Один голос – тихий и спокойный – принадлежал Джанин. Он был для него все равно что любимая мелодия для меломана. Но сейчас его больше заинтересовал другой, в котором Малколм без труда узнал голос Мэрианн.
– …Он говорит, что уже не первый месяц за мной наблюдает. Я тоже давно его заметила. Но я знала, что мои отец и братья будут против. Однако сегодня…
Малколм с шумом распахнул дверь.
– У вас тут междусобойчик? Как мило! – Он обращался исключительно к сестре, словно Джанин вообще не было в комнате.
Мэрианн стояла у изголовья кровати и держала в руках грязные кроссовки. С ее волос стекала вода, одежда основательно промокла.
– Я попала под дождь… – начала она.
– Вижу, – резко прервал ее Малколм. – Но еще я знаю, что это случилось, когда ты тайком с кем-то встречалась.
– Малколм, успокойтесь, – попыталась защитить девушку Джанин, но он не обратил внимания на ее слова.
– Я хочу, чтобы ты немедленно назвала имя человека, общение с которым не одобрили бы твои отец и братья.
Мэрианн тем временем взяла полотенце, которое ей протягивала Джанин, и стала нарочито медленно вытирать волосы, прекрасно понимая, что этим только разжигает злость брата. Тот выжидательно на нее смотрел. Закончив и отложив полотенце в сторону, Мэрианн вновь посмотрела на Малколма. В ее глазах был страх, но она старалась не показать его.
– Не думаю, что это что-то изменит, – сказала наконец она.
– Тебя никто не просит рассуждать. Просто назови мне имя!
Джанин снова попыталась исправить ситуацию.
– Малколм, не надо горячиться. Мэрианн и так хотела мне все рассказать.
– Имя этого подонка!
– Вот уж кому я этого никогда не скажу, так это тебе, – спокойно ответила девушка.
– Увидим. Марш в свою комнату! Думаю, отец, узнав обо всем, захочет с тобой поговорить.
– Ай, боюсь, боюсь!
Малколм указал на дверь.
– Иди! И даже не думай снова убежать: я предупрежу охрану.
– Наконец-то мое заточение в фамильном склепе получит официальный статус! – Она виновато посмотрела на Джанин. – Простите, что впутала вас в семейные дрязги.
Напоследок Мэрианн окинула брата испепеляющим взглядом и вышла, громко хлопнув дверью.
Он снял телефонную трубку и набрал номер.
– Это Малколм. Моя сестра отправилась к себе в комнату. Проследите, чтобы она никуда оттуда не выходила.
Он повесил трубку и посмотрел на Джанин, на лице которой было написано негодование.
– Что такое?
– Я… я… – Она остановилась, чтобы глубоко вдохнуть. – Я не знаю, что и сказать!
– В каком смысле?
– В таком, что все, что приходит на ум, насквозь неприличное.
– Я не обижусь.
– Вы когда-нибудь думали, что обидеть можно не только вас?
– Вы рассержены.
Джанин громко рассмеялась, но в ее смехе не было и тени радости.
– Сказать, что я рассержена, значит, ничего не сказать.
– Отчего же?
– Как вы могли такое сделать?
– Тем, что я отправил ее в комнату, наказание не ограничится.
– Не сомневаюсь. Но если вы не заметили, я пыталась с ней поговорить. Думаю, что вы слышали достаточно, чтобы понять: она была на свидании.
– Да.
– И если бы вы не появились так не вовремя, мне наверняка бы удалось выяснить не только имя того, с кем она встречалась, но и как далеко у них все зашло. Теперь же Мэрианн не расскажет об этом даже мне, потому что будет думать, что я немедленно доложу об этом вам.
– Расскажет, если ее хорошенько попросить.
Джанин снова рассмеялась.
– О, в упрямстве она может превзойти даже вас!
– Она расскажет мне обо всем, о чем я ее попрошу. В противном случае последствия для нее будут самые плачевные. – Малколм очень надеялся, что Джанин не догадается спросить, как именно он будет добиваться от сестры признания и какие последствия ту могут ожидать. – Она ведет себя как своевольный непослушный ребенок, и такое поведение ни в коем случае не следует поощрять.
Джанин сложила руки на груди.
– А вам не приходит на ум, что она просто пытается достичь желаемого и думать своей головой? Вряд ли разумно наказывать ее за это.
– Это самый обыкновенный протест и неповиновение!
Джанин приказала себе успокоиться. Для того чтобы что-то ему объяснить, нужно рассуждать здраво, а не находиться во власти эмоций.
– Малколм, – снова начала она, – у Мэрианн сейчас переходный возраст. Она обыкновенная девочка, которая только-только учится понимать жизнь.
– У нее есть семья, которая ей во всем помогает.
– Неужели? В тот первый вечер, когда я присутствовала на семейном ужине, я получила отличное представление о том, как ей помогают. Ее же никто не слушает. Ею только командуют, дают понять, какая она глупая, или как-нибудь по-другому ущемляют ее достоинство.
– Это неправда.
– Нет, чистая правда. И поэтому Мэрианн чувствует себя одинокой. Ей нужны друзья ее возраста. Это нормальное желание.
– Она – дочь графа!
– Да как же вы не поймете такую простую вещь? Неважно, где человек живет, в родовом замке или в трущобах, ему необходима любовь. И если он не находит ее дома, то начинает искать где-нибудь еще. И Мэрианн нашла. Мне остается только «поблагодарить» вас за то, что вы не дали мне ее выслушать.
– Она – дочь графа, – упрямо повторил Малколм. – Ее предки были знаменитейшими людьми Шотландии.
– Если вы думаете, что сословное преимущество может отвратить ее от того, что нужно каждой девушке в ее возрасте, то вы очень похожи на полковника из одной американской книги, который полагал, что офицеры и рядовые молятся разным богам. – Джанин вздохнула. – Таким отношением вы не принесете ей блага.
Малколм какое-то время молчал.
– Я согласен, что в ваших словах есть рациональное зерно, – сказал он наконец. – Но вы должны понять, что сословие, представителем которого она является, накладывает на человека определенные обязанности. Ей нужно учиться жить по более высоким стандартам, нежели всем остальным. Это то, чему учились мы все.
– Хорошенький стандарт! – взорвалась Джанин. – Вы думаете, что раз она аристократка, то обязательно должна быть бесчувственной? Я уже заметила, что вы стыдитесь проявления любой человеческой слабости. И если вы бессердечный, то это не значит, что все вокруг должны быть такими же!
Его глаза полыхнули яростью.
– Моя красивая, но лживая жена научила меня подавлять любые чувства.
– Простите, Малколм, я не знала…
– Мне не нужны ваши извинения. Прошлое осталось в прошлом.
– Вы не правы.
– Я всегда прав.
О Боже! Джанин тяжело вздохнула.
– Мы можем спорить с вами до скончания века. Но я просто прошу вас: не заставляйте вашу сестру расплачиваться за ваше прошлое. Она ни в чем не виновата. И до тех пор, пока вы не сможете взвесить все без лишних эмоций, мы будем просто сотрясать воздух.
Малколм хотел сказать, что любит свою сестру и желает ей только добра, но Джанин повернулась к нему спиной и вышла из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– …Он говорит, что уже не первый месяц за мной наблюдает. Я тоже давно его заметила. Но я знала, что мои отец и братья будут против. Однако сегодня…
Малколм с шумом распахнул дверь.
– У вас тут междусобойчик? Как мило! – Он обращался исключительно к сестре, словно Джанин вообще не было в комнате.
Мэрианн стояла у изголовья кровати и держала в руках грязные кроссовки. С ее волос стекала вода, одежда основательно промокла.
– Я попала под дождь… – начала она.
– Вижу, – резко прервал ее Малколм. – Но еще я знаю, что это случилось, когда ты тайком с кем-то встречалась.
– Малколм, успокойтесь, – попыталась защитить девушку Джанин, но он не обратил внимания на ее слова.
– Я хочу, чтобы ты немедленно назвала имя человека, общение с которым не одобрили бы твои отец и братья.
Мэрианн тем временем взяла полотенце, которое ей протягивала Джанин, и стала нарочито медленно вытирать волосы, прекрасно понимая, что этим только разжигает злость брата. Тот выжидательно на нее смотрел. Закончив и отложив полотенце в сторону, Мэрианн вновь посмотрела на Малколма. В ее глазах был страх, но она старалась не показать его.
– Не думаю, что это что-то изменит, – сказала наконец она.
– Тебя никто не просит рассуждать. Просто назови мне имя!
Джанин снова попыталась исправить ситуацию.
– Малколм, не надо горячиться. Мэрианн и так хотела мне все рассказать.
– Имя этого подонка!
– Вот уж кому я этого никогда не скажу, так это тебе, – спокойно ответила девушка.
– Увидим. Марш в свою комнату! Думаю, отец, узнав обо всем, захочет с тобой поговорить.
– Ай, боюсь, боюсь!
Малколм указал на дверь.
– Иди! И даже не думай снова убежать: я предупрежу охрану.
– Наконец-то мое заточение в фамильном склепе получит официальный статус! – Она виновато посмотрела на Джанин. – Простите, что впутала вас в семейные дрязги.
Напоследок Мэрианн окинула брата испепеляющим взглядом и вышла, громко хлопнув дверью.
Он снял телефонную трубку и набрал номер.
– Это Малколм. Моя сестра отправилась к себе в комнату. Проследите, чтобы она никуда оттуда не выходила.
Он повесил трубку и посмотрел на Джанин, на лице которой было написано негодование.
– Что такое?
– Я… я… – Она остановилась, чтобы глубоко вдохнуть. – Я не знаю, что и сказать!
– В каком смысле?
– В таком, что все, что приходит на ум, насквозь неприличное.
– Я не обижусь.
– Вы когда-нибудь думали, что обидеть можно не только вас?
– Вы рассержены.
Джанин громко рассмеялась, но в ее смехе не было и тени радости.
– Сказать, что я рассержена, значит, ничего не сказать.
– Отчего же?
– Как вы могли такое сделать?
– Тем, что я отправил ее в комнату, наказание не ограничится.
– Не сомневаюсь. Но если вы не заметили, я пыталась с ней поговорить. Думаю, что вы слышали достаточно, чтобы понять: она была на свидании.
– Да.
– И если бы вы не появились так не вовремя, мне наверняка бы удалось выяснить не только имя того, с кем она встречалась, но и как далеко у них все зашло. Теперь же Мэрианн не расскажет об этом даже мне, потому что будет думать, что я немедленно доложу об этом вам.
– Расскажет, если ее хорошенько попросить.
Джанин снова рассмеялась.
– О, в упрямстве она может превзойти даже вас!
– Она расскажет мне обо всем, о чем я ее попрошу. В противном случае последствия для нее будут самые плачевные. – Малколм очень надеялся, что Джанин не догадается спросить, как именно он будет добиваться от сестры признания и какие последствия ту могут ожидать. – Она ведет себя как своевольный непослушный ребенок, и такое поведение ни в коем случае не следует поощрять.
Джанин сложила руки на груди.
– А вам не приходит на ум, что она просто пытается достичь желаемого и думать своей головой? Вряд ли разумно наказывать ее за это.
– Это самый обыкновенный протест и неповиновение!
Джанин приказала себе успокоиться. Для того чтобы что-то ему объяснить, нужно рассуждать здраво, а не находиться во власти эмоций.
– Малколм, – снова начала она, – у Мэрианн сейчас переходный возраст. Она обыкновенная девочка, которая только-только учится понимать жизнь.
– У нее есть семья, которая ей во всем помогает.
– Неужели? В тот первый вечер, когда я присутствовала на семейном ужине, я получила отличное представление о том, как ей помогают. Ее же никто не слушает. Ею только командуют, дают понять, какая она глупая, или как-нибудь по-другому ущемляют ее достоинство.
– Это неправда.
– Нет, чистая правда. И поэтому Мэрианн чувствует себя одинокой. Ей нужны друзья ее возраста. Это нормальное желание.
– Она – дочь графа!
– Да как же вы не поймете такую простую вещь? Неважно, где человек живет, в родовом замке или в трущобах, ему необходима любовь. И если он не находит ее дома, то начинает искать где-нибудь еще. И Мэрианн нашла. Мне остается только «поблагодарить» вас за то, что вы не дали мне ее выслушать.
– Она – дочь графа, – упрямо повторил Малколм. – Ее предки были знаменитейшими людьми Шотландии.
– Если вы думаете, что сословное преимущество может отвратить ее от того, что нужно каждой девушке в ее возрасте, то вы очень похожи на полковника из одной американской книги, который полагал, что офицеры и рядовые молятся разным богам. – Джанин вздохнула. – Таким отношением вы не принесете ей блага.
Малколм какое-то время молчал.
– Я согласен, что в ваших словах есть рациональное зерно, – сказал он наконец. – Но вы должны понять, что сословие, представителем которого она является, накладывает на человека определенные обязанности. Ей нужно учиться жить по более высоким стандартам, нежели всем остальным. Это то, чему учились мы все.
– Хорошенький стандарт! – взорвалась Джанин. – Вы думаете, что раз она аристократка, то обязательно должна быть бесчувственной? Я уже заметила, что вы стыдитесь проявления любой человеческой слабости. И если вы бессердечный, то это не значит, что все вокруг должны быть такими же!
Его глаза полыхнули яростью.
– Моя красивая, но лживая жена научила меня подавлять любые чувства.
– Простите, Малколм, я не знала…
– Мне не нужны ваши извинения. Прошлое осталось в прошлом.
– Вы не правы.
– Я всегда прав.
О Боже! Джанин тяжело вздохнула.
– Мы можем спорить с вами до скончания века. Но я просто прошу вас: не заставляйте вашу сестру расплачиваться за ваше прошлое. Она ни в чем не виновата. И до тех пор, пока вы не сможете взвесить все без лишних эмоций, мы будем просто сотрясать воздух.
Малколм хотел сказать, что любит свою сестру и желает ей только добра, но Джанин повернулась к нему спиной и вышла из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36