Держа в руке стакан с вином, Джон сделал несколько быстрых шагов к огню подальше от Анны и Джозефа. Он опасался, что больше нескольких минут Анна не выдержит и разрыдается.
Лорд Уэверби последовал за ним в круг яркого света и стоял теперь спиной к Джозефу и Анне.
– Милорд Уэверби, – сказал Джон, сделав большой глоток вина, чтобы подавить ярость, – улицы Лондона и впрямь небезопасны, если там могут убить самого королевского судью.
Красивое лицо Уэверби приняло задумчивое выражение:
– Когда свирепствует чума, вынуждая добрых людей прятаться в своих домах и не высовывать носа на улицу, воры, разбойники и плуты могут без помех заниматься своим ремеслом.
– Это грустно.
Лорд Уэверби пожал плечами, и на губах его заиграла улыбка:
– Не сомневаюсь в том, что славный судья теперь в лучезарных чертогах, где царит вечное блаженство. Он, несомненно, их достоин, не так ли, мастер Гилберт?
Ради Анны Джон всячески скрывал свое презрение к негодяю.
– Согласен с вами, милорд. И не мог бы пожелать ничего иного, кроме того, что человек заслужил, будь то судья или вы.
Эдвард рассмеялся:
– Только не сейчас, мастер Гилберт, а когда мы закончим наше дело. И когда ты выслушаешь мое предложение, то охотно выпьешь за мое здоровье.
Джону удалось отвесить вежливый поклон. Рука его, сжимавшая рукоять меча, так и чесалась – ему хотелось убить этого дьявола на месте, потому что он не сомневался, что именно лорд Уэверби расправился с сэром Сэмюелом. Джон восхищался судьей, хоть и с некоторой долей раздражения. Ведь это сэр Сэмюел приговорил его к смерти, как разбойника, но еще большее восхищение тот вызвал в нем, когда выразил готовность пожертвовать веем ради дочери. Это было примером отцовской любви, впечатление от которой проникло глубоко в его сердце бастарда. Теперь Анна оставалась в мире почти одна в то время, как Уэверби охотился за ней, и, несмотря на ее высокомерие, обычное для придворной дамы. Джон Гилберт испытывал к ней жалость.
– Тогда к делу, милорд. У меня впереди тяжелая дорога, а паренек едва держится на ногах.
Он видел, как поникла Анна и с каким трудом Джозеф удерживает ее в вертикальном положении, прижимая к себе, так что лицо ее оказалось полностью закутанным в его плащ.
Лорд Уэверби бросил взгляд на кузнеца и на грума, потом с любопытством посмотрел на Джона:
– Ты слишком добр для разбойника, раз так заботишься о своих людях и их благополучии.
– Я нуждаюсь во всех верных соратниках и их оружии, милорд.
– Ты больше нуждаешься в своих мозгах, Джон Гилберт. Я хочу, чтобы ты нашел леди Анну Гаскойн и доставил ее мне живой.
Джон ощутил холод, проникший, казалось, до самых костей.
– Почему я, милорд, когда вы уже многое разведали и даже назначили награду за ее поимку?
– Нет, простолюдины скажут тебе то, чего они никогда не откроют мне или моим слугам. Ты же знаешь людей этого графства, знаешь каждого свободного фермера и каждого сквайра. Если здесь появится эта девка, они сразу об этом узнают.
– Вы выбрали не того человека, милорд. Я могу выследить оленя в глухой чаще или затравить лисицу, но мне никогда еще не приходилось насильственно удерживать леди против ее воли.
Лорд Уэверби нахмурился.
– Эта беглянка испортила мне репутацию. Обо мне сплетничают. Меня оболгали, и за все это ей придется расплачиваться до конца дней своих.
Джону пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы отвлечь его от темы. Анна была близка к обмороку. Ее следовало поскорее увести отсюда. Джон швырнул в облицованный мрамором камин свой стакан, и тот разлетелся на дюжину осколков.
– Я не возьмусь за такое недостойное мужчины дело, сэр. Нет, черт меня возьми. Даже и за тысячу фунтов!
Уэверби улыбнулся и заговорил тихо, стряхивая с рукава воображаемые осколки стекла:
– Ну, тогда за Беруэлл-Холл, мастер Гилберт. Если ты найдешь Анну Гаскойн и привезешь ее ко мне вместе с ее невинностью, с которой ей пора распроститься, я отдам Беруэлл-Холл тебе, и ты и твои потомки будут владеть им всегда. К тому же я добьюсь для тебя королевского прощения. После такой услуги тебе будет обеспечено и рыцарское звание. Подумай об этом, малый. Ты мог бы прожить жизнь, для которой рожден.
Джон промолчал, и лорд Уэверби потемнел лицом.
– Или, сэр разбойник, ты окончишь свои дни, болтаясь на виселице в Тайберне.
Анна слышала звон разбитого Джоном стакана, как сквозь туманное облако боли, а потом голоса и каждое сказанное слово с трудом доходили до ее сознания. Но усилием воли Анна взяла себя в руки. Девушка отпрянула от Джозефа и выпрямилась. Лорд Уэверби предложил Джону Гилберту такое вознаграждение, от которого тот не смог бы отказаться.
Анна шагнула и выпрямилась. Она не позволит, чтобы с ней обращались как с агнцем, обреченным на заклание. Она сорвет с головы парик и швырнет его в лицо лорду Уэверби со всем презрением, которого тот заслуживает. У нее под одеждой итальянский кинжал. Первый, кто попытается лишить ее невинности, будьте граф или сам король, поплатится за это жизнью.
Джон почувствовал ее напряжение и, заметив, что она сделала шаг вперед, разгадал ее намерение. И заговорил грубо и резко:
– Эй, Джозеф, забирай мальчишку и ступайте к лошадям. Я поговорю с господином один на один. Чтобы духу вашего здесь не было!
Не успела Анна опомниться, как Джозеф толкнул ее к открытому французскому окну библиотеки, выходившему на террасу.
Лорд Уэверби с любопытством смотрел им вслед, пока Джон не сделал драматический жест рукой, чтобы отвлечь его.
– Говорите, все это будет принадлежать мне? Милорд, вы играете на человеческих слабостях, – сказал он. – Но не слишком ли высока цена за кровь девственницы?
– У меня есть свои владения, мастер Гилберт, и на них приходится тратить денежки из моего кошелька, но леди Анне придется восполнить эти затраты.
– Я не думал, милорд, что у нее такое приданое, хотя теперь она унаследует имение и средства отца.
Уэверби взял трубку и раскурил ее.
– Это имение уже принадлежит мне. Но ценность этой девицы для меня намного превосходит те несколько акров эссекской земли и несколько домов арендаторов. Впрочем, хватит болтать! До всего остального тебе нет дела.
Значит, все это правда, подумал Джон. Этот лорд корысти ради готов делить собственную жену с королем.
– До всего остального мне нет никакого дела, как вы и сказали. Слышал, что эта леди ослепительно красива.
– Да, довольно красива, если тебе нравятся добродетельные девицы, но уж очень своевольна. – Уэверби нахмурился. – Ты ведь не станешь спорить, мастер Гилберт, что в жене это недостаток, но в брачной постели с ним легко справиться.
Он рассмеялся.
Джон поклонился. Этот сукин сын уже и так превысил все возможные пределы его терпения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81