На пятый день, мучимый голодом, я наконец отвлекся в сторону от своего пути и, подстрелив попугая, утолил голод сырым мясом. Вода источника, из которого я напился, была горько-соленой и отдавала щелочью.
Тут же, у источника, я решил отдохнуть, чтобы потом с новыми силами продолжать свой путь.
Рано на заре меня разбудил грохот выстрела, гулко раздавшегося в окрестных горах. И, взобравшись на поросший редким кустарником холм, я с удивлением увидел нашу флотилию, уже несущуюся мне навстречу.
Первая мысль, пришедшая мне в голову, была о том, что какая-нибудь внезапно стрясшаяся беда помешала моим товарищам продолжать свой путь; но я тут же эту мысль отбросил.
Господин пообещал, что выстрелом подаст мне знак о том, что встретился с Орниччо. Может быть, действительно ему посчастливилось больше, чем мне.
Стремглав бросился я бежать к берегу.
Расстояние, казавшееся мне с высокого места таким близким, все время как бы растягивалось у меня на глазах, и через час я уже должен был умерить свой бег, потому что мелькающие передо мной деревья стали сливаться в одну сплошную стену и в глазах плыли огненные пятна.
Я спустился вниз и перестал видеть море. Ноги мои по щиколотку уходили в илистую почву, и это очень замедляло мой бег.
Наконец я снова очутился на высокой гряде песка, нанесенного прибоем, и увидел наши корабли, идущие мне навстречу.
Добежав до берега, я кинулся в воду. Холод охватил все мое тело колющей болью, но я изо всех сил рассекал волны. Доброжелательные руки вытащили меня и внесли на палубу. Несколько минут я лежал с открытым ртом, как рыба, выброшенная на песок.
– Где Орниччо? Почему мы возвращаемся? Почему стреляли? До каких пор вы дошли?
Я задал бы еще тысячу вопросов, если бы Диего Мендес не пришел сказать, что меня требует к себе адмирал.
Шатаясь и держась за плечи матросов, я поднялся и направился к адмиральской каюте.
– Вы отдали распоряжение возвращаться на Эспаньолу? – спросил я, распахнув дверь.
Господин, склонившись над столом, рассматривал большую, разложенную перед ним бумагу.
– Да, – сказал он, рассеянно глядя на меня, – разве ты не слышал нашего сигнала?
– Вы нашли Орниччо?! – крикнул я. – Тысячи примет говорят за то, что он где-то поблизости.
– Посмотри, что здесь написано, – сказал адмирал, протягивая мне бумагу.
Я мельком заглянул в нее и узнал почерк королевского нотариуса, взятого нами на всякий случай в плавание. Меня мало интересовала сейчас эта бумага.
– Мы отправляемся на поиски Орниччо, правда ведь, мессир? – спросил я, задыхаясь от волнения.
– Нет, – ответил адмирал, – мы возвращаемся на Эспаньолу.
Кровь звенела у меня в ушах, я дышал, как загнанная лошадь.
– А что же будет с Орниччо? – пробормотал я, чувствуя, что теряю силы. – Вспомните, господин, предсказание мавра. Может быть, приближается час его исполнения.
– Мы ошиблись, – спокойно сказал адмирал, покусывая ногти.
Порыв злобы, вызванный спокойствием этого человека, внезапно вспыхнул во мне.
– Разве не повторяли вы ежеминутно, – крикнул я, забывая сан того, кто находился передо мной, – разве ежеминутно вы не твердили: «Мавр не может ошибаться»?!
– Никто и не говорит, – ответил адмирал холодно, – что ошибся мавр. Ошиблись мы с тобой.
Я, оторопев, смотрел на него. Лицо мое, очевидно, было таким измученным, что господин с внезапной мягкостью в голосе сказал:
– Выслушай меня, и ты тотчас же поймешь, что я прав. Садись тут, рядом со мной.
Это была большая честь – сидеть рядом с господином. Но в тот момент, не думая об этом, я опустился на скамью.
– Припомни, что сказал мавр, – еще мягче произнесадмирал. – «Твоя судьба неотделима от судьбы юноши с черными глазами: он отведет от тебя беду, он спасет тебя от смерти, и он же возложит на твою голову корону».
– Так почему же вы не спешите соединиться с ним? – спросил я в волнении. – Разве вас так мало беспокоит ваше будущее?
– Я спешу соединиться с ним, – торжественно ответил адмирал.
И слабая надежда проникла в мое сердце. Может быть, он получил сведения, что Орниччо уже возвратился на Эспаньолу?
– Но мы с тобой ошибались, Франческо, – медленно сказал адмирал, как бы говоря сам с собой, – да, конечно, мы ошибались, и этот юноша не Орниччо.
От изумления я всплеснул руками. Не обращая внимания на мой жест, адмирал продолжал:
– Человек, судьба которого неразрывно связана с моей судьбой, это, конечно, не Орниччо, а дон Алонсо Охеда. Нужно быть слепым, чтобы не понять этого сразу. Не он ли спас меня от заговорщиков? Не он ли постоянно помогал мне?. А друг твой жив, – сказал он, кладя мне руку на плечо.
Вне себя, я сбросил с плеча его руку. Я не чувствовал ни страха, ни почтения к этому человеку.
– А ваше второе обещание, господин, – сказал я, чувствуя, что еще одна минута – и он мне велит замолчать. – Почему вы повернули назад? Вы же хотели получить явные указания, что мы доплыли до берегов Катая, а теперь вы поступаете, как неразумное дитя, бросающее надоевшую ему игрушку.
К моему удивлению, адмирал, не обращая внимания на мою грубость, безмолвно протянул мне бумагу.
Слезы злобы и отчаяния выступили у меня на глазах. Я думал о том, что обманом хотел заставить адмирала отправиться на поиски Орниччо, и вот теперь этот обман обратился против меня.
Я посмотрел на протянутую мне бумагу, увидел толстые печати королевского нотариуса, несколько подписей, а под ними бесчисленное количество крестов.
Голова моя кружилась, и я не понимал, что делаю.
– Ты прочел этот документ? – спросил адмирал, выпрямляясь с гордостью.
– Нет, – сказал я, с ненавистью глядя на него, – но я вижу здесь множество крестов. Очевидно, эта бумага составлена неграмотными людьми.
– Отчаяние ослепляет тебя, – сказал адмирал с неприсущей ему мягкостью. – Взгляни на эту бумагу, и ты поймешь, почему я с такой спокойной уверенностью покидаю эти берега.
– Это нотариальное свидетельство, – сказал я. Злоба душила меня, и я не мог удержать своего языка. – Может быть, вы решили сделать купчую и приобрести в полное владение эти плодородные земли? – спросил я, делая жест по направлению к унылым и бесплодным отмелям.
В каюту вошел командир «Ниньи» и получил распоряжение адмирала направить путь корабля в открытое море.
– Что же, прочел ты уже этот документ? – спросил еще раз господин.
Глаза мои были полны слез, буквы дрожали и расплывались.
Взяв из моих рук бумагу и подняв ее над головой, адмирал произнес торжественно:
– Прочти его внимательно, Франческо Руппи. Этот документ свидетельствует, что весь без исключения экипаж нашей флотилии, все восемьдесят человек – командиры, офицеры и матросы – под присягой у нотариуса показывают, что после долгих испытаний и тревог мы добрались наконец до берегов Катая, называемого в этой местности Кубой, и что при желании мы могли бы вернуться в Испанию сушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88