Lala: Муртало, ну и дерьмо ты слушаешь!-))
Fosgen: Spider, ты ничо не перепутал?
Spider: He, не перепутал! Срочно надо забрать ее оттуда. Если мы это не сделаем — будет пиздец…
Ledi Di: Spider, ты грубый и ни хуя не женственный…
Fosgen: Понял. Встречаемся там через сорок минут.
Spider: OK. Конец связи.
— Молодец, Князь! — весело посмотрел на меня Зудинцев, раскуривая очередную «Беломорину». — И ты, Спайдер, тоже молодец. Твоя помощь следствию непременно зачтется. Если все было так, как говоришь, то вообще обойдешься условным сроком… В общем, мужики, берем камеру и едем на ночные съемки.
— Ребята, а вы не забыли, что с техникой обращаться только я умею? — осведомилась Нонна.
— Ты нам все покажешь и останешься здесь, — распорядился Зудинцев.
Но Нонна охладила его пыл:
— Не слишком ли раскомандовался, подполковник? Ты пока еще не в угрозыске.
— Ребята, не ссорьтесь, да? — взмолился я. — Нонна, я считаю, что тебе не надо ехать. Не женское это дело.
Я до сих пор не мог себе простить историю с «Успехом», в которую мы с Шахом втравили Нонку.
— И я думаю, что мы справимся без тебя, Нонна, — присоединился Каширин.
Но правнучка матроса Железняка решила идти до победного…
— Тогда ищите себе другого технического консультанта! Вон, вся съемочная группа гуляет — они будут рады ночным съемкам…
В распахнувшуюся дверь ввалился Юрий Птичкин с возгласом:
— Ночные съемки! Дубль пятый… Жора, дай я тебя обниму…
И тут же рухнул на пол.
— Готов, — вздохнул Зудинцев. И обвел нас испытующим взглядом. — Зураб, вы с Нонной едете на машине Модестова. Мыс Родионом и с этим хлопцем — на «четверке».
— Только, чур, Модестову ни слова! — приказала Нонна.
***
Мы гнали сквозь дождь, пролетали перекрестки на желтый свет. Я старался вести дряхлый модестовский «гольф» осторожно, но мне надо было не отстать от Каширина, поскольку дорогу я знал смутно.
Замигал светофор, «четверка» с ребятами попыталась объехать притормозивший «КамАЗ», чтобы успеть проскочить перекресток… Но, «затанцевав» на скользкой дороге, машина со скрежетом впялилась правым боком прямо в подножку «КамАЗа». Я затормозил и прижался к тротуару.
Морщась от боли и прижимая к себе руку, из раскореженной машины вывалился Зудинцев.
— Твою мать! — орал он на водителя «КамАЗа», хотя тот явно был не виноват. — Князь, Родька грудью треснулся, нужно в травму везти. Езжайте без нас. А я еще за хлопцем послежу… Э-э, где он? Стой!..
Тень Спайдера метнулась через дорогу и скрылась в черной подворотне. Ну это ты зря. Теперь уже твой папочка тебе не поможет.
Я быстро сел за руль и, махнув Георгию рукой, рванул вперед. Минут через двадцать мы были возле станции.
— Включи свет, Зураб, — сказала Нонна, разворачивая план местности, нарисованный Спайдером. — Кажется, вот он — котлован. Оставь машину в кустах, пойдем пешком.
Мы пробирались мимо товарных составов. Ветер со свистом рвал листву и хлестал нас по щекам. Гудели проходящие поезда, летели цепочки освещенных окон электричек, вибрировали рельсы.
— Князь, хочешь согреться? — Нонна достала из плаща фляжку с коньяком.
Мы отхлебнули по глотку.
— Зачем ты здесь, Нонна? — с улыбкой спросил я. — Почему не дома, не с детьми? Почему на холодном ветру?
— А мне казалось, Князь, что ты хорошо разбираешься в женщинах, — усмехнулась Нонна. — А ты… эх, ты.
Я не стал уточнять, что она имела в виду.
Мы стояли на краю котлована. Нонна снова развернула бумажку с каракулями Спайдера, и я посветил ей зажигалкой.
— Вон та бетонная плита, напротив, — показала Нонна. — Под ней тайник.
— Тогда готовь камеру…
— А она готова. И уже настроена на ночной режим.
— Ты удивительная девушка, Нонна.
Мы присели под кустами на мою расстеленную куртку.
— Тихо, Нонна. Смотри!
Невысокая тень в плаще-дождевике крадущейся походкой приближалась к бетонной плите.
Нонна подняла камеру и бесшумно включила ее. Я замер. Но и тень замерла тоже. Между нами было меньше десяти метров.
И вдруг я растерялся. Что делать дальше? Сейчас Фосген достанет «тэтэху» и спокойно уйдет. И мы уже никогда не докажем, что они со Спайдером причастны к убийству. Но пока он не достал оружия, брать его тоже нельзя — у нас не будет доказательства. Выходит, надо дождаться, пока у него в руках появится пистолет… И выйти с ним один на один? Я бы сделал это, если б рядом не было Нонны. Господи, будь опер Зудинцев — он бы сообразил, как с нами действовать… Но нет Зудинцева, нет. И рассчитывать я могу только на себя.
Прошли секунды — и тень в дождевике начала стремительно удаляться от серой плиты. За сеткой дождя она выглядела почти бесплотной. Еще пять-десять секунд — и она совсем растворится в темени и дожде.
Я пригнул Нонну к земле и крикнул, что есть мочи:
— Фосген! Не двигаться! Уголовный розыск!
Тень обернулась, вскинула руку — и мое плечо обожгло болью…
Улыбка Чабана была укоризненной. Белые зубы светили сквозь ночь. Я не мог этого видеть, но я видел все четко, в деталях.
Снова полыхнула вспышка в темноте, и я непонятно как ощутил, что пуля, выпущенная из ТТ с глушителем, летит прямо в объектив видеокамеры, к которому припала Нонна. Взметнувшись телом навстречу Чабану, я принял эту пулю, затем еще две… но одну так и не успел. Я физически ощущал ее полет, но ничего не мог сделать.
А открыв глаза, я увидел сияющий караван хребтов. Клекотали орлы, дымились костры, гуляли отары овец. Сидели за длинными столами люди, пили чачу и вино, закусывали дымящейся бараниной и горячим хлебом, испеченном на тамдыре. Я увидел своих родителей, своего дедушку-чекиста, с которым никогда в жизни не встречался. Я увидел своих однополчан, с которыми попрощался еще пятнадцать лет назад. Я увидел сгоревшего год назад в своей квартире Костю Пирогова. И услышал радостный крик «Амира!» — Марат Усманов махал мне рукой с рогом, наполненным до краев грузинским вином.
Мир был искрящимся и прекрасным…
…искрящимся…
…и прекрасным…
ДЕЛО О ЧАСАХ РЕЖИССЕРА Часть вторая
Рассказывает Андрей Обнорский
(начало в сборнике АЗП-7)
Сентябрь зашелестел оранжевыми, желтыми, красными крыльями… Сентябрь прошелестел потерями. Всего месяц назад я был легок и беспечен. Легок и беспечен.
Сегодня — тридцатое сентября. Мой день рождения. Раньше я любил этот праздник. Любил принимать поздравления и получать подарки. Любил легкий ажиотаж внутри себя… Сегодня — тридцатое сентября. И пустота внутри. До ощущения вакуума в голове. До звона. До хруста. До скрежета.
А еще месяц назад все было по-другому…
…Я приехал к Худокормову и рассказал ему, что нашел тех уродов, которые напали на него. И часы, подаренные неизвестным мне Б. К., скоро к Яну Геннадьевичу вернутся. Деньги — уже нет, но это, как говорится, селяви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66