А огласка конфликта между двумя модными домами лишь обернулась хорошей рекламой, упрочив Музины позиции. И сегодня, как я слышала, она вовсю собирала новую коллекцию для поездки в Париж — на выставку моды pret-a-porte.
Муза при виде меня закудахтала:
— Светуся, как я рада тебя видеть! И как ты вовремя пришла. Я как раз собиралась посылать тебе приглашение на презентацию новой коллекции. Господи, если бы ты знала, как я волнуюсь. Ведь половина работ сделана по моим эскизам. Меня просто колотит всю от страха. Представляешь, жена губернатора обещала быть…
Муза носилась по собственному кабинету как торпеда: одновременно она разливала нам кофе, отдавала распоряжения секретарю, подписывала приглашения. Настоящая деловая женщина. Мы немного поболтали, вспомнили общих знакомых, и я ушла, унося в сумочке красивую открытку — приглашение на два лица.
***
Вечером ко мне забежала Аська. Меня уже не удивляла ее манера являться без звонка. «Меня ведь может не оказаться дома», — увещевала я ее поначалу. «А я всегда чувствую: дома ты или нет», — отмахивалась моя новая подружка. И действительно, не было случая, чтобы она ломилась в пустую квартиру.
Я в этот момент перебирала вешалки в шкафу, решая, в чем пойти на презентацию. Аська заглянула в шифоньер через мое плечо и ахнула:
— Света, какое платье!
Еще бы: Аська безошибочно определила мой лучший наряд — красное платье, которое несколько месяцев назад я за бешеные деньги купила в Гостинке на галерее высокой моды.
— От Сони Рикель, единственный экземпляр! — Самодовольства мне не занимать.
— А можно мне померить?
— Пожалуйста, не жалко.
Странно, но Аське это роскошное платье не шло. Может, из-за того, что она была ниже ростом. Она разочарованно смотрела в зеркало.
— Да, как на корове седло…
— Может, украсить чем? — пыталась я подбодрить подругу.
Аська порылась в моих шкатулках и выбрала серебряный гарнитур: браслет, серьги и цепочку с моим знаком зодиака, который мне подарила Агеева.
— Да, так лучше, — похвалила я.
— А что толку? — вдруг окрысилась Аська. — Ты же не берешь меня на эту презентацию.
— Ну, во-первых, на презентацию я сама в этом платье пойду, — наконец сделала я выбор. — А во-вторых, я тебе уже говорила, что иду на выставку с Беркутовым. А потом «Стрелой» мы едем в Москву на выходные: Андрей пригласил меня на свою премьеру в театре.
Аська закурила и молча уставилась в окно. Я только сейчас заметила, какой у нее упрямый лоб — как у молодого бычка.
— Света, он тебя недостоин.
— А тебе-то что? — Моему терпению приходил конец. — Давай я сама буду определять — с кем мне встречаться, а с кем — нет.
— Но я — твоя подруга, — упрямилась Аська. — Я должна тебя предупреждать об опасности.
Я хотела поставить зарывающуюся Аську на место, но в этот момент мне позвонила вернувшаяся из очередной командировки Василиса.
— Светик, ты не заболела? Мама говорит, что ты вчера была очень бледной и голос — хриплый. Спасибо, что не забыла поздравить ее с днем рождения. Твой букет лилий до сих пор как будто только что срезан. Только мама говорит, что ты даже не посидела с ней: она-то специально эклеров напекла. Что, на работе запарка? Или все время Беркутов отнимает?
Я закусила губу. И — не верила своим ушам. Еще за день до дня рождения Нины Дмитриевны я очень хорошо помнила о том, что Васьки нет в городе и нужно непременно поздравить ее маму. А вчера напрочь забыла об этом. И вспомнила только сегодня днем. И даже побаивалась Васькиного звонка, потому что не люблю оправдываться.
— Эй, ты там что — уснула?
— Вася, встретиться бы надо. — Я не готова была тут же сознаться в своем грехе. И уж тем более обсуждать при посторонних здоровье Нины Дмитриевны. А с головой — в этом я была уверена — у Васиной мамы было не все в порядке. Старческая забывчивость — кажется, это называлось болезнью Альцгеймера.
Мы договорились встретиться через пару дней в баре «Антракт».
— Ты что — и в поезде поедешь в этом платье? — снова завела свою шарманку Аська.
— Нет, — отрезала я, давая понять, что разговор о моей поездке в Москву закрыт. — Я переоденусь у Музы — хозяйки выставки. А в поезде поеду в костюме.
***
За восемь дней ДО ЭТОГО…
…Мы выпили уже по три чашки кофе. Васька даже уже перестала горячиться.
— Света, уверяю тебя: у мамы с головой все в порядке. Ну мне-то ты можешь верить? Я же специалист!
— А мне ты поверить можешь? Я не была у Нины Дмитриевны! И уже извинилась перед тобой за это.
— Тогда кто к ней приходил?
— Думаю, что а — к ней никто не приходил; б — приходила какая-нибудь ее подружка, а она в тот день много думала о тебе и обо мне, а потом у нее все в голове перепуталось.
— А цветы кто подарил? Твои любимые — лилии?
— Может, та подружка и принесла? Может, у нее они тоже — любимые?
— Прекрати пороть чушь! Ты на что намекаешь? Ты что считаешь, что я не способна продиагностировать старческое слабоумие?
— Способна. Но — не у собственной матери.
— Света, мы сейчас с тобой поссоримся, — опять закипятилась Василиса.
Безнадежно влюбленный в меня несколько лет бармен Слава, понимая, что у нас с подругой серьезный разговор, никого не пускал к нам в кабинет. И только периодически менял пустые кофейные чашки на полные.
Какое-то время мы сидели молча. Потом Васька поднялась.
— Ты когда в Москву уезжаешь?
— Завтра вечером.
— Ладно, до понедельника. Только знаешь, Света… Ты какая-то странная стала. Не родная. Отодвигаешься как-то…
Ты как будто… придвигаешься, — вспыхнула я.
Мы вышли на Фонтанку. Над водой ползли туманы от лесных пожаров в области, пахло гарью. Мы шли вдвоем, но чувствовалось, что каждой из нас было одиноко и тоскливо. Как будто мы шли в разных направлениях.
Оставалось всего метров двадцать до Ломоносовского моста, когда сзади мы услышали хриплое прерывистое дыхание, и остановились. В двух шагах от нас стоял запыхавшийся бармен Слава. В руках он держал крошечное блюдце из-под чашки от кофе.
— Вот…— смущенно протянул он мне фарфоровый кружок. — Вы вчера унесли в сумочке из бара чашку. Я подумал — не комплект. Возьмите и блюдечко…— и Слава, ссутулив плечи, поплелся назад к «Антракту».
— Ты начала воровать из баров чашки? — мертвым голосом спросила Василиса.
— Вася, я не была вчера в «Антракте»!
Василиска смерила меня презрительным взглядом и бросилась наперерез машинам.
— Я думаю, что у мамы моей была именно ты. Только почему-то врешь.
Тормознув «девятку», она быстро села в машину, гулко хлопнув дверцей.
Этот звук прозвучал над гнилой водой как выстрел. Кажется, его называют контрольным.
***
За семь дней ДО ЭТОГО…
Выставка-презентация Музиных шарфиков проходила в ее выставочном зале и начиналась поздно — в половине одиннадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Муза при виде меня закудахтала:
— Светуся, как я рада тебя видеть! И как ты вовремя пришла. Я как раз собиралась посылать тебе приглашение на презентацию новой коллекции. Господи, если бы ты знала, как я волнуюсь. Ведь половина работ сделана по моим эскизам. Меня просто колотит всю от страха. Представляешь, жена губернатора обещала быть…
Муза носилась по собственному кабинету как торпеда: одновременно она разливала нам кофе, отдавала распоряжения секретарю, подписывала приглашения. Настоящая деловая женщина. Мы немного поболтали, вспомнили общих знакомых, и я ушла, унося в сумочке красивую открытку — приглашение на два лица.
***
Вечером ко мне забежала Аська. Меня уже не удивляла ее манера являться без звонка. «Меня ведь может не оказаться дома», — увещевала я ее поначалу. «А я всегда чувствую: дома ты или нет», — отмахивалась моя новая подружка. И действительно, не было случая, чтобы она ломилась в пустую квартиру.
Я в этот момент перебирала вешалки в шкафу, решая, в чем пойти на презентацию. Аська заглянула в шифоньер через мое плечо и ахнула:
— Света, какое платье!
Еще бы: Аська безошибочно определила мой лучший наряд — красное платье, которое несколько месяцев назад я за бешеные деньги купила в Гостинке на галерее высокой моды.
— От Сони Рикель, единственный экземпляр! — Самодовольства мне не занимать.
— А можно мне померить?
— Пожалуйста, не жалко.
Странно, но Аське это роскошное платье не шло. Может, из-за того, что она была ниже ростом. Она разочарованно смотрела в зеркало.
— Да, как на корове седло…
— Может, украсить чем? — пыталась я подбодрить подругу.
Аська порылась в моих шкатулках и выбрала серебряный гарнитур: браслет, серьги и цепочку с моим знаком зодиака, который мне подарила Агеева.
— Да, так лучше, — похвалила я.
— А что толку? — вдруг окрысилась Аська. — Ты же не берешь меня на эту презентацию.
— Ну, во-первых, на презентацию я сама в этом платье пойду, — наконец сделала я выбор. — А во-вторых, я тебе уже говорила, что иду на выставку с Беркутовым. А потом «Стрелой» мы едем в Москву на выходные: Андрей пригласил меня на свою премьеру в театре.
Аська закурила и молча уставилась в окно. Я только сейчас заметила, какой у нее упрямый лоб — как у молодого бычка.
— Света, он тебя недостоин.
— А тебе-то что? — Моему терпению приходил конец. — Давай я сама буду определять — с кем мне встречаться, а с кем — нет.
— Но я — твоя подруга, — упрямилась Аська. — Я должна тебя предупреждать об опасности.
Я хотела поставить зарывающуюся Аську на место, но в этот момент мне позвонила вернувшаяся из очередной командировки Василиса.
— Светик, ты не заболела? Мама говорит, что ты вчера была очень бледной и голос — хриплый. Спасибо, что не забыла поздравить ее с днем рождения. Твой букет лилий до сих пор как будто только что срезан. Только мама говорит, что ты даже не посидела с ней: она-то специально эклеров напекла. Что, на работе запарка? Или все время Беркутов отнимает?
Я закусила губу. И — не верила своим ушам. Еще за день до дня рождения Нины Дмитриевны я очень хорошо помнила о том, что Васьки нет в городе и нужно непременно поздравить ее маму. А вчера напрочь забыла об этом. И вспомнила только сегодня днем. И даже побаивалась Васькиного звонка, потому что не люблю оправдываться.
— Эй, ты там что — уснула?
— Вася, встретиться бы надо. — Я не готова была тут же сознаться в своем грехе. И уж тем более обсуждать при посторонних здоровье Нины Дмитриевны. А с головой — в этом я была уверена — у Васиной мамы было не все в порядке. Старческая забывчивость — кажется, это называлось болезнью Альцгеймера.
Мы договорились встретиться через пару дней в баре «Антракт».
— Ты что — и в поезде поедешь в этом платье? — снова завела свою шарманку Аська.
— Нет, — отрезала я, давая понять, что разговор о моей поездке в Москву закрыт. — Я переоденусь у Музы — хозяйки выставки. А в поезде поеду в костюме.
***
За восемь дней ДО ЭТОГО…
…Мы выпили уже по три чашки кофе. Васька даже уже перестала горячиться.
— Света, уверяю тебя: у мамы с головой все в порядке. Ну мне-то ты можешь верить? Я же специалист!
— А мне ты поверить можешь? Я не была у Нины Дмитриевны! И уже извинилась перед тобой за это.
— Тогда кто к ней приходил?
— Думаю, что а — к ней никто не приходил; б — приходила какая-нибудь ее подружка, а она в тот день много думала о тебе и обо мне, а потом у нее все в голове перепуталось.
— А цветы кто подарил? Твои любимые — лилии?
— Может, та подружка и принесла? Может, у нее они тоже — любимые?
— Прекрати пороть чушь! Ты на что намекаешь? Ты что считаешь, что я не способна продиагностировать старческое слабоумие?
— Способна. Но — не у собственной матери.
— Света, мы сейчас с тобой поссоримся, — опять закипятилась Василиса.
Безнадежно влюбленный в меня несколько лет бармен Слава, понимая, что у нас с подругой серьезный разговор, никого не пускал к нам в кабинет. И только периодически менял пустые кофейные чашки на полные.
Какое-то время мы сидели молча. Потом Васька поднялась.
— Ты когда в Москву уезжаешь?
— Завтра вечером.
— Ладно, до понедельника. Только знаешь, Света… Ты какая-то странная стала. Не родная. Отодвигаешься как-то…
Ты как будто… придвигаешься, — вспыхнула я.
Мы вышли на Фонтанку. Над водой ползли туманы от лесных пожаров в области, пахло гарью. Мы шли вдвоем, но чувствовалось, что каждой из нас было одиноко и тоскливо. Как будто мы шли в разных направлениях.
Оставалось всего метров двадцать до Ломоносовского моста, когда сзади мы услышали хриплое прерывистое дыхание, и остановились. В двух шагах от нас стоял запыхавшийся бармен Слава. В руках он держал крошечное блюдце из-под чашки от кофе.
— Вот…— смущенно протянул он мне фарфоровый кружок. — Вы вчера унесли в сумочке из бара чашку. Я подумал — не комплект. Возьмите и блюдечко…— и Слава, ссутулив плечи, поплелся назад к «Антракту».
— Ты начала воровать из баров чашки? — мертвым голосом спросила Василиса.
— Вася, я не была вчера в «Антракте»!
Василиска смерила меня презрительным взглядом и бросилась наперерез машинам.
— Я думаю, что у мамы моей была именно ты. Только почему-то врешь.
Тормознув «девятку», она быстро села в машину, гулко хлопнув дверцей.
Этот звук прозвучал над гнилой водой как выстрел. Кажется, его называют контрольным.
***
За семь дней ДО ЭТОГО…
Выставка-презентация Музиных шарфиков проходила в ее выставочном зале и начиналась поздно — в половине одиннадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66