И я вывалился на перрон.
— Бабуся у вас в вагоне есть? — спросил меня черноволосый гигант.
— Во… Вот рюкзак. — Я и снять-то его не мог. — Помогите.
Гигант мигом высвободил мои плечи из лямок. Я тяжело дышал. Надо было помочь парню. Но гигант сообразил сам. А тут уж и бабуся осторожно выходила из вагона.
— Бабуся, родненькая!
— Коленька! Голубчик!
Пока они целовались, я отдышался. Тот парень тоже.
— Вот спасибо за помощь, голубчики. Теперь уж я доберусь. Внучек вот меня встретил. Извини, голубчик, за ночной разговор.
— Да что вы! Спасибо вам за него, а вы — извините. А второй чемодан? Может, заберете?
— Да ну его к лешему!
— Что за чемодан? — загремел внучек Коля.
— Да отцов подарок. Магазин, вишь, состроил, чтобы внучка играла.
— Это он Анюте простить не может. И правильно. Пусть этот чемодан едет в Марград.
Он взвалил на плечо рюкзак, осел немного, но выстоял, подкинул его еще чуть-чуть, чтобы удобнее лежал, присел, не сгибая спины, за чемоданом, взял его за ручку, хрипло ухнул, приподнял и пошел ровно, не пошатываясь, хотя и медленно. Бабуся поспешила за ним, оглянулась и еще раз сказала на прощание:
— Спасибо, голубчики.
Бабуся с внуком скрылись в тоннеле. Поезд стоял, кажется, у четвертой платформы.
— Может, в буфет заглянем? — предложил парень. — Ресторан еще когда откроется.
— А что? Идея! — согласился я. — А где тут буфет?
— Найдем, не маленькие. Ты в Марград? — спросил он, когда мы уже шагали ко входу тоннеля.
— Ага. А ты?
— Я дальше, в Москву. А вообще-то я коренной фомич Иван. — И он на ходу протянул мне руку.
— Артем, — сказал я, пожимая его ладонь.
— Интересная бабуся, — сказал Иван. — Не спалось что-то сегодня. Я слышал, что она рассказывала. Извини, так получилось.
— За что же тут извиняться? Слышал да и слышал… История, конечно, интересная. И что-то в ней есть, а вот что, не могу сообразить.
— Ну, это самовнушение после рассказа товарища Обыкновеннова. Непробоистый, видно, мужик, раз с диссертацией у него туго.
Мы вышли из тоннеля в зал. Слева размещался буфет. Блестящий автомат для приготовления кофе периодически исторгал из себя клубы пара. Человек десять стояло в очереди. Я взглянул на часы. Фу, пропасть! Часы стояли.
— Послушай, Иван, сколько времени на твоих?
Иван взглянул на руку, потряс ею, поднес к уху.
— Стоят, — изумленно произнес он. — Невероятно!
— И у меня стоят. Скажите, пожалуйста, — обратился я к гражданину, последнему в очереди, — сколько сейчас времени?
У гражданина, оказывается, часы тоже стояли. Ну, у одного — понятное дело, у двух — куда ни шло, но чтобы сразу у троих! Гражданин заволновался, наверное, часы его никогда не подводили, и повторил мой вопрос стоящему впереди. Через десять секунд все трясли руками и прислушивались к ходу часов. Ни у кого из всей очереди часы не шли.
— Вам что? — кричала продавщица, но ее плохо слушали. — Вам что?! У нас только кофе и булочки! Кофе без сахара, булочки вчерашние. Выбирайте скорее. — В очереди обсуждали проблему точных часов. — Эй, Зина! — Это относилось к ее помощнице или сменщице. — Говорила я, что надо объявление повесить. Так сменную выручку не сделаешь! Граждане! Вам, гражданин, что? О господи! Да успокойтесь вы со своими часами! Раз вы в очереди стоите, значит, и часы стоят. Во всех буфетах это ввели. С сегодняшнего дня. Для экономии времени. Вам что?
— Позвольте, как это: мы стоим — часы стоят? Это что еще за издевательство! — Полная женщина всем своим видом как бы говорила, что уж над собой-то она издеваться не позволит.
— Товарищи, успокойтесь! — сказала сменщица или помощница Зина. — Я сейчас все объясню. С первого августа во всех буфетах на железной дороге ввели остановку времени. Это для вас же сделано. Время, время останавливается!
— Что-то непонятно, — сказал мужчина, стоявший передо мной.
— Ну, время останавливается, время! Сколько бы вы ни стояли в очереди, а времени на это не израсходуете ни секунды. Отстояли очередь — время снова пошло нормально.
— А-а… Замедление времени, — догадался кто-то.
— Правильное нововведение, — поддержали его. — Это только в буфетах?
— Пока только в буфетах. Чтобы пассажиры успевали перекусить. Но учтите, что как только вы взяли что вам хотелось, время для вас снова начинает идти нормально. Так что у кого скоро отправление, жуйте булочки побыстрее.
— Ну никогда ничего до конца не могут сделать! — возмутился гражданин передо мной. — Почему не замедлят время и на процесс еды?
— А столиков хватать не будет, — парировала Зина. — А так вы быстренько.
— А вот для них самих, интересно, как время движется? — спросил я. — Нормально, пожалуй.
— Должно быть, так, — согласился Иван. — Только объяснить себе не могу.
— А-а, — сказал я. — Подумаешь! Мы многого не можем объяснить, а принимаем как должное. Двойной кофе и булочку.
Мы отошли к столику.
Булочку я не доел, а кофе выпил с удовольствием.
— Газет бы купить, — сказал Иван.
Мы прошли вверх по лестнице. Иван хорошо знал этот вокзал. И пока я осматривался по сторонам, он сделал круг по всем залам и вернулся.
— Нет еще свежих газет. Теперь только в Балюбинске. Пошли, а то опоздаем.
И мы понеслись с ним что было силы. Я запыхался даже и остановился на минутку у буфета, пристроившись в конец очереди. Я точно знал, что теперь время для меня остановилось. Отдышавшись, я помчался дальше и догнал Ивана лишь у самого вагона. Поезду уже дали отправление. Мы успели заскочить в тамбур.
6
Проводница бросила на меня злой взгляд и спросила:
— Хоть молока купил?
— Какого молока? — не понял я.
— Какого, какого? Коровьего!
— Не пойму я, о чем вы?
— Сразу уж и не пойму. Раньше надо было думать.
Проводница еще раз бросила на меня испепеляющий взгляд, но больше ничего не сказала. Поезд тронулся. Иван что-то насвистывал. Слова проводницы были непонятны и чем-то обидны.
— Это кто у вас там в купе… — Иван не договорил, но я понял.
— Тосей ее зовут. Кажется, молодая супружеская чета.
— Угу, — мрачно бросил Иван и посмотрел на меня подозрительно. — Бессонница у меня.
— Конечно, бессонница. Что же еще?
— Ты это… брось, Артем. — И открыл дверь в коридор.
Я пошел за ним. Вернее, стал протискиваться за ним между стенкой и прижавшимися к другой стороне пассажирами, желавшими умыться. В самом вагоне было свободнее. Иван сбросил туфли и полез на полку, на нижней еще спали, так что и сидеть-то ему было негде. В моем купе оказались два новых пассажира: женщина и мужчина, оба лет тридцати. Я сначала принял их за супругов. Но по тому, как мужчина предлагал женщине свою нижнюю полку, понял, что они даже незнакомы. Гражданин в сером продолжал сидеть в своей неизменной позе.
Семен спал. Тося лежала с открытыми глазами, и по ее виду было ясно, что она не прочь заговорить с новыми пассажирами и даже предложить им холодный завтрак из наверняка неисчерпаемых запасов, заготовленных ее мамой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Бабуся у вас в вагоне есть? — спросил меня черноволосый гигант.
— Во… Вот рюкзак. — Я и снять-то его не мог. — Помогите.
Гигант мигом высвободил мои плечи из лямок. Я тяжело дышал. Надо было помочь парню. Но гигант сообразил сам. А тут уж и бабуся осторожно выходила из вагона.
— Бабуся, родненькая!
— Коленька! Голубчик!
Пока они целовались, я отдышался. Тот парень тоже.
— Вот спасибо за помощь, голубчики. Теперь уж я доберусь. Внучек вот меня встретил. Извини, голубчик, за ночной разговор.
— Да что вы! Спасибо вам за него, а вы — извините. А второй чемодан? Может, заберете?
— Да ну его к лешему!
— Что за чемодан? — загремел внучек Коля.
— Да отцов подарок. Магазин, вишь, состроил, чтобы внучка играла.
— Это он Анюте простить не может. И правильно. Пусть этот чемодан едет в Марград.
Он взвалил на плечо рюкзак, осел немного, но выстоял, подкинул его еще чуть-чуть, чтобы удобнее лежал, присел, не сгибая спины, за чемоданом, взял его за ручку, хрипло ухнул, приподнял и пошел ровно, не пошатываясь, хотя и медленно. Бабуся поспешила за ним, оглянулась и еще раз сказала на прощание:
— Спасибо, голубчики.
Бабуся с внуком скрылись в тоннеле. Поезд стоял, кажется, у четвертой платформы.
— Может, в буфет заглянем? — предложил парень. — Ресторан еще когда откроется.
— А что? Идея! — согласился я. — А где тут буфет?
— Найдем, не маленькие. Ты в Марград? — спросил он, когда мы уже шагали ко входу тоннеля.
— Ага. А ты?
— Я дальше, в Москву. А вообще-то я коренной фомич Иван. — И он на ходу протянул мне руку.
— Артем, — сказал я, пожимая его ладонь.
— Интересная бабуся, — сказал Иван. — Не спалось что-то сегодня. Я слышал, что она рассказывала. Извини, так получилось.
— За что же тут извиняться? Слышал да и слышал… История, конечно, интересная. И что-то в ней есть, а вот что, не могу сообразить.
— Ну, это самовнушение после рассказа товарища Обыкновеннова. Непробоистый, видно, мужик, раз с диссертацией у него туго.
Мы вышли из тоннеля в зал. Слева размещался буфет. Блестящий автомат для приготовления кофе периодически исторгал из себя клубы пара. Человек десять стояло в очереди. Я взглянул на часы. Фу, пропасть! Часы стояли.
— Послушай, Иван, сколько времени на твоих?
Иван взглянул на руку, потряс ею, поднес к уху.
— Стоят, — изумленно произнес он. — Невероятно!
— И у меня стоят. Скажите, пожалуйста, — обратился я к гражданину, последнему в очереди, — сколько сейчас времени?
У гражданина, оказывается, часы тоже стояли. Ну, у одного — понятное дело, у двух — куда ни шло, но чтобы сразу у троих! Гражданин заволновался, наверное, часы его никогда не подводили, и повторил мой вопрос стоящему впереди. Через десять секунд все трясли руками и прислушивались к ходу часов. Ни у кого из всей очереди часы не шли.
— Вам что? — кричала продавщица, но ее плохо слушали. — Вам что?! У нас только кофе и булочки! Кофе без сахара, булочки вчерашние. Выбирайте скорее. — В очереди обсуждали проблему точных часов. — Эй, Зина! — Это относилось к ее помощнице или сменщице. — Говорила я, что надо объявление повесить. Так сменную выручку не сделаешь! Граждане! Вам, гражданин, что? О господи! Да успокойтесь вы со своими часами! Раз вы в очереди стоите, значит, и часы стоят. Во всех буфетах это ввели. С сегодняшнего дня. Для экономии времени. Вам что?
— Позвольте, как это: мы стоим — часы стоят? Это что еще за издевательство! — Полная женщина всем своим видом как бы говорила, что уж над собой-то она издеваться не позволит.
— Товарищи, успокойтесь! — сказала сменщица или помощница Зина. — Я сейчас все объясню. С первого августа во всех буфетах на железной дороге ввели остановку времени. Это для вас же сделано. Время, время останавливается!
— Что-то непонятно, — сказал мужчина, стоявший передо мной.
— Ну, время останавливается, время! Сколько бы вы ни стояли в очереди, а времени на это не израсходуете ни секунды. Отстояли очередь — время снова пошло нормально.
— А-а… Замедление времени, — догадался кто-то.
— Правильное нововведение, — поддержали его. — Это только в буфетах?
— Пока только в буфетах. Чтобы пассажиры успевали перекусить. Но учтите, что как только вы взяли что вам хотелось, время для вас снова начинает идти нормально. Так что у кого скоро отправление, жуйте булочки побыстрее.
— Ну никогда ничего до конца не могут сделать! — возмутился гражданин передо мной. — Почему не замедлят время и на процесс еды?
— А столиков хватать не будет, — парировала Зина. — А так вы быстренько.
— А вот для них самих, интересно, как время движется? — спросил я. — Нормально, пожалуй.
— Должно быть, так, — согласился Иван. — Только объяснить себе не могу.
— А-а, — сказал я. — Подумаешь! Мы многого не можем объяснить, а принимаем как должное. Двойной кофе и булочку.
Мы отошли к столику.
Булочку я не доел, а кофе выпил с удовольствием.
— Газет бы купить, — сказал Иван.
Мы прошли вверх по лестнице. Иван хорошо знал этот вокзал. И пока я осматривался по сторонам, он сделал круг по всем залам и вернулся.
— Нет еще свежих газет. Теперь только в Балюбинске. Пошли, а то опоздаем.
И мы понеслись с ним что было силы. Я запыхался даже и остановился на минутку у буфета, пристроившись в конец очереди. Я точно знал, что теперь время для меня остановилось. Отдышавшись, я помчался дальше и догнал Ивана лишь у самого вагона. Поезду уже дали отправление. Мы успели заскочить в тамбур.
6
Проводница бросила на меня злой взгляд и спросила:
— Хоть молока купил?
— Какого молока? — не понял я.
— Какого, какого? Коровьего!
— Не пойму я, о чем вы?
— Сразу уж и не пойму. Раньше надо было думать.
Проводница еще раз бросила на меня испепеляющий взгляд, но больше ничего не сказала. Поезд тронулся. Иван что-то насвистывал. Слова проводницы были непонятны и чем-то обидны.
— Это кто у вас там в купе… — Иван не договорил, но я понял.
— Тосей ее зовут. Кажется, молодая супружеская чета.
— Угу, — мрачно бросил Иван и посмотрел на меня подозрительно. — Бессонница у меня.
— Конечно, бессонница. Что же еще?
— Ты это… брось, Артем. — И открыл дверь в коридор.
Я пошел за ним. Вернее, стал протискиваться за ним между стенкой и прижавшимися к другой стороне пассажирами, желавшими умыться. В самом вагоне было свободнее. Иван сбросил туфли и полез на полку, на нижней еще спали, так что и сидеть-то ему было негде. В моем купе оказались два новых пассажира: женщина и мужчина, оба лет тридцати. Я сначала принял их за супругов. Но по тому, как мужчина предлагал женщине свою нижнюю полку, понял, что они даже незнакомы. Гражданин в сером продолжал сидеть в своей неизменной позе.
Семен спал. Тося лежала с открытыми глазами, и по ее виду было ясно, что она не прочь заговорить с новыми пассажирами и даже предложить им холодный завтрак из наверняка неисчерпаемых запасов, заготовленных ее мамой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60