Большую часть ее занимала кровать овальной формы, вплотную придвинутая к окну. Простыни и подушки были застелены покрывалом, которое отчетливо сохранило контур человеческой фигуры, словно поверх него кто-то лежал.
Я присел рядом с прикроватной тумбочкой и тотчас почувствовал, как учащенно забилось в груди сердце. На полу, друг на дружке, лежали кроссовки Анны, шорты и короткая маечка-боди, причем в таком виде, словно Анна только скинула их с себя и ушла в душевую. На тумбочке – расческа, резинка для волос, тональный крем, тушь для ресниц… Все эти предметы я знал слишком хорошо, чтобы ошибиться. Они тоже принадлежали Анне.
Глава 36
– Руки за голову! – услышал я за своей спиной негромкий мужской голос.
Не выпуская из руки расчески, я медленно отвел локти назад и прижал ладони к затылку. Предметы Анны и мужской голос в моем сознании смешались в одно целое и превратились в нечто, напоминающее яблоко, которое упало мне на голову, помогая рождаться ответу на трудный вопрос.
– Повернись! Только медленно!
Я перестарался и, поворачиваясь очень медленно, успел внимательно рассмотреть платяной шкаф без дверки, на полках которого лежала одежда в упаковке, по всей видимости, новая, еще не ношенная. На второй тумбочке стояла магнитола, на кровати лежал подключенный к ней микрофон.
Наконец, в поле моего зрения въехал обладатель мужского голоса. Это был коренастый парень моего возраста, одетый в серые холщовые брюки и тельняшку без рукавов. Он был коротко подстрижен, впалые щеки его покрывала щетина. Большими руками с толстыми короткими пальцами он держал на уровне бедра охотничью двустволку, направляя дуло мне в лицо.
– Ты кто? – без всякой агрессии в голосе спросил он, взводя оба курка.
Я уставился на его ладонь с татуировкой в виде якоря, парусника, солнца и еще какой-то глупости. «Неужели это новый избранник Анны?» – с недоверием подумал я и пожал плечами, тем самым отвечая на вопрос незнакомца.
– Ты что, в молчанки со мной играть вздумал? – спросил он, стараясь придать своему голосу страшный тон, но у него ничего не получилось. Отошел на шаг, мельком обернулся, кинув взгляд на ступени, спиралью уходящие вниз, словно хотел проверить, не идет ли кто следом за мной.
– Моя яхта затонула сегодня ночью, – сказал я. Руки затекли за головой, и мне очень хотелось их опустить.
– Сними майку! – коротко приказал незнакомец и еще отошел на шаг.
Какой-то ты запуганный, братец, подумал я, стаскивая майку через голову. На охранника Гонсалеса совсем не похож. Те мало говорят и много делают.
– Хорошо, – кивнул незнакомец, убедившись, что у меня нет никакого оружия. – Можешь опустить руки. Сядь!
Я опустился на кровать. Она тихо скрипнула подо мной.
– Что, сама по себе затонула? – с недоверием уточнил незнакомец.
– Почему сама по себе? – возразил я. – Ее расстреляли с вертолета.
– Под парусами шел или как?
Кажется, он видел с берега, как вертолет сжигал «Фарис» ракетами, и решил проверить меня.
– Я успел поднять только грот, – ответил я. – Вертолет сделал два захода и разнес яхту в щепки.
– Ты на ней был один?
Черт знает, кто он такой! На этот вопрос я предпочел не отвечать. Незнакомец не настаивал и задал новый вопрос:
– А зачем приплыл на Комайо?
– Подругу ищу, – ответил я. – Она купила этот остров три недели назад… Я уже вижу – это ее вещи.
– На пол!! – вдруг крикнул незнакомец и сам упал навзничь.
Я свалился с кровати быстрее, чем успел понять, что произошло. По комнате промчалась дрожащая тень, и над особняком с грохотом пролетел вертолет. Мы лежали на полу до тех пор, пока опять не стихло.
– Так по нескольку раз на день, – сказал незнакомец, поднимаясь с пола. – Узнал? Это тот самый вертолет, который сжег твою яхту. А подруга твоя…
Он не договорил и опустил ружье себе на колени. Я сел на прежнее место, не сводя глаз с незнакомца.
– Что – подруга моя? – нервно спросил я.
– Странная она какая-то.
– Ты с ней говорил?
– Ты принимаешь меня за сумасшедшего? Я тут, братец, самое бесправное существо. И до сих пор жив только потому, что никто обо мне не знает… Но ты мне все-таки скажи, почему твою яхту сожгли? Если здесь жила, как ты говоришь, твоя подруга…
Незнакомец внушал мне доверие. Я не знал, кто этот человек и какая судьба закинула его на остров, но интуитивно чувствовал, что он говорит правду и не имеет никакого отношения к Гонсалесу и тем делишкам, которые здесь творятся.
– Понимаешь, мы с ней поссорились, – объяснил я. – Не спросив меня, она взяла мои деньги, купила остров и приплыла сюда. Обещала связаться со мной по радио, но прошли все сроки, а от нее не поступило никаких известий. И я решил приплыть сюда без приглашения.
– Это ты зря, – задумчиво произнес незнакомец. – Без приглашения на этот остров лучше не соваться… Ты меня, конечно, прости, но у меня сложилось такое мнение, что твоя подруга тебя не ждет.
Он выждал паузу, но я промолчал.
– В общем, в этом доме я до нее жил почти целый месяц. Провианта здесь не было никакого, зато ружьишко нашел, да и спокойнее как-то в стенах, зверье не тревожит. А вертолетная площадка вот там, на бугре. Если «стрекоза» садилась, я успевал незаметно скрыться в лесу.
– А как ты сюда попал? – повернул я рассказ к самому началу.
Незнакомец, похоже, не был готов ответить на этот вопрос, хотя он прозвучал к месту. Он замолчал, опустил голову, почесал ее и крякнул.
– Как тебе сказать? Нехорошая это история… Я работал матросом на китобойном судне. Мы ходили за добычей южнее, ближе к берегам Чили. Ну, как-то раз у судового бухгалтера деньги пропали, недельное жалованье всей команды. Он поднял шум, капитан устроил допрос. Начались разборки, кто в это время в кубрике был, кто на вахте стоял, кто на камбузе, кто на палубе. И так вышло, что подозрение пало на меня, потому что я один после вахты отдыхал в кубрике и вроде как мог незаметно подойти к служебным каютам. Прижали меня к стенке. Говорят: «Гони монету». А я божьей матерью клянусь, что никаких денег не брал.
Он чмокнул губами, покрутил головой, по-прежнему не поднимая ее, словно боясь встретиться со мной взглядом.
– А в ту ночь мы мимо Комайо проходили. Не знаю, по случаю чего свободная от вахты смена напилась водки, и самый задиристый моторист стал ко мне приставать: мол, колись, сука, а то морду бить будем. Ну, морду мне набить – дело не самое легкое. Накинулись они на меня всей сворой, и я кое-кому помял бока. В общем, этот моторист пригрозил: теперь тебе, говорит, жизни не будет…
Он снова замолчал. Было видно, что вспоминать эту историю ему очень неприятно.
– Не подумай, что я испугался этого моториста. И не таким рога обламывал. Дело в другом. Со мной девчонка в плавание пошла. В общем, как тебе сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Я присел рядом с прикроватной тумбочкой и тотчас почувствовал, как учащенно забилось в груди сердце. На полу, друг на дружке, лежали кроссовки Анны, шорты и короткая маечка-боди, причем в таком виде, словно Анна только скинула их с себя и ушла в душевую. На тумбочке – расческа, резинка для волос, тональный крем, тушь для ресниц… Все эти предметы я знал слишком хорошо, чтобы ошибиться. Они тоже принадлежали Анне.
Глава 36
– Руки за голову! – услышал я за своей спиной негромкий мужской голос.
Не выпуская из руки расчески, я медленно отвел локти назад и прижал ладони к затылку. Предметы Анны и мужской голос в моем сознании смешались в одно целое и превратились в нечто, напоминающее яблоко, которое упало мне на голову, помогая рождаться ответу на трудный вопрос.
– Повернись! Только медленно!
Я перестарался и, поворачиваясь очень медленно, успел внимательно рассмотреть платяной шкаф без дверки, на полках которого лежала одежда в упаковке, по всей видимости, новая, еще не ношенная. На второй тумбочке стояла магнитола, на кровати лежал подключенный к ней микрофон.
Наконец, в поле моего зрения въехал обладатель мужского голоса. Это был коренастый парень моего возраста, одетый в серые холщовые брюки и тельняшку без рукавов. Он был коротко подстрижен, впалые щеки его покрывала щетина. Большими руками с толстыми короткими пальцами он держал на уровне бедра охотничью двустволку, направляя дуло мне в лицо.
– Ты кто? – без всякой агрессии в голосе спросил он, взводя оба курка.
Я уставился на его ладонь с татуировкой в виде якоря, парусника, солнца и еще какой-то глупости. «Неужели это новый избранник Анны?» – с недоверием подумал я и пожал плечами, тем самым отвечая на вопрос незнакомца.
– Ты что, в молчанки со мной играть вздумал? – спросил он, стараясь придать своему голосу страшный тон, но у него ничего не получилось. Отошел на шаг, мельком обернулся, кинув взгляд на ступени, спиралью уходящие вниз, словно хотел проверить, не идет ли кто следом за мной.
– Моя яхта затонула сегодня ночью, – сказал я. Руки затекли за головой, и мне очень хотелось их опустить.
– Сними майку! – коротко приказал незнакомец и еще отошел на шаг.
Какой-то ты запуганный, братец, подумал я, стаскивая майку через голову. На охранника Гонсалеса совсем не похож. Те мало говорят и много делают.
– Хорошо, – кивнул незнакомец, убедившись, что у меня нет никакого оружия. – Можешь опустить руки. Сядь!
Я опустился на кровать. Она тихо скрипнула подо мной.
– Что, сама по себе затонула? – с недоверием уточнил незнакомец.
– Почему сама по себе? – возразил я. – Ее расстреляли с вертолета.
– Под парусами шел или как?
Кажется, он видел с берега, как вертолет сжигал «Фарис» ракетами, и решил проверить меня.
– Я успел поднять только грот, – ответил я. – Вертолет сделал два захода и разнес яхту в щепки.
– Ты на ней был один?
Черт знает, кто он такой! На этот вопрос я предпочел не отвечать. Незнакомец не настаивал и задал новый вопрос:
– А зачем приплыл на Комайо?
– Подругу ищу, – ответил я. – Она купила этот остров три недели назад… Я уже вижу – это ее вещи.
– На пол!! – вдруг крикнул незнакомец и сам упал навзничь.
Я свалился с кровати быстрее, чем успел понять, что произошло. По комнате промчалась дрожащая тень, и над особняком с грохотом пролетел вертолет. Мы лежали на полу до тех пор, пока опять не стихло.
– Так по нескольку раз на день, – сказал незнакомец, поднимаясь с пола. – Узнал? Это тот самый вертолет, который сжег твою яхту. А подруга твоя…
Он не договорил и опустил ружье себе на колени. Я сел на прежнее место, не сводя глаз с незнакомца.
– Что – подруга моя? – нервно спросил я.
– Странная она какая-то.
– Ты с ней говорил?
– Ты принимаешь меня за сумасшедшего? Я тут, братец, самое бесправное существо. И до сих пор жив только потому, что никто обо мне не знает… Но ты мне все-таки скажи, почему твою яхту сожгли? Если здесь жила, как ты говоришь, твоя подруга…
Незнакомец внушал мне доверие. Я не знал, кто этот человек и какая судьба закинула его на остров, но интуитивно чувствовал, что он говорит правду и не имеет никакого отношения к Гонсалесу и тем делишкам, которые здесь творятся.
– Понимаешь, мы с ней поссорились, – объяснил я. – Не спросив меня, она взяла мои деньги, купила остров и приплыла сюда. Обещала связаться со мной по радио, но прошли все сроки, а от нее не поступило никаких известий. И я решил приплыть сюда без приглашения.
– Это ты зря, – задумчиво произнес незнакомец. – Без приглашения на этот остров лучше не соваться… Ты меня, конечно, прости, но у меня сложилось такое мнение, что твоя подруга тебя не ждет.
Он выждал паузу, но я промолчал.
– В общем, в этом доме я до нее жил почти целый месяц. Провианта здесь не было никакого, зато ружьишко нашел, да и спокойнее как-то в стенах, зверье не тревожит. А вертолетная площадка вот там, на бугре. Если «стрекоза» садилась, я успевал незаметно скрыться в лесу.
– А как ты сюда попал? – повернул я рассказ к самому началу.
Незнакомец, похоже, не был готов ответить на этот вопрос, хотя он прозвучал к месту. Он замолчал, опустил голову, почесал ее и крякнул.
– Как тебе сказать? Нехорошая это история… Я работал матросом на китобойном судне. Мы ходили за добычей южнее, ближе к берегам Чили. Ну, как-то раз у судового бухгалтера деньги пропали, недельное жалованье всей команды. Он поднял шум, капитан устроил допрос. Начались разборки, кто в это время в кубрике был, кто на вахте стоял, кто на камбузе, кто на палубе. И так вышло, что подозрение пало на меня, потому что я один после вахты отдыхал в кубрике и вроде как мог незаметно подойти к служебным каютам. Прижали меня к стенке. Говорят: «Гони монету». А я божьей матерью клянусь, что никаких денег не брал.
Он чмокнул губами, покрутил головой, по-прежнему не поднимая ее, словно боясь встретиться со мной взглядом.
– А в ту ночь мы мимо Комайо проходили. Не знаю, по случаю чего свободная от вахты смена напилась водки, и самый задиристый моторист стал ко мне приставать: мол, колись, сука, а то морду бить будем. Ну, морду мне набить – дело не самое легкое. Накинулись они на меня всей сворой, и я кое-кому помял бока. В общем, этот моторист пригрозил: теперь тебе, говорит, жизни не будет…
Он снова замолчал. Было видно, что вспоминать эту историю ему очень неприятно.
– Не подумай, что я испугался этого моториста. И не таким рога обламывал. Дело в другом. Со мной девчонка в плавание пошла. В общем, как тебе сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113