Мне завтра снова идти в приют?
– А ты завтра не работаешь?
– Я имею в виду, после работы. Может быть, мне удастся сбежать пораньше.
– Сейчас все раньше и раньше темнеет. Мне кажется, в темноте тебе туда ходить не следует.
Она немного приподняла подбородок.
– Уж не хочешь ли ты от меня избавиться?
– Ни в коем случае.
– Тогда я буду там после работы. Постараюсь приехать около четырех. Или к пяти.
– Я буду ждать.
Она ошибалась. Он не пытался от нее отделаться, хотя следовало бы. Он искренне за нее беспокоился. Но решил ей об этом не говорить. Достаточно того, что он беспокоится. Ей об этом лучше не знать.
– Я приеду, – сказала она, борясь с желанием броситься в его объятия и поцеловать, то есть вести себя так, как обычные пары. Но они не были парой, тем более обычной.
Он решительно вышел из дома и направился вниз по улице, прямиком к черному автомобилю устаревшей модели, припаркованному через несколько домов от дома Аллисон. Человек на переднем сиденье наблюдал за его приближением. Глаза его забегали в поисках пути к отступлению.
Брэд постучал по стеклу.
– Который час? – спросил он. Это был не Салливан. Вероятно, один из его служащих. На сиденье рядом с ним лежали бинокль и фотоаппарат с телескопическим объективом.
Мгновение человек молчал, потом взглянул на часы.
– Половина шестого.
– Благодарствую. – Брэд зашагал прочь. Еще одна машина, еще один детектив, которого надо остерегаться. Ему казалось, что он никогда еще за годы работы в полиции не попадал в такую запутанную ситуацию, где проигрыш неизбежен.
Аллисон исподтишка взглянула на часы. Уже пять, а «летучка» с участием репортеров и операторов и не собиралась заканчиваться. Новый менеджер телестудии наслаждался звуком своего собственного голоса уже почти тридцать минут. Некоторым образом, подумала Аллисон, он очень смахивает на Поллака. Говорил он о том, что «хорошо для студии», а не о религии, но владел бессмысленной риторикой так же легко, как и святой отец.
Она не могла «себе позволить встать и уйти. Из мутного смысла речи нового руководителя она уловила, что ее работа, да и других тоже под угрозой. С каждой минутой вероятность, что Брэд ее не дождется, увеличивалась. Разумеется, она сможет работать в одиночку. И если придется, так и сделает. Однако приятнее, когда он поблизости.
Она мысленно зачеркнула слово «приятнее». Вернее будет сказать «удобнее».
Наконец начальник закруглился. Она ждала, что он возглавит хор восторженных воплей во славу телеканала, но он сдержался, лишь поднял кулак в воздух, побуждая их быть всегда на месте и работать как можно лучше.
Аллисон вернулась к своему столу, забрала сумку и собралась уходить. Тут подошел Рик.
– Там раздраженные арендаторы пикетируют дом своего хозяина стоимостью в миллион долларов. Хочешь со мной поехать?
Первым желанием Аллисон было согласиться. Может получиться неплохой репортаж, а ей бы это не помешало. Но она уже работает над хорошим репортажем и опаздывает на свое вечернее задание.
– Не могу. Я… – Она замолчала, потому что подошла Трейси.
– Я могу поехать, Рик, – сказала девушка. – У меня нет детишек, к которым надо мчаться сломя голову.
Аллисон сжала зубы и велела себе пропустить замечание мимо ушей. Но не пропустила.
– Спасибо, Трейси, – улыбнулась она. – Когда у тебя появится личная жизнь, я тоже буду рада тебя выручить. Должна бежать. Увидимся позже. – Она поспешила уйти, пока Рик не посмеется над ней за то, что потеряла выдержку, а Трейси не сообразит, что ее оскорбили.
Она ехала с максимально допустимой скоростью. Солнце уже село, скоро совсем стемнеет, но к тому времени она уже будет в приюте. Оставив машину на другой стороне улицы и уже повернув к приюту, она заметила выходящую из здания Джин. Женщина остановилась и неуверенно посмотрела на нее. Что же, можно начать и с Джин. Она ведь так и не узнала, как умер ее муж.
– Привет! – крикнула она и помахала рукой. Джин широко улыбнулась и подняла руку в ответном жесте. На ней был большой свитер, надетый поверх выцветшего платья. Подаренного Аллисон шарфа не было видно. Наверное, сменяла на что-нибудь, решила Аллисон.
– Как дела? – спросила она, подходя к женщине.
– Хорошо. Прекрасно. Ели пиццу на ужин. Разную. Я люблю пиццу.
– Я тоже, – согласилась Аллисон. Видно, Джин действительно обожала пиццу. Она никогда не была такой разговорчивой. Она продолжала улыбаться, глаза ярко блестели, даже как-то лихорадочно. Не будь она такой веселой, Аллисон решила бы, что она заболела. – Моя дочка вообще может только пиццей питаться.
– У тебя есть ребенок?
– Да. Ей двенадцать лет. А у вас есть дети? Джин смешалась и нахмурилась.
– Не думаю.
– Полагаю, вы вряд ли б забыли, если бы они у вас были.
Джин кивнула, потом наклонилась поближе и проникновенно произнесла:
– Никогда не позволяй своему мужу бить твою крошку, – посоветовала она.
– Не позволю, – пообещала Аллисон. – Да он же бросил меня, поменял на молодую, забыли?
Джин неуклюже похлопала ее по плечу.
– Не огорчайся. Ты маленькая и хорошенькая. Найдешь кого-нибудь. Но поостерегись. Мой палатка бросил мать, когда я была совсем крошкой. Она снова вышла замуж, и отчим оказался злым.
Аллисон воспользовалась представленной возможностью.
– Он вас бил? – Кто?
– Отчим. Вы сказали, он был злым. Джин медленно покачала головой.
– Верно. Он бил меня и маму.
– Тогда вы и сбежали из дома с… Как вы сказали, зовут вашего мужа?
Джин мрачно взглянула на нее.
– Какое тебе дело? Тебе его не заполучить.
– Знаю, – мягко согласилась Аллисон. – Да я никогда бы и не стала пытаться отнять у вас мужа. К тому же вы говорили, что он умер.
По лицу Джин потекли слезы.
– Раймонд умер. – Она принялась громко рыдать.
Аллисон несколько секунд изумленно смотрела на нее. Потом вспомнила слова Брэда на-счет того, что Джин – наркоманка. Наверное, поэтому у нее так блестят глаза. Она похлопала женщину по спине.
– Все будет хорошо, – сказала она, не придумав ничего лучшего.
Внезапно что-то ударило ее в живот, и она свалилась на тротуар. Джин, сжав кулаки, наклонилась над ней и завопила:
– Ты его украла! Считаешь, раз маленькая и хорошенькая, то можешь красть моего мужа?
– Нет, – возразила Аллисон, стараясь отодвинуться подальше от истеричной женщины. Джин ее ударила! Живот болел, наверняка завтра будет синяк. Эта женщина обладает мужской силой. – Нет, я не крала вашего мужа. Я своего тоже потеряла. Помните? – Мольба одной брошенной жены к другой.
Джин поколебалась, потом ее лицо исказила гримаса ненависти и с диким воплем она накинулась на Аллисон и принялась молотить ее кулаками. От неожиданности и боли Аллисон не сразу сообразила, что Джин набросилась на нее и бьет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– А ты завтра не работаешь?
– Я имею в виду, после работы. Может быть, мне удастся сбежать пораньше.
– Сейчас все раньше и раньше темнеет. Мне кажется, в темноте тебе туда ходить не следует.
Она немного приподняла подбородок.
– Уж не хочешь ли ты от меня избавиться?
– Ни в коем случае.
– Тогда я буду там после работы. Постараюсь приехать около четырех. Или к пяти.
– Я буду ждать.
Она ошибалась. Он не пытался от нее отделаться, хотя следовало бы. Он искренне за нее беспокоился. Но решил ей об этом не говорить. Достаточно того, что он беспокоится. Ей об этом лучше не знать.
– Я приеду, – сказала она, борясь с желанием броситься в его объятия и поцеловать, то есть вести себя так, как обычные пары. Но они не были парой, тем более обычной.
Он решительно вышел из дома и направился вниз по улице, прямиком к черному автомобилю устаревшей модели, припаркованному через несколько домов от дома Аллисон. Человек на переднем сиденье наблюдал за его приближением. Глаза его забегали в поисках пути к отступлению.
Брэд постучал по стеклу.
– Который час? – спросил он. Это был не Салливан. Вероятно, один из его служащих. На сиденье рядом с ним лежали бинокль и фотоаппарат с телескопическим объективом.
Мгновение человек молчал, потом взглянул на часы.
– Половина шестого.
– Благодарствую. – Брэд зашагал прочь. Еще одна машина, еще один детектив, которого надо остерегаться. Ему казалось, что он никогда еще за годы работы в полиции не попадал в такую запутанную ситуацию, где проигрыш неизбежен.
Аллисон исподтишка взглянула на часы. Уже пять, а «летучка» с участием репортеров и операторов и не собиралась заканчиваться. Новый менеджер телестудии наслаждался звуком своего собственного голоса уже почти тридцать минут. Некоторым образом, подумала Аллисон, он очень смахивает на Поллака. Говорил он о том, что «хорошо для студии», а не о религии, но владел бессмысленной риторикой так же легко, как и святой отец.
Она не могла «себе позволить встать и уйти. Из мутного смысла речи нового руководителя она уловила, что ее работа, да и других тоже под угрозой. С каждой минутой вероятность, что Брэд ее не дождется, увеличивалась. Разумеется, она сможет работать в одиночку. И если придется, так и сделает. Однако приятнее, когда он поблизости.
Она мысленно зачеркнула слово «приятнее». Вернее будет сказать «удобнее».
Наконец начальник закруглился. Она ждала, что он возглавит хор восторженных воплей во славу телеканала, но он сдержался, лишь поднял кулак в воздух, побуждая их быть всегда на месте и работать как можно лучше.
Аллисон вернулась к своему столу, забрала сумку и собралась уходить. Тут подошел Рик.
– Там раздраженные арендаторы пикетируют дом своего хозяина стоимостью в миллион долларов. Хочешь со мной поехать?
Первым желанием Аллисон было согласиться. Может получиться неплохой репортаж, а ей бы это не помешало. Но она уже работает над хорошим репортажем и опаздывает на свое вечернее задание.
– Не могу. Я… – Она замолчала, потому что подошла Трейси.
– Я могу поехать, Рик, – сказала девушка. – У меня нет детишек, к которым надо мчаться сломя голову.
Аллисон сжала зубы и велела себе пропустить замечание мимо ушей. Но не пропустила.
– Спасибо, Трейси, – улыбнулась она. – Когда у тебя появится личная жизнь, я тоже буду рада тебя выручить. Должна бежать. Увидимся позже. – Она поспешила уйти, пока Рик не посмеется над ней за то, что потеряла выдержку, а Трейси не сообразит, что ее оскорбили.
Она ехала с максимально допустимой скоростью. Солнце уже село, скоро совсем стемнеет, но к тому времени она уже будет в приюте. Оставив машину на другой стороне улицы и уже повернув к приюту, она заметила выходящую из здания Джин. Женщина остановилась и неуверенно посмотрела на нее. Что же, можно начать и с Джин. Она ведь так и не узнала, как умер ее муж.
– Привет! – крикнула она и помахала рукой. Джин широко улыбнулась и подняла руку в ответном жесте. На ней был большой свитер, надетый поверх выцветшего платья. Подаренного Аллисон шарфа не было видно. Наверное, сменяла на что-нибудь, решила Аллисон.
– Как дела? – спросила она, подходя к женщине.
– Хорошо. Прекрасно. Ели пиццу на ужин. Разную. Я люблю пиццу.
– Я тоже, – согласилась Аллисон. Видно, Джин действительно обожала пиццу. Она никогда не была такой разговорчивой. Она продолжала улыбаться, глаза ярко блестели, даже как-то лихорадочно. Не будь она такой веселой, Аллисон решила бы, что она заболела. – Моя дочка вообще может только пиццей питаться.
– У тебя есть ребенок?
– Да. Ей двенадцать лет. А у вас есть дети? Джин смешалась и нахмурилась.
– Не думаю.
– Полагаю, вы вряд ли б забыли, если бы они у вас были.
Джин кивнула, потом наклонилась поближе и проникновенно произнесла:
– Никогда не позволяй своему мужу бить твою крошку, – посоветовала она.
– Не позволю, – пообещала Аллисон. – Да он же бросил меня, поменял на молодую, забыли?
Джин неуклюже похлопала ее по плечу.
– Не огорчайся. Ты маленькая и хорошенькая. Найдешь кого-нибудь. Но поостерегись. Мой палатка бросил мать, когда я была совсем крошкой. Она снова вышла замуж, и отчим оказался злым.
Аллисон воспользовалась представленной возможностью.
– Он вас бил? – Кто?
– Отчим. Вы сказали, он был злым. Джин медленно покачала головой.
– Верно. Он бил меня и маму.
– Тогда вы и сбежали из дома с… Как вы сказали, зовут вашего мужа?
Джин мрачно взглянула на нее.
– Какое тебе дело? Тебе его не заполучить.
– Знаю, – мягко согласилась Аллисон. – Да я никогда бы и не стала пытаться отнять у вас мужа. К тому же вы говорили, что он умер.
По лицу Джин потекли слезы.
– Раймонд умер. – Она принялась громко рыдать.
Аллисон несколько секунд изумленно смотрела на нее. Потом вспомнила слова Брэда на-счет того, что Джин – наркоманка. Наверное, поэтому у нее так блестят глаза. Она похлопала женщину по спине.
– Все будет хорошо, – сказала она, не придумав ничего лучшего.
Внезапно что-то ударило ее в живот, и она свалилась на тротуар. Джин, сжав кулаки, наклонилась над ней и завопила:
– Ты его украла! Считаешь, раз маленькая и хорошенькая, то можешь красть моего мужа?
– Нет, – возразила Аллисон, стараясь отодвинуться подальше от истеричной женщины. Джин ее ударила! Живот болел, наверняка завтра будет синяк. Эта женщина обладает мужской силой. – Нет, я не крала вашего мужа. Я своего тоже потеряла. Помните? – Мольба одной брошенной жены к другой.
Джин поколебалась, потом ее лицо исказила гримаса ненависти и с диким воплем она накинулась на Аллисон и принялась молотить ее кулаками. От неожиданности и боли Аллисон не сразу сообразила, что Джин набросилась на нее и бьет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64