– Я, наверное, поеду на следующей неделе домой, поэтому решила заехать, пока у меня есть возможность.
– Понятно. – Катрин поставила утюг на опору и, складывая наволочку, хитро посмотрела на Джулиет. – Значит, ты решила не оставаться? Когда мы с тобой разговаривали в последний раз, я подумала, что тебе в будущем предстоит получить романтическое предложение.
– Нет, сейчас все закончено, – быстро сказала Джулиет, не обращая внимания на плохо скрываемое любопытство Катрин и не замечая ужасно виноватого вида тетушки. Катрин подумала, что, по-видимому, за всей этой внезапной отменой того, что, похоже, могло перерасти в такие многообещающие отношения, стоял ее телефонный звонок Дэну. Джулиет не хотела говорить о Дэне и о том, как он использовал ее, это было слишком больно. Кроме того, он поставил меня в глупое положение, это намного хуже, подумала она. – Я еще приеду, можешь быть уверена, – добавила она. – Как только у меня будет отпуск и я накоплю на авиабилет. Я не буду откладывать это слишком надолго. Ты знаешь, у бабушки позапрошлой ночью опять был приступ.
Катрин кивнула, вид у нее был обеспокоенный.
– Да, я знаю, ты нашла ее внизу.
– Да.
– На том самом месте, где был убит Луи. Это, наверное, здорово тебя напугало.
– В самом деле. – Джулиет поколебалась, вдруг осознав, какими словами прокомментировала это Катрин: «На том самом месте, где был убит Луи», а не «на месте, где она убила его». Джулиет нахмурилась. Это звучало почти так, словно Катрин знала, что София не убивала Луи. Но это было невозможно, ведь так? Она потрясла головой. Лучше не идти этой тропой. Катрин ее предупреждала. Наверное, она была права. Но было нечто, что хотела бы узнать Джулиет, то, что озадачивало ее не только с момента, как она сюда приехала, но в той или иной форме интересовало ее всегда, сколько она себя помнит. Но она не могла задать этот вопрос бабушке, тем более в ее теперешнем состоянии.
– Могу я у тебя кое-что спросить, тетя Катрин? Почему мама и папа так поспешно и навсегда уехали отсюда после… того, что случилось? Все остальные сплотились в тесный семейный союз, а они, напротив, отрезали себя от всех. И бабушка никогда не приезжала к нам в гости, редко писала или звонила им. Это, право же, кажется странным. Я хотела у нее спросить об этом, но сдержалась – не хотела ее расстраивать. Ты знаешь причину? Она думала, что они бросили ее?
– О, я не думаю, что в этом дело… – На лицо Катрин словно упала тень. – Нет, не думаю. Она хотела, чтобы они уехали. Насколько я помню, это было ее предложение.
– Но почему?
– Ну, главным образом, я думаю, потому что она хотела лучшего будущего для тебя. Бедная София, она всегда хотела для семьи только самого лучшего, но все всегда оборачивалось против нее. Странно, когда начинаешь об этом задумываться. Она вырастила трех сыновей. Один из них – умер, второй – на другом конце света. Но у нее по крайней мере есть Дэвид и Дебора. Они к ней прекрасно относятся.
Джулиет против воли вспомнила, что сказала София: «Я не могла заставить его принять вину на себя» – и у нее вдруг возникло ужасное подозрение. Неудивительно, что Дэвид так хорошо относится к матери, если она приняла его вину на себя! Поддерживать ее – это самое малое, чем он может ей отплатить!
– Дэвид ладил с Луи? – выпалила она, прежде чем могла остановить себя.
Катрин вытащила другую наволочку из корзинки для белья.
– О, думаю, да. Дэвид всегда со всеми ладил. И у него никогда не было случая подвести Луи. Не забывай, он был намного моложе и боготворил Луи. Хотя это совсем другая история, она касается Луи и твоего отца. Они всегда дрались друг с другом, с детских лет Луи. И это было неизбежно, при таком раскладе вещей. Как всегда, твоя бабушка старалась сделать, как лучше, но боюсь, вышло, наоборот, хуже.
– Я не понимаю, – сказала Джулиет.
– Ну, я тебе сейчас расскажу одну семейную историю. – Катрин поставила на место утюг. – Может, мне не надо бы, но я расскажу. Бернар – твой дедушка – не был отцом Луи.
– Ты хочешь сказать, бабушка…
– Он уже был у нее, когда она вышла замуж за твоего деда. Большинство людей, конечно, не знают правды. Это было в конце войны, везде царил такой хаос. Луи выдали за сына Бернара, и большинство приняло это без вопросов. Я даже не уверена, что твой отец знает то, о чем я говорю тебе – что Луи был ему лишь наполовину братом. Я знаю, что София делала все, чтобы забыть, и, честно говоря, думаю, что и Бернар пытался, но это было не так просто. Естественно, что он больше любил Робина – или по крайней мере твоя бабушка так думала. Каждый раз, когда он поправлял Луи, она бросалась на его защиту, принимая ради него на себя все удары. В результате семья раскололась – Бернар и Робин, София и Луи. Так было с самого детства, а когда мальчики подросли, все стало еще хуже. Они ссорились по любому поводу – из-за игрушек, карманных денег, кому надо делать то или это, а потом, позже, стали ссориться из-за бизнеса. У Луи были грандиозные идеи, а Робин был как Бернар. Луи и Бернар разошлись, и Луи уехал в Лондон, хотя я никогда его там не видела – мы жили совершенно в разных измерениях. Потом Бернар умер, и все беды начались снова.
Она умолкла, припомнив свои нехорошие предчувствия, когда услышала условия завещания Бернара, который разделил все в равных долях между тремя мальчиками. Она знала, что это вызовет трения, и всем сердцем желала, чтобы Бернар не делал этого, хотя и прекрасно понимала причину, побудившую его поступить так. В конце концов он хотел показать Луи, что у него не было предпочтительного отношения к Робину, как могло казаться. Он хотел доказать, что в одинаковой степени любил всех сыновей. А сделав так, он создал взрывоопасную ситуацию.
– У Луи был довольно неприятный характер, насколько я могу заключить из этого, – сказала Джулиет. – Это у него от отца?
– Я не знаю. София не знала наверняка, кто был его отец. Единственное, в чем она была уверена, что он был немцем. В то время остров оккупировали, и у Софии был дружок – немец. Дитер – тот, кого она любила еще до войны, когда он работал официантом на постоялом дворе. Отцом Луи мог быть он, но я так не думаю. И, сколько мы на это ни возлагали надежд, я все же так не думаю.
– А кто же тогда?
– Она была изнасилована другим солдатом, который воспользовался тем, что у нее уже был друг-немец. Понимаешь, это было тогда ужасно постыдным делом. Девушек, которые гуляли с немцами, называли «немецкими кошелками», и до настоящего времени их считали коллаборационистками. Поэтому София так беспокоилась о сохранении тайны своей беременности – и поэтому ради нее Бернар сделал вид, что ребенок – его.
– Бедная бабушка!
– Да. Я честно думала, что она должна была испытывать боль каждый раз, когда смотрела на Луи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Понятно. – Катрин поставила утюг на опору и, складывая наволочку, хитро посмотрела на Джулиет. – Значит, ты решила не оставаться? Когда мы с тобой разговаривали в последний раз, я подумала, что тебе в будущем предстоит получить романтическое предложение.
– Нет, сейчас все закончено, – быстро сказала Джулиет, не обращая внимания на плохо скрываемое любопытство Катрин и не замечая ужасно виноватого вида тетушки. Катрин подумала, что, по-видимому, за всей этой внезапной отменой того, что, похоже, могло перерасти в такие многообещающие отношения, стоял ее телефонный звонок Дэну. Джулиет не хотела говорить о Дэне и о том, как он использовал ее, это было слишком больно. Кроме того, он поставил меня в глупое положение, это намного хуже, подумала она. – Я еще приеду, можешь быть уверена, – добавила она. – Как только у меня будет отпуск и я накоплю на авиабилет. Я не буду откладывать это слишком надолго. Ты знаешь, у бабушки позапрошлой ночью опять был приступ.
Катрин кивнула, вид у нее был обеспокоенный.
– Да, я знаю, ты нашла ее внизу.
– Да.
– На том самом месте, где был убит Луи. Это, наверное, здорово тебя напугало.
– В самом деле. – Джулиет поколебалась, вдруг осознав, какими словами прокомментировала это Катрин: «На том самом месте, где был убит Луи», а не «на месте, где она убила его». Джулиет нахмурилась. Это звучало почти так, словно Катрин знала, что София не убивала Луи. Но это было невозможно, ведь так? Она потрясла головой. Лучше не идти этой тропой. Катрин ее предупреждала. Наверное, она была права. Но было нечто, что хотела бы узнать Джулиет, то, что озадачивало ее не только с момента, как она сюда приехала, но в той или иной форме интересовало ее всегда, сколько она себя помнит. Но она не могла задать этот вопрос бабушке, тем более в ее теперешнем состоянии.
– Могу я у тебя кое-что спросить, тетя Катрин? Почему мама и папа так поспешно и навсегда уехали отсюда после… того, что случилось? Все остальные сплотились в тесный семейный союз, а они, напротив, отрезали себя от всех. И бабушка никогда не приезжала к нам в гости, редко писала или звонила им. Это, право же, кажется странным. Я хотела у нее спросить об этом, но сдержалась – не хотела ее расстраивать. Ты знаешь причину? Она думала, что они бросили ее?
– О, я не думаю, что в этом дело… – На лицо Катрин словно упала тень. – Нет, не думаю. Она хотела, чтобы они уехали. Насколько я помню, это было ее предложение.
– Но почему?
– Ну, главным образом, я думаю, потому что она хотела лучшего будущего для тебя. Бедная София, она всегда хотела для семьи только самого лучшего, но все всегда оборачивалось против нее. Странно, когда начинаешь об этом задумываться. Она вырастила трех сыновей. Один из них – умер, второй – на другом конце света. Но у нее по крайней мере есть Дэвид и Дебора. Они к ней прекрасно относятся.
Джулиет против воли вспомнила, что сказала София: «Я не могла заставить его принять вину на себя» – и у нее вдруг возникло ужасное подозрение. Неудивительно, что Дэвид так хорошо относится к матери, если она приняла его вину на себя! Поддерживать ее – это самое малое, чем он может ей отплатить!
– Дэвид ладил с Луи? – выпалила она, прежде чем могла остановить себя.
Катрин вытащила другую наволочку из корзинки для белья.
– О, думаю, да. Дэвид всегда со всеми ладил. И у него никогда не было случая подвести Луи. Не забывай, он был намного моложе и боготворил Луи. Хотя это совсем другая история, она касается Луи и твоего отца. Они всегда дрались друг с другом, с детских лет Луи. И это было неизбежно, при таком раскладе вещей. Как всегда, твоя бабушка старалась сделать, как лучше, но боюсь, вышло, наоборот, хуже.
– Я не понимаю, – сказала Джулиет.
– Ну, я тебе сейчас расскажу одну семейную историю. – Катрин поставила на место утюг. – Может, мне не надо бы, но я расскажу. Бернар – твой дедушка – не был отцом Луи.
– Ты хочешь сказать, бабушка…
– Он уже был у нее, когда она вышла замуж за твоего деда. Большинство людей, конечно, не знают правды. Это было в конце войны, везде царил такой хаос. Луи выдали за сына Бернара, и большинство приняло это без вопросов. Я даже не уверена, что твой отец знает то, о чем я говорю тебе – что Луи был ему лишь наполовину братом. Я знаю, что София делала все, чтобы забыть, и, честно говоря, думаю, что и Бернар пытался, но это было не так просто. Естественно, что он больше любил Робина – или по крайней мере твоя бабушка так думала. Каждый раз, когда он поправлял Луи, она бросалась на его защиту, принимая ради него на себя все удары. В результате семья раскололась – Бернар и Робин, София и Луи. Так было с самого детства, а когда мальчики подросли, все стало еще хуже. Они ссорились по любому поводу – из-за игрушек, карманных денег, кому надо делать то или это, а потом, позже, стали ссориться из-за бизнеса. У Луи были грандиозные идеи, а Робин был как Бернар. Луи и Бернар разошлись, и Луи уехал в Лондон, хотя я никогда его там не видела – мы жили совершенно в разных измерениях. Потом Бернар умер, и все беды начались снова.
Она умолкла, припомнив свои нехорошие предчувствия, когда услышала условия завещания Бернара, который разделил все в равных долях между тремя мальчиками. Она знала, что это вызовет трения, и всем сердцем желала, чтобы Бернар не делал этого, хотя и прекрасно понимала причину, побудившую его поступить так. В конце концов он хотел показать Луи, что у него не было предпочтительного отношения к Робину, как могло казаться. Он хотел доказать, что в одинаковой степени любил всех сыновей. А сделав так, он создал взрывоопасную ситуацию.
– У Луи был довольно неприятный характер, насколько я могу заключить из этого, – сказала Джулиет. – Это у него от отца?
– Я не знаю. София не знала наверняка, кто был его отец. Единственное, в чем она была уверена, что он был немцем. В то время остров оккупировали, и у Софии был дружок – немец. Дитер – тот, кого она любила еще до войны, когда он работал официантом на постоялом дворе. Отцом Луи мог быть он, но я так не думаю. И, сколько мы на это ни возлагали надежд, я все же так не думаю.
– А кто же тогда?
– Она была изнасилована другим солдатом, который воспользовался тем, что у нее уже был друг-немец. Понимаешь, это было тогда ужасно постыдным делом. Девушек, которые гуляли с немцами, называли «немецкими кошелками», и до настоящего времени их считали коллаборационистками. Поэтому София так беспокоилась о сохранении тайны своей беременности – и поэтому ради нее Бернар сделал вид, что ребенок – его.
– Бедная бабушка!
– Да. Я честно думала, что она должна была испытывать боль каждый раз, когда смотрела на Луи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152