Если бы ты… если бы тебя… - он задохнулся. - Ноги, вот что было главное. Ноги бы, думал, - а там я с ними посчитаюсь, со всеми…
– Ты никогда не умел думать дальше, чем на полшага вперед, Харада, - горько сказал полицейский. - И за что тебе только звено дали…
– Тебя не спросили! Я с командиром был с самого начала! И не пил вмертвую с нечисть знает кем… И…
– И тебе не нравилось убивать. Знаю, - полицейский приподнялся на локте, поморщился. - Я тоже рад тебя видеть. И что ты будешь делать теперь?
– Я - ничего. Не могу я ничего против… Что за говно!
И любимое ругательство осталось прежним, и йосский акцент - "шозгавно!" - никуда не делся.
– Но ты, Сайто, - у тебя ничего не сломано, ты не ранен, просто треснулся башкой. Копьем тебя пришлось пырнуть для виду - но я там только кожу разодрал. Так что ты отлежишься - и, как знать, может, свернешь шею… одному старому киотскому знакомому. А уж после этого я скажу Ато все, что о нем думаю, - и ему это не понравится.
– Наш старый киотский знакомый… может не дать тебе этого шанса, - сидеть было неудобно. Все время казалось, что он летит в темноту, как в бездонный колодец. Глаза, видимо, еще не привыкли. Или Харада, по обыкновению, приложил несколько крепче, чем следовало.
– А никакого другого шанса у меня нет, - то ли смех, то ли рыдание вырвалось из глотки бывшего товарища. Да что же такое у них делается с голосами - каждому словно бумажку к корню языка прилепили, и при любом выдохе она присвистывает да пришепетывает…
– Умирать вы умираете, - полицейский нащупал пол, положил флягу и начал осторожно разминать напрочь затекшую ногу. Нет, по таким делам все же нужно посылать подчиненных. Молодых, шустрых. Только не напасешься же. - Или это тоже временно?
– Нет, - сказал Харада, - это с концами, если башку напрочь. Это берет даже, - он снова захрипел, - хозяев. И здесь, Сайто… здесь я тоже на тебя рассчитываю.
– Ты? - Сайто сделал вид, что изумился. - Не верю. Или у тебя и шрам с брюха сошел?
– Сошел. Вот ведь как оно бывает, Сайто. Сошел напрочь. Я бы сделал это, пока был жив, поверь. Я бы сделал, но не хотел один. Мне нужна была компания в ад, а потом - он предложил, и я оказался дураком, да… Но теперь - это в тысячу раз труднее, чем живому, потому что… - он шумно сглотнул. - Живые не знают их. А они здесь. Эта стеночка, которая отделяет наш мир, - она такая тонкая… И она истончается каждый день, Сайто. Мы слышим, как они скребутся с той стороны. И нам страшно. Я выбрал плохую смерть, сан-бан кумитё. Я узнал страх.
– Все боятся, - пожал плечами полицейский. - Но и по Ато было видно, что плохи дела. Жалко. Мне понравилась эта скорость.
Тот, кто некогда был командиром десятой, не знал, что он должен чувствовать. Человек у стены был рад его видеть. Искренне рад. А еще он был очень раздражен тем, что коллега за эти годы успел так основательно влипнуть. А еще у него болела голова. И вообще все, что должно болеть у человека, которого порезали копьем, два раза стукнули о стену и один раз - о потолок.
А еще он совершенно не изменился.
– Твой хитокири, - сказал Харада. - Я постараюсь его вытащить, если что. Я бы обратился за помощью к нему, а не к тебе, если бы на него не наложил руки Ато. А с Ато я схватиться не могу. Он… не дает.
К нему, а не ко мне. Хотел бы я знать, почему.
– У него много власти над тобой? И над другими?
– Мы все - часть него. Он дал всем нам отпить своей крови. Он может приказать не дышать - и мы не сможем.
Вот, значит, какова эта власть… Да, ради такой мести Ато мог бы пощадить Тэнкена.
– Времени мало, - сказал Харада. - Я должен подниматься. Поэтому слушай самое главное. Я чувствую тебя не так, как других людей. Если закрыть глаза - ты кажешься большим зверем. Просто существом с теплой кровью. В темноте мы видим как днем, но если ты будешь невидим для простого глаза - тебя можно принять за большую собаку или рысь. Не знаю, заметил ли это кто-то из нас, - Тэнкен слишком… отсвечивал. Но тебе может пригодиться. Если есть способ отозвать твоих людей - отзови. Ни я, ни Ато их пока не чувствуем, но я знаю тебя, да и Ато вышибли не все мозги. Нас, таких, здесь двенадцать. Если войска или полиция сунутся сейчас в лес - будет просто резня и ничего больше. Часть, которую пришлют усмирять беспорядки в Кадзибаяси, верна… ты понял кому. Это запасной план. Так что стрельбу поднимать сейчас нельзя, пусть он думает, что все идет как задумано. Нужно брать Кадзибаяси утром, когда мы ляжем в гробы. Нас отправят составом - как погибших при обвале на шахте. Остальные поедут вроде как в отпуск. Под углем и шпалами будут ящики с оружием. И последнее. Я оставляю здесь фонарь, пистолет и одежду. Пароль - Маруяма. Никого из наших ты не обманешь, а с людьми - как повезет.
Беспокоится Харада зря. Никто не сунется ночью в лес - у них совсем другой приказ. И приказ другой, и что лесную зону без надобности штурмовать не стоит, господин Камимура, командир отряда, еще с той войны запомнил. Хорошо запомнил. Ему сам Сайто когда-то и объяснил, почем обходятся ночные атаки вверх по склону на укрепленную позицию. Нет, никто не сунется в лес. Будут ждать. Сигнала - или нападения. Господину министру обороны не нужна слава паникера. Ему нужны заговорщики. По возможности - все. А инспектору нужно кое-что еще. Кое-что,) о чем в компании юрэя не стоит даже и вспоминать. Даже если этот юрэй - свой.
Чиркнула спичка. Слабый огонек переселился на кончик фитиля, ожил, расправил крылышки, затрепетал… Харада прикрыл его колпаком, задернул штору. Несколько мгновений Сайто видел его лицо.
Он не мог до этого момента представить себе Хараду худым. И седым - тоже не мог представить.
– Мы теперь похожи, правда? - сказал бывший командир десятой.
Нет, подумал полицейский. Мы теперь совсем не похожи. Вы видите в темноте как днем, отличаете животных от людей… Я не спрошу тебя, едите ли вы людей. Я, кажется, знаю ответ.
– А помнишь, - сказал полицейский, - как мы всей веселой компанией ушли в самоволку и потом командиру пришлось закатать нас под домашний арест?
– Помню, - отозвался Харада. - С нами тогда еще был Ито. Ты его потом убил.
– А разве это что-то меняет?
– И в самом деле, - хмыкнул Харада, поднимаясь. - Почему это должно что-то менять.
Выпрямиться во весь рост он не мог. В этом отнорке не смог бы и Асахина. Здесь люди вгрызались в землю, стоя на коленях, словно творя молитвы богу горы. И Харада, некогда гордый бесшабашный Харада, уходил согнувшись.
Оказывается, можно сгореть и так. Даже не в головешку. В отсутствие, сохранившее форму головешки.
Полицейский подумал, что Харада, наверное, завидует ему. Это он зря.
Черно-белая тень демона-они на стене одобрительно кивнула инспектору.
***
Асахина не видел, куда поволокли Сайто, - заметил только резкий рывок в темноту, яснее ясного говорящий, что за тварь ухватила инспектора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Ты никогда не умел думать дальше, чем на полшага вперед, Харада, - горько сказал полицейский. - И за что тебе только звено дали…
– Тебя не спросили! Я с командиром был с самого начала! И не пил вмертвую с нечисть знает кем… И…
– И тебе не нравилось убивать. Знаю, - полицейский приподнялся на локте, поморщился. - Я тоже рад тебя видеть. И что ты будешь делать теперь?
– Я - ничего. Не могу я ничего против… Что за говно!
И любимое ругательство осталось прежним, и йосский акцент - "шозгавно!" - никуда не делся.
– Но ты, Сайто, - у тебя ничего не сломано, ты не ранен, просто треснулся башкой. Копьем тебя пришлось пырнуть для виду - но я там только кожу разодрал. Так что ты отлежишься - и, как знать, может, свернешь шею… одному старому киотскому знакомому. А уж после этого я скажу Ато все, что о нем думаю, - и ему это не понравится.
– Наш старый киотский знакомый… может не дать тебе этого шанса, - сидеть было неудобно. Все время казалось, что он летит в темноту, как в бездонный колодец. Глаза, видимо, еще не привыкли. Или Харада, по обыкновению, приложил несколько крепче, чем следовало.
– А никакого другого шанса у меня нет, - то ли смех, то ли рыдание вырвалось из глотки бывшего товарища. Да что же такое у них делается с голосами - каждому словно бумажку к корню языка прилепили, и при любом выдохе она присвистывает да пришепетывает…
– Умирать вы умираете, - полицейский нащупал пол, положил флягу и начал осторожно разминать напрочь затекшую ногу. Нет, по таким делам все же нужно посылать подчиненных. Молодых, шустрых. Только не напасешься же. - Или это тоже временно?
– Нет, - сказал Харада, - это с концами, если башку напрочь. Это берет даже, - он снова захрипел, - хозяев. И здесь, Сайто… здесь я тоже на тебя рассчитываю.
– Ты? - Сайто сделал вид, что изумился. - Не верю. Или у тебя и шрам с брюха сошел?
– Сошел. Вот ведь как оно бывает, Сайто. Сошел напрочь. Я бы сделал это, пока был жив, поверь. Я бы сделал, но не хотел один. Мне нужна была компания в ад, а потом - он предложил, и я оказался дураком, да… Но теперь - это в тысячу раз труднее, чем живому, потому что… - он шумно сглотнул. - Живые не знают их. А они здесь. Эта стеночка, которая отделяет наш мир, - она такая тонкая… И она истончается каждый день, Сайто. Мы слышим, как они скребутся с той стороны. И нам страшно. Я выбрал плохую смерть, сан-бан кумитё. Я узнал страх.
– Все боятся, - пожал плечами полицейский. - Но и по Ато было видно, что плохи дела. Жалко. Мне понравилась эта скорость.
Тот, кто некогда был командиром десятой, не знал, что он должен чувствовать. Человек у стены был рад его видеть. Искренне рад. А еще он был очень раздражен тем, что коллега за эти годы успел так основательно влипнуть. А еще у него болела голова. И вообще все, что должно болеть у человека, которого порезали копьем, два раза стукнули о стену и один раз - о потолок.
А еще он совершенно не изменился.
– Твой хитокири, - сказал Харада. - Я постараюсь его вытащить, если что. Я бы обратился за помощью к нему, а не к тебе, если бы на него не наложил руки Ато. А с Ато я схватиться не могу. Он… не дает.
К нему, а не ко мне. Хотел бы я знать, почему.
– У него много власти над тобой? И над другими?
– Мы все - часть него. Он дал всем нам отпить своей крови. Он может приказать не дышать - и мы не сможем.
Вот, значит, какова эта власть… Да, ради такой мести Ато мог бы пощадить Тэнкена.
– Времени мало, - сказал Харада. - Я должен подниматься. Поэтому слушай самое главное. Я чувствую тебя не так, как других людей. Если закрыть глаза - ты кажешься большим зверем. Просто существом с теплой кровью. В темноте мы видим как днем, но если ты будешь невидим для простого глаза - тебя можно принять за большую собаку или рысь. Не знаю, заметил ли это кто-то из нас, - Тэнкен слишком… отсвечивал. Но тебе может пригодиться. Если есть способ отозвать твоих людей - отзови. Ни я, ни Ато их пока не чувствуем, но я знаю тебя, да и Ато вышибли не все мозги. Нас, таких, здесь двенадцать. Если войска или полиция сунутся сейчас в лес - будет просто резня и ничего больше. Часть, которую пришлют усмирять беспорядки в Кадзибаяси, верна… ты понял кому. Это запасной план. Так что стрельбу поднимать сейчас нельзя, пусть он думает, что все идет как задумано. Нужно брать Кадзибаяси утром, когда мы ляжем в гробы. Нас отправят составом - как погибших при обвале на шахте. Остальные поедут вроде как в отпуск. Под углем и шпалами будут ящики с оружием. И последнее. Я оставляю здесь фонарь, пистолет и одежду. Пароль - Маруяма. Никого из наших ты не обманешь, а с людьми - как повезет.
Беспокоится Харада зря. Никто не сунется ночью в лес - у них совсем другой приказ. И приказ другой, и что лесную зону без надобности штурмовать не стоит, господин Камимура, командир отряда, еще с той войны запомнил. Хорошо запомнил. Ему сам Сайто когда-то и объяснил, почем обходятся ночные атаки вверх по склону на укрепленную позицию. Нет, никто не сунется в лес. Будут ждать. Сигнала - или нападения. Господину министру обороны не нужна слава паникера. Ему нужны заговорщики. По возможности - все. А инспектору нужно кое-что еще. Кое-что,) о чем в компании юрэя не стоит даже и вспоминать. Даже если этот юрэй - свой.
Чиркнула спичка. Слабый огонек переселился на кончик фитиля, ожил, расправил крылышки, затрепетал… Харада прикрыл его колпаком, задернул штору. Несколько мгновений Сайто видел его лицо.
Он не мог до этого момента представить себе Хараду худым. И седым - тоже не мог представить.
– Мы теперь похожи, правда? - сказал бывший командир десятой.
Нет, подумал полицейский. Мы теперь совсем не похожи. Вы видите в темноте как днем, отличаете животных от людей… Я не спрошу тебя, едите ли вы людей. Я, кажется, знаю ответ.
– А помнишь, - сказал полицейский, - как мы всей веселой компанией ушли в самоволку и потом командиру пришлось закатать нас под домашний арест?
– Помню, - отозвался Харада. - С нами тогда еще был Ито. Ты его потом убил.
– А разве это что-то меняет?
– И в самом деле, - хмыкнул Харада, поднимаясь. - Почему это должно что-то менять.
Выпрямиться во весь рост он не мог. В этом отнорке не смог бы и Асахина. Здесь люди вгрызались в землю, стоя на коленях, словно творя молитвы богу горы. И Харада, некогда гордый бесшабашный Харада, уходил согнувшись.
Оказывается, можно сгореть и так. Даже не в головешку. В отсутствие, сохранившее форму головешки.
Полицейский подумал, что Харада, наверное, завидует ему. Это он зря.
Черно-белая тень демона-они на стене одобрительно кивнула инспектору.
***
Асахина не видел, куда поволокли Сайто, - заметил только резкий рывок в темноту, яснее ясного говорящий, что за тварь ухватила инспектора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46