– Ты пропустишь передачу!
– Иду!
Эмма поспешила вниз, уложив прежде в постель для послеобеденного отдыха Макки и Мелиссу.
Она обогнула угол гостиной и уселась на стул лицом к телевизору. Рут объяснила ей сюжет «Дней нашей жизни», и теперь она была так же подкована, как и старая дама.
– Вот, – сказала Рут, вручая ей крохотный прямоугольник, который когда-нибудь в следующем тысячелетии должен был превратиться в покрывало из шерсти афганских коз. – Я прошлась и закрепила эту выемку, и я не вплетала зеленой пряжи, поэтому, когда пожелаешь сменить цвета, можешь связать зеленый.
– Спасибо. – Эмма никогда не делала ничего подобного, только подсчитывала вышитые салфетки на уроке домоводства у мисс Финч. В Небраске мисс Финч не продержалась бы и трех часов. – Я по-настоящему ценю ваши уроки вышивки тамбуром.
– Не могу поверить, что ты начинаешь с нуля. Когда ты берешь вязание и приступаешь к работе, той указательный палец находится в абсолютно правильном положении.
Эмма уложила пряжу на колени и взяла крючок.
– Вы приняли лекарство?
– Забыла. – Рут вздохнула и потянулась за свои таблетками. – Я не думала, что буду так долго еть. Ненавижу причинять беспокойство.
– Вы и не причиняете, – заверила Эмма. – А кроме того, вы вынуждены оставаться здесь, пока я осваиваю вязание тамбуром.
Рут вздохнула:
– Н-да, по-моему, это означает, что я пробуду здесь чертовски долго. А ты?
Улыбка исчезла с лица Эммы, когда она встретилась глазами с больной.
– Не думаю.
– Есть причина?
– Да. Несколько.
Рассерженный отец. Жизнь в Чикаго. Лживый бывший жених. И фермер, который никогда ее не полюбит, который думает, что однажды она станет заниматься любовью с другими мужчинами. Что ж, возможно, он и прав, однако ей трудно вообразить такое, пока она по уши влюблена в Мэтта Томсона.
– Надеюсь, они хорошие, – сказала Рут, пялясь на телеэкран. – Что ты думаешь о дочери Марлены, разорвавшей свою помолвку?
– Думаю, она поступила правильно. – Эмма обмотала вокруг пальца нить желтой пряжи и во ткнула крючок туда, куда, как она надеялась, и было нужно.
– Да, пожалуй, женщина должна быть уверена в своем мужчине, прежде чем идти с ним под руку к алтарю. Вот что я думаю.
– Вы мудрая женщина, – согласилась Эмма.
– Солнышко, когда ты три раза побываешь замужем, как я, ты поймешь, почем фунт лиха. И будешь лучше знать мужчин.
Эмма подумала о Мэтте и о его приглашении пообедать вдвоем в ресторане.
– Как вообще можно понять мужчин?
– Главное для них – секс и еда, – хихикнула Рут. – Вот чем они живут. Этим и еще желанием защищать своих женщин. Ты должна вселять в мужчину чувство, будто он – король горы, будто он – существо особое.
– Как этого добиться? – Клубок зеленой шерсти соскочил с ее колен и упал на пол.
– Если он хорош в постели, то ты его кормишь, ты его любишь и обращаешься с ним по-доброму. Некоторые из них не слишком-то умны, но все они довольно чувствительны. – Рут изменила положение тела и содрогнулась от боли. – Передай мне вон те ножницы, ладно? Меня утомил фиолетовый цвет.
Она ответит ему согласием, решила Эмма. А кроме того, она уже много недель не держала в руках меню и не имела удовольствия заказывать по нему блюда.
Мэтт ожидал ее в гостиной. Когда Эмма вошла комнату, он встал и улыбнулся ей.
– Я готова, – сообщила она, удивляясь, отчего то все на нее так уставились. – В чем дело?
– Ты… ты выглядишь великолепно, – вымолвил Мэтт, запинаясь от волнения.
Мелисса сновала рядом, прикасаясь к ее яркой юбке:
– Зеленая, как яблоки.
– Именно так барышня в магазине назвала зеленое яблоко.
– А где платье принцессы? – Марта была разочарована. – Я думала, ты сегодня будешь в нем.
– Я люблю это платье еще больше, – заверила ее Эмма. – Но белый цвет не годится для этого времени года.
– А еще мне нравятся твои сапоги, – сказала Марта. – У моей учительницы такие же.
Эмма посмотрела на закругленные мыски своих кремовых ковбойских сапог. – Я не смогла устоять. Они были уцененные.
– Очень мило, – сказал Мэтт. – Мы сделаем из тебя настоящую женщину Запада.
Она пошевелила кончинами пальцев на ногах.
– Они гораздо удобнее, чем я думала.
– Тогда пошли. Поедем в город. – Он взял ее за руку, и она не возражала, когда их пальцы переплелись. Он нежно сжал ее пальцы и потянул за собой к двери, а она на ходу давала указания, как готовить легкий ужин, когда ложиться в постель и до которого часа смотреть телевизор.
– Никаких ужастиков, – настаивала она. – И ровно в девять в постель.
– Нет проблем, – сказала Марта, глядя на них сияющим взглядом. – Хорошо вам повеселиться.
Эмма замечательно провела время. Она убеждала себя, будто это потому, что ей не нужно было готовить ужин. Потому, что у нее был официант, было меню и был столик с зажженными свечами.
А вовсе не потому, что она влюблена и любимый мужчина сидит рядом с ней. О нет, не поэтому. Быть влюбленной в него не означает дать ему почувствовать это. Действительно, для нее много лучше, чтобы он об этом не знал. Недавно ее гордость и без того была уязвлена. Ей ни к чему, чтобы теперь ее остатки затоптал ковбой. Их сапоги шлепнулись на пол одновременно.
– О, хорошенькое дело, – пожаловалась Эмма, дотягиваясь до кончиков своих разбитых ног. – Я никогда больше их не надену.
– Полежи, – сказал Мэтт. Эмма вытянулась на его широкой кровати, а он стал растирать ей ноги. – Лучше?
– Много лучше. У меня никогда не было проблем с туфлями на высоких каблуках. Я думала, в elinorax будет куда удобнее.
– Тебе нужно их разносить, – шептал он, поглаживая ее ногу. Он приподнял краешек ее платья и коснулся губами внутренней стороны колена.
Руки Мэтта забирались все выше и выше, и Эмма чувствовала, как тепло распространяется от ее коленей вверх.
– Ты говоришь о сапогах или о чем-то ином?
– Ты не можешь слишком многого требовать сразу, – сказал он, не обращая внимания на ее вопрос, – если рассчитываешь встать на ноги на следующий день.
Она уставилась куда-то в потолок:
– Что я сейчас здесь делаю?
Его губы медленно поднимались вверх по ее бедру.
– По-моему, это вполне очевидно, любимая.
– Когда ты называешь меня «любимая», я понимаю, в какой я опасности.
Она почувствовала, как его пальцы скользнули ей под трусики.
– Мы оба в опасности, – сказал он. – С той минуты, как ты взглянула на меня в «Золотом загоне».
– Да. – Стоило им остаться в ресторане наедине, как их помыслы невольно устремились к сексу. Они отказались от десерта, решив не засиживаться. Потом он гнал фургон домой со скоростью восемьдесят миль в час. Ее дыхание участилось, когда он провел рукой вдоль ее живота и приспустил ее нижнее белье. – Все рестораны в Небраске носят такие диковинные имена?
Ее платье было задрано на грудь, трусики очутились на полу вместе с сапогами и носками, а губы Мэтта ласкали внутреннюю сторону ее бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37