Тем не менее животное и корнеплоды просветили специальным аппаратом, а коту дополнительно сняли намордник и заглянули в пасть. Кот вытерпел процедуру с достоинством, не вырывался, не мяукал и, более того, старательно высовывал язык, чтобы виднее было горло.
"Что значит -- иностранцы! -- подумали таможенники.-- Культура! Даже коты у них вон какие воспитанные."
Самолет выплыл за облака и окунулся в синеву. Моторы гудели ровно, напряжение, давящее сестренок в аэропорту, спадало. Алена жевала резинку, пускала пузыри, разглаживала вкладыши.
-- А что, нельзя было сразу перенестись на место? -- шепотом спрашивала Лиза у "брата Пиччиколо". -- Волшебной силой там или авиапочтой?
-- Мы же не у себя в Фантазилье, -- улыбался Печенюшкин. -- Будем уважать государственные границы. Федя, в конце концов, лицо официальное, хоть и инкогнито.
-- Такой законник я стал, Лизонька! -- охотно подтвердил Федя. -- А как же. Справедливость -- первое дело. И без документов нельзя. У вас нельзя. У нас-то внизу их нет, потому как с ними нельзя. Несподручно. Куда, скажем, Мурлыке Баюновичу паспорт класть? В зубах носить?
Алена вдруг поперхнулась резинкой.
-- Лиза! -- завопила она. -- А как же мама с папой?! Раз мы на Земле, значит, время уже не волшебное? Они же нас потеряют!
Лиза привскочила с кресла.
-- Точно! Ой, какая же я дура! Что делать? Пиччи! Печенюшечкин, придумай что-нибудь, они же там с ума сойдут. Баба Люся нас со всей городской милицией ищет!
-- Баба Люся в настоящий момент выбирает на рынке сметану, -- успокоил Пиччиколо Пафнутти. -- Никто вас не ищет. Когда родители вернулись, на столе лежала записка, написанная Лизиным почерком. Цитирую: "Мамочка и папочка, за нами приехали тетя Оля с дядей Андреем забрать на недельку к себе на дачу. Вы на завтра договаривались, но завтра они не могут, поэтому приехали сегодня. Целуем Лиза, Алена."
-- А если они позвонят тете Оле или на дачу отправятся? -- не унималась Лиза. -- В выходные запросто могут появиться.
-- Обижаешь, Лиза. Я теперь твой брат, тем более надо мне доверять. Родители ваши в командировке. Папа в Москве, мама в Киеве. Они бы все равно поехали, я только чуть ускорил это. Даже если и позвонят тете Оле, у нее телефон не ответит. Домой вернетесь вместе. И не волнуйтесь, сестренки, все будет отлично, а может, еще лучше.
-- Я опять свое новое имя забыла, -- вяло пожаловалась успокоенная Алена. -- Говорили, то же самое, а оно какое-то другое.
-- Ты ничего не понимаешь, -- опять стала объяснять ей сестра. -- Елена на западный манер произносится -- Элен. Точнее -- Хелен. Но "ха",чувствуешь, почти не слышно. Так, легкое придыхание.
-- Ххелен! -- повторила Алена, налегая на букву "ха" словно плечом на тугую дверь.
Лиза вздохнула, сердясь, но высказаться не успела.
-- Не кручинься ты, Аленушка, -- вмешался Федя. -- Развивать надо способности к языкам. Я вот теперь и по-змеиному, и по-крысиному, по-рыбьи даже могу, потому как работа такая. Стоило, понятное дело, поколдовать -- и в одночасье все языки вот бы где были, -- он для убедительности снял кепку и постучал себя кулаком по огневой макушке. -- Да ведь легко найдешь -- легко и потеряешь. Веришь, ночами сидел, заучивал, а все не получалось. И вот что удумал. Поначалу стал в аквариуме спать. Первое время, конечно, захлебывался, потом приноровился. Смотрю -- пошло дело. Беседовать начал с рыбами, сперва помаленьку, после шибче. Главное -- рта не раскрывать. Все из живота, вроде как чревовещание.
Господин Пафнутти помолчал некоторое время. То ли он вспоминал успешно преодоленные трудности, то ли демонстрировал рыбью речь -- девочки не поняли. Алена в паузе успела представить себя и Лизу, крошечных, с мизинец, на дне аквариума. Сестра ее спит, свернувшись калачиком, в большой розовой раковине -- впитывает трудный рыбий язык. Сама же Аленка в этой грезе наяву, нацепив на себя с десяток многоцветных, переливчатых, нежно изгибающихся плавников, всплывала неспешно наверх за крошками вместе со стайкой меченосцев...
-- По-мышиному-то я давно болтал, -- продолжил Федя. -- Домовые с мышами частенько, как это по-модному у вас говорят, тусуются. Змеиный похож на него малость. Освоил. С волками жил -- по-волчьи выл... С пчелами --чистый цирк. Они ведь жестами говорят, танцами. -- Забывшись, он чуть взлетел над креслом, заплескал руками, смешно покачивая головой влево-вправо.
Пиччиколо дернул увлекшегося папу за полу пиджака. Тот плюхнулся на сиденье, озираясь вокруг, утирая кепкой мгновенно вспотевшее лицо.
-- Ох, я безголовый! Надо же, незадача. Видел кто аль нет? Печенюшкин? Чего молчишь? Нешто рассекретились?
-- Спи спокойно, незабвенный папа, -- улыбнулся Пафнутти-младший. --Вовремя я вмешался. Только кепочку твою над спинкой люди и видели. Росту в нас, по счастью, не так уж много.
Домовой еще долго сокрушался. Он разглаживал на колене влажную кепку, обмахивал красным носовым платком, чтоб скорее просохла, потом, немного успокоившись, натянул ее до самого носа и в самом деле уснул.
Дальше полет протекал без приключений. Аленка уснула еще раньше Феди. Лиза глядела на нее, уютно посапывавшую, и не заметила, как задремала сама. Из всей семьи Пафнутти бодрствовал лишь Печенюшкин. Сейчас, когда никто не глядел на мальчика, лицо его было напряженным и задумчивым.
В аэропорту Рио друзей поджидал досадный сюрприз. Их самих, кота и чемоданы таможенники пропустили легко, без малейшей волокиты. Но сумка с четырьмя картофелинами вызвала шок у бдительных стражей. Оказалось, что овощи и фрукты провозить в страну нельзя. Не помогали и документы с печатями.
-- Большая опасность, синьоры и синьорины! -- уверял худой контролер с длинными, печально повисшими усами. -- Миллионы, миллиарды микробов! Не дай Господь завезти заразу с другого материка. Может быть эпидемия. Вы не представляете, сколько болезней порой несет в себе картофель. Если посмотреть на срезе...
Он выдвинул ящик стола, доставая складной нож, надавил на кнопку, и щелкнуло, освободившись, узкое хищное лезвие.
-- Черт меня побери! -- завопил вдруг по-итальянски Пиччиколо, размахивая кулаками. -- Тридцать три раза и еще восемнадцать раз подряд, черт побери! В этой дурацкой стране плюют на права и свободы человека! Пинают их ногами! Втаптывают в грязь!..
Он надвигался на чиновника, оглушая скороговоркой и бешено жестикулируя. Тот, совершенно обалдевший, медленно отступал.
-- Что же это такое?! -- не умолкал Печенюшкин. -- Я с моим обожаемым папочкой и драгоценными сестричками везу свою собственную картошку через двадцать семь стран и пять континентов! На островах Зеленого Мыса мы честно заплатили за нее! Восемь итальянских лир, мексиканский доллар и три куска советского мыла стоил нам этот отборный картофель!..
Не только сестры, но и сам папа Пафнутти глядели на взбесившегося Пиччиколо, выпучив глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107