крик изумления.
Передо мной стоял, со своей дьявольской усмешкой на губах, Дольчепиано.
– Прошу извинения, мистер Вельгон, – спокойно произнес он. – Но у меня не было другого способа обеспечить себе ваше приятное общество.
Я дрожал от бешенства.
– На этот раз, – прохрипел я, – на этот раз вам не удастся провести меня.
И, схватив чемодан, я сделал попытку выскочить из вагона.
Но в ту же минуту он с такой силой оттолкнул меня назад, что я не удержался на ногах и упал на скамейку, выронив из рук чемодан. Раздался какой-то сухой звук, и, прежде чем я успел подумать о своей защите, обе руки мои оказались заключенными в тяжелые железные наручники, какие обыкновенно надевают преступникам. Дольчепиано посмотрел на меня с торжествующей улыбкой.
– Ну, теперь, я думаю, вы будете благоразумнее, – сказал он.
– Негодяй! – закричал я, не помня себя от ярости. – Как вы смеете? Среди белого дня! Я прикажу арестовать вас!
– Пожалуйста, – спокойно ответил он. – Вон как раз контролер.
Я бросился к двери. Итальянец не лгал. В конце вагона, на платформе, действительно, виднелась форменная фуражка контролера.
– Контролер! – закричал я что было сил. – Контролер! Скорей! Помогите!
В одно мгновение он был уже у нашей двери.
– Что случилось? – испуганно спросил он. Но я не успел открыть рта.
– Арестованный! – с невозмутимым спокойствием ответил вместо меня Дольчепиано, указывая на мои руки.
Прежде, чем я успел опомниться, он отбросил меня в глубину купе и, захлопнув дверь, остался сам на платформе, разговаривая с контролером.
Я мгновенно вскочил на ноги и бросился к двери.
– Контролер! Контролер! – закричал я, не жалея легких. – Выслушайте меня! Вы должны слушать меня! Этот человек – преступник!
Все было напрасно. Контролер, не обращая на меня внимания, вежливо поклонился итальянцу, который спокойно открыл дверь и снова вошел в купе.
– Пожалуйста, чтобы никого не пускали сюда. Купе занято! – повелительным тоном произнес он. – Это опасный преступник!
– Каналья! Негодяй! – кричал я охрипшим голосом.
– Я закрою вас снаружи, – ответил контролер, бросая на меня любопытный взгляд.
Он захлопнул дверцу купе и отошел от вагона.
– Слава Богу! – насмешливо усмехнулся Дольчепиано, садясь около меня. – Теперь уж никто не помешает нашей беседе. Не хотите ли сигару, мистер Вельгон? Позвольте, я обрежу ее и сам положу вам в рот. Это настоящая гаванская.
– Разбойник! – закричал я, выведенный из себя его насмешками, делая попытку броситься на него, несмотря на надетые на меня наручники.
Он одним движением руки заставил меня сесть на место.
– Будьте же благоразумны, – сказал он, пожимая плечами. – Не забывайте, что вы мужчина, а не ребенок. Если вы не научитесь владеть собой, вы никогда не будете хорошим сыщиком.
Пристыженный этими словами, я употребил всю силу воли, чтобы, хотя бы внешне, выказать как можно больше хладнокровия.
– Хорошо! – произнес я. – Поговорим. Чего вы от меня хотите? Зачем вы меня преследуете? На что я вам понадобился? Я не понимаю вашего поведения. Если бы вы хотели меня убить, то могли бы это сделать уже давно. Если же вы сохраните мне жизнь, все равно, рано или поздно, я добьюсь своего и объясню, как я попал в подобное положение. Мы не всегда будем иметь дело с такими дураками, как этот контролер. В Марселе и на моей улице будет праздник.
– Бог мой! Сколько вопросов! – пожал плечами Дольчепиано. – На главный из них вы уже ответили сами, и весьма разумно. Я не имею ни малейшего намерения посягать на вашу жизнь.
– В таком случае, что же заставляет вас обращаться со мной таким образом?
– Дружеские чувства, которые я к вам питаю, – усмехнулся итальянец.
– Хороши дружеские чувства! – с горечью воскликнул я.
– Конечно, я нахожу, что вам вреден климат Генуи, и потому решил избавить вас от поездки туда.
– Как! Значит, вы узнали?.. – изумился я.
– Я знаю очень многое, мистер Вельгон, – ответил он, улыбаясь.
И, вынув из кармана телеграмму, он протянул ее мне.
– Прочтите, – сказал он, держа передо мной бумагу. Я прочел, едва приходя в себя от изумления:
«А.Б. уехал из Генуи. Будет в Марселе в понедельник».
– Вы этого не знали? – рассмеялся Дольчепиано. – Я не хотел, чтобы вы совершили напрасно это путешествие.
– Я ничего не понимаю, – пробормотал я.
– Полноте! – насмешливо произнес мой странный собеседник. – Это было бы невероятно со стороны знаменитого Падди Вельгона. Но тем не менее допустим, что это так. Тем более это интересно.
Его слова, вместо того, чтобы рассеять окружающую меня тьму, делали ее только еще непроницаемее. Он знал о моем предполагаемом отъезде в Геную, знал настолько хорошо, что мог разыграть роль Софи и расставить мне новую западню. И, несмотря на это, он все-таки продолжал считать меня за сыщика. Как согласовать это между собой? Что ему, действительно, было известно?
– Не довольно ли вы потешались надо мной! – резко произнес я. – Я не верю ни одному вашему слову. На каком основании вы лишаете меня свободы?
– На том основании, что мне необходимо ваше присутствие во Франции, – флегматично ответил он.
Эти слова сразу открыли мне глаза и в то же время пробудили во мне прежние опасения. Теперь уже нельзя было сомневаться, что я являлся в его руках игрушечным паяцем, которого он заставлял плясать по своему желанию, дергая то за одну, то за другую нитку. Но каковы были его желания? Чего он добивался? Этого я не знал и мог опасаться самых серьезных последствий.
В настоящее время он, видимо, задался целью разлучить меня с Софи. Удастся ли это ему? Смелость, с какой он выдал себя за мою невесту и сумел снова завлечь меня в западню, заставляла меня призадуматься над этим вопросом серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50