— Итак,— заметила баронесса Пепи,— панна Серафи-на вырвалась на свободу. Представляю, как она станет кружить головы кавалерам, влюбляться без памяти... То-то романы будут... письма...
— Уверяю вас,— отвечала я тоном оскорбленного достоинства,— эти детские забавы уже не для меня. Конечно, влюбляться никому не возбраняется,— признаюсь, это тешит мое самолюбие,— но за себя я совершенно спокойна.
Мы болтали и смеялись допоздна. И я дала им понять, что опытней их и лучше знаю жизнь. Так, повторяя мамины слова, я ввернула, к примеру: «Замужество,— не расшитый шелками атлас, а средство занять подобающее положение в обществе и обрести независимость. Известно мне и еще кое-что,— намекнула я,— но об этом вам рано знать...»
В последних числах марта мы выехали в Сулимов... Дорога чудовищная... Маму все повергает в ужас: и дорога, и лошади, и постоялые дворы. Мне помогают переносить дорожные неудобства мечты о будущем. В пути только я одна не унывала: Пильская мучилась флюсом, мама грустила по милому обществу, с которым пришлось расстаться. К счастью, навстречу нам выехал барон Герман, мамин друг и покровитель, и мама воспряла духом.
Барона я давно не видела: он постарел за это время, облысел, как-то сник, но все еще очень красив, а какое утонченное обращение!.. Мама относится к нему, как к брату, он держится с ней, как покорный слуга. Я слышала, барон сказал маме (он называет ее просто Джорджиной), что я очень выросла, похорошела и стала очаровательной барышней.
Не скрою, его слова польстили мне. Ведь он для меня высший авторитет. Я все время ловила на себе его взгляды, и относится он ко мне иначе,— не как к маленькой девочке.
Он aux petits soins *. Мама говорит: он избалует меня.
Речь зашла об англичанке, которую рекомендовала княгиня Б. Правда, сама княгиня ее не знает, но ей доподлинно известно, что мисс Дженни Бомберри (так она зовется) из знатного, но обедневшего рода. Успех придал мне смелость, и я решила про себя: если эта мисс будет докучать мне, я выживу ее с помощью Пильской, да и своего ума у меня достанет.
Барон совершенно очарован мной и не скрывает этого и, стоит мне только захотеть, тоже замолвит за меня словечко... Итак, у меня уже есть союзники.
С каждым днем я все больше убеждаюсь: с Пильской мы поладим. Сдается, она имеет на меня виды. Бедняжка! При ее внешности на себя рассчитывать не приходится. Она явно заискивает передо мной, а я стараюсь быть с ней поласковей.
Она любит посудачить, и от нее много чего можно выведать. И хотя она твердит: «Тебе еще рано это знать», но спохватывается обычно слишком поздно, и я обо всем догадываюсь.
Сейчас ранняя весна и всюду непролазная грязь, но, несмотря на это, мне в Сулимове очень нравится. У нас большой дом, сад, и все так красиво, аристократично, а мама жалуется постоянно на плохое состояние наших дел. И однажды призналась даже барону, что, если бы не он, мы не смогли бы вести сообразный нашему положению образ жизни.
Я очень полюбила барона... С мамой он нежно-почтителен, меня прямо-таки боготворит. У него благородное направление ума. Одно удовольствие слушать, как он рассуждает о людях, о жизни... Какая наблюдательность, сколько ума, блеска в каждом его слове! Какое знание света!..
Мама предоставила мне полную свободу, я, со своей стороны, тоже стараюсь не мешать ей.
Окна моей комнаты выходят в сад; рядом просторное помещение для мисс Дженни, моей будущей гувернантки. Но я уже объявила маме, что согласна только на компаньонку и муштровать меня и чрезмерно утруждать занятиями не позволю.
Я намерена много читать... Из книг узнаешь столько полезного, занятного. В моем распоряжении довольно порядочная библиотека, так что во французских г/ англий-
во всем старается мне угодить (фр.),
ских романах недостатка нет. А больше мне ничего и не нужно... С мисс стану заниматься английским. Поскольку хорошо воспитанной барышне без него не обойтись, придется терпеть англичанку.
Мисс Дженни еще не приехала, мама по целым дням сидит, затворившись у себя в кабинете с бароном Германом, и совещается шепотом о злополучных делах, а я или читаю или сижу у Пильской.
Она иной раз говорит-говорит и в самом интересном месте вдруг умолкнет, уставится на меня в упор своими желтыми кошачьими глазами, словно в душу залезть хочет. Может, она испытывает меня... Во всяком случае, мне это не нравится.
Я недвусмысленно дала ей попять, что уже не маленькая и нечего, мол, от меня таиться. В пансионе нас было много, и каждая делилась своими познаниями с другими. Она засмеялась, обняла меня, и с тех пор мы добрые друзья. Взяв в расчет ее жадность и скупость, я подкупаю ее подарками; это нетрудно, потому что мама не замечает исчезновения разных мелочей, а Пильская до страсти любит подношения.
Пильская то подольщается к маме, то злится на нее, но, так или иначе, друг без друга они жить не могут. Насчет англичанки я с ней заранее уговорилась: если она станет нам докучать, мы от нее избавимся. Она пообещала помочь мне.
Барон из-за маминых дел много времени проводит у нас, у него даже есть в доме свои апартаменты,— и вчера вечером мы с ним долго гуляли в саду и беседовали. По-моему, он остался мной доволен. Когда разговор зашел об англичанке, он сказал: выучиться языку необходимо, даже если ради этого придется немного помучиться и поскучать.
2 апреля
Мисс Бомберри приедет только через неделю. Перед тем ее воспитанницей была княжна С. И по словам мамы, уже одно это для нас большая удача, ибо cela pose bien la maison l.
Все это, конечно, хорошо, но пускай она не воображает, будто я, как десятилетняя девочка, буду ходить по струнке и вообще позволю ей командовать.
Что мне порассказала Пильская! Только она заклинает меня не проболтаться и ненароком не выдать ее. Почему
1 это поднимет престиж нашего дома (фр.).
расстались мои родители, я до сих пор толком не знала. В глазах света это была партия удачная во всех отношениях, но они друг друга не любили, и вскоре совместная жизнь для мамы стала невыносима. Папа развлекался, сорил деньгами, дома почти не бывал и оказался страшным ревнивцем. Он устроил ей безобразную сцену из-за кузена, барона Германа, и дело чуть не кончилось дуэлью. В конце концов они стали жить врозь. По словам Пильской, бедная мамочка натерпелась от него столько, что и сказать нельзя. В поисках любовных писем он взламывал шкатулки, ящики в секретере. Барону было отказано от дома, но это не восстановило его против мамы и он по-прежнему остался ей предан.
По глазам Пильской я вижу: у них с мамой был роман. По-моему, тут нет ничего предосудительного, если у папы оказался такой неуживчивый нрав. Что же, ей в монастырь было идти, слезы лить? Одного не пойму: когда мы с папой видимся, он всегда бывает добрый, внимательный, милый,— неужели это притворство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30