Ты не звонил. Ты и номера телефона не знаешь. Номер вообще засекречен, узнать его невозможно.
Петренко откровенно издевался, он как будто говорил мне в лицо: говнюк ты, Обнорский, и врешь неумело… Ай-яй-яй!
— Так, — сказал я, пытаясь сосредоточиться, — так… Ты мне не веришь, капитан. Но объясни мне, пожалуйста: какой смысл мне врать? Если бы я позвонил Андрею… или бармену… зачем мне скрывать это?
— Действительно, — с ухмылкой произнес Петренко, — зачем?
— Не подкалывай, капитан. Объясни.
— Объяснить?
— Объясни.
Петренко с силой вдавил сигарету в пепельницу, так, как будто давил врага, и поднял на меня глаза. Злые глаза, злые.
— Я тебе объясню, Обнорский. Я тебе все сейчас объясню, звезда ты наша. Борец с преступностью и ментовской коррупцией. Журналист! Расследователь! Весь в ореоле собственной неподкупности, порядочности и честности… Почти святой!.. А от звоночка ты открещиваешься по очень простой причине: не хочется, чтобы тебя хоть как-то, хоть боком связали с разбойным нападением на Беркутова. А, Андрей Викторович?
— Бред несешь, капитан.
— Конечно. Конечно, я несу бред. Я мент, я только протоколы строчить умею… Я в грязи ковыряюсь. А ты на Олимпах паришь. И пачкаться тебе не с руки. Завтра все газеты расскажут, что Беркутова на гоп-стоп взяли. А попал он в эту ситуацию из-за раздолбайства господина Обнорского, который своим дурным звонком актеришку из кафушки аккурат под разбойника выманил… Вот ты и обделался, журналист.
Я молчал. Я был подавлен. Я совершенно не знал, что сказать Петренко в ответ на его очевидную глупость.
— Да ладно, — сказал Петренко, — не ссы. Никто ничего не узнает. Я бармену скажу, чтоб помалкивал. А уж со своим Беркутовым сам договаривайся.
— Спасибо, — сказал я язвительно. — Большое спасибо.
***
Признаться, мне было не по себе. Здорово не по себе. Потому что в отличие от Петренко я точно знал: я не звонил бармену. Я не сумасшедший. Я здоровый, трезвомыслящий человек. Я не страдаю провалами памяти, практически не употребляю спиртного… Из этого следует вывод: либо бармен лжет, либо кто-то действительно позвонил от моего имени.
Врать бармену вроде бы нет никакого смысла. Тогда — что? Тогда остается допустить, что кто-то (Кто? Кто?! Кто?!!) позвонил в кафе «Скорлупа».
Зачем? Затем, чтобы выманить Беркутова на улицу… Но зачем выманивать Беркутова на улицу? Для того, чтобы отобрать бумажник? Глупость явная — не такие уж большие деньги человек носит с собой. Тем более что почти наверняка Андрей пользуется «электронными деньгами» — картой. Не зная индивидуального кода, денег с нее не снимешь… Часы? Телефон? Тоже ерунда. Не такие это огромные ценности.
Я остановил «хонду» на набережной, вышел. Ветер гнал по Неве волнишку, сыпал дождь. На левом берегу вздымался Медный Всадник, тускло светился купол Исаакия, Туристы со всего мира специально приезжают сюда, чтобы увидеть эту полумистическую красоту… Я думал совсем о другом.
Месяц назад произошло разбойное нападение на Яна Геннадиевича Худокормова… Там все было худо. Но — понятно. Разбой. Классический разбой. И два наркомана, которые напали на режиссера, уже в СИЗО. На свободе они окажутся не скоро.
Случай с Беркутовым тоже похож на разбой. Собственно, Петренко так и считает: актер вышел отсюда и пошел в сторону другого кафе, неподалеку. Но прошел всего лишь пятьдесят метров. Выскочивший из подворотни человек нанес ему удар в лицо… вероятно, кастетом. Дальше — провал. Спустя минуту (две? три?) Беркутов кое-как пришел в себя и вернулся в кафе. Пока он был в нокауте, его элементарно ошмонали и забрали все, что было. Набор стандартный: бумажник, часы, телефон… Нападавшего он не помнит — слишком неожиданно и быстро все произошло.
В общем, разбой. Фактически повторилась история с Худокормовым… Вот только в случае с Худокормовым не было странного телефонного звонка. А это кое-что меняет. Не так ли?
***
Вся группа гудела, как растревоженный улей. К ним присоединился голос Соболина — Володя начал-таки сниматься в сериале. И, говорят, успешно. Худокормов был хмур. Он-то как раз молчал, не возмущался, но я видел, что Ян Геннадьевич возмущен до предела.
— Да что же это такое? — говорил ассистент оператора. — Это ж действительно: криминальная столица! За месяц — три нападения на членов нашего коллектива.
Я сказал:
— Успокойтесь, господа… Не надо нагнетать. Почему три нападения? По-моему, два.
Ассистент оператора подергал себя за мочку уха и ответил:
— Два, конечно… Это я брата своего посчитал, Алексея. Ему тоже недавно лицо разбили, куртку сняли.
— Господи! — сказала гримерша. — Ну при чем здесь ваш брат, Владик? Брат, видите ли… «Брат-2»! Может, пьяный ваш брат был, вот и подрался.
— Леха не пьет, — оскорбленно ответил ассистент…
На какое-то время все притихли. Потом оператор сказал:
— Вообще-то ерунда получается. За короткий срок — два нападения на членов маленького коллектива. Если бы мы были коллективом «Кировского завода», где народу хренова туча, тогда — ничего удивительного… Но нас-то — два десятка человек.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.
Оператор пожал плечами и ответил:
— То и хочу: не похоже это на совпадение, Андрей Викторович. Зато очень похоже, что целенаправленно нас мочат, как нынче принято говорить… Невольно встает вопрос: кто следующий?
И снова господа киношники притихли.
— Успокойтесь, господа, — снова попросил я. — Мне понятна ваша обеспокоенность. Но хочу вас заверить: нет никакой связи между нападением на Яна Геннадьевича и Андрея. Это совпадение и повода для беспокойства нет.
— Как уверенно вы говорите, — произнесла гримерша.
— Да, уверенно говорю. Совершенно не вижу никакой связи. Обычные разбои. Тем более что преступники, напавшие на Яна Геннадьевича, уже, как вы знаете, отдыхают в СИЗО. Да и почерк разный… Драматизировать не нужно. Нет тут никакого масонского заговора, есть обыкновенная уголовщина. От этого, конечно, не легче ни Яну Геннадьевичу, ни Андрею. Но я вынужден констатировать факт: имеет место простое совпадение.
Я говорил спокойно и уверенно, хотя уверенности-то никакой у меня не было… А Худокормов сказал:
— Вот вы, Андрей Викторович, блестяще вычислили тех супостатов, что на меня напали… А за злодеев, которые на Андрюшу Беркутова, — возьметесь?
Хороший вопрос! Очень хороший и своевременный вопрос. После истории с «моим» звонком я был просто обречен взяться за это дело… Но про звонок я никому и ничего не сказал. И Беркутова попросил молчать.
— Обязательно, — сказал я, — обязательно возьмусь. И сделаю все возможное, чтобы дело раскрыть.
Перед обедом мне позвонил Шах. Позвонил из Москвы. Мялся, что на него не очень похоже… Мялся-мялся, а потом сказал, что уходит из Агентства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Петренко откровенно издевался, он как будто говорил мне в лицо: говнюк ты, Обнорский, и врешь неумело… Ай-яй-яй!
— Так, — сказал я, пытаясь сосредоточиться, — так… Ты мне не веришь, капитан. Но объясни мне, пожалуйста: какой смысл мне врать? Если бы я позвонил Андрею… или бармену… зачем мне скрывать это?
— Действительно, — с ухмылкой произнес Петренко, — зачем?
— Не подкалывай, капитан. Объясни.
— Объяснить?
— Объясни.
Петренко с силой вдавил сигарету в пепельницу, так, как будто давил врага, и поднял на меня глаза. Злые глаза, злые.
— Я тебе объясню, Обнорский. Я тебе все сейчас объясню, звезда ты наша. Борец с преступностью и ментовской коррупцией. Журналист! Расследователь! Весь в ореоле собственной неподкупности, порядочности и честности… Почти святой!.. А от звоночка ты открещиваешься по очень простой причине: не хочется, чтобы тебя хоть как-то, хоть боком связали с разбойным нападением на Беркутова. А, Андрей Викторович?
— Бред несешь, капитан.
— Конечно. Конечно, я несу бред. Я мент, я только протоколы строчить умею… Я в грязи ковыряюсь. А ты на Олимпах паришь. И пачкаться тебе не с руки. Завтра все газеты расскажут, что Беркутова на гоп-стоп взяли. А попал он в эту ситуацию из-за раздолбайства господина Обнорского, который своим дурным звонком актеришку из кафушки аккурат под разбойника выманил… Вот ты и обделался, журналист.
Я молчал. Я был подавлен. Я совершенно не знал, что сказать Петренко в ответ на его очевидную глупость.
— Да ладно, — сказал Петренко, — не ссы. Никто ничего не узнает. Я бармену скажу, чтоб помалкивал. А уж со своим Беркутовым сам договаривайся.
— Спасибо, — сказал я язвительно. — Большое спасибо.
***
Признаться, мне было не по себе. Здорово не по себе. Потому что в отличие от Петренко я точно знал: я не звонил бармену. Я не сумасшедший. Я здоровый, трезвомыслящий человек. Я не страдаю провалами памяти, практически не употребляю спиртного… Из этого следует вывод: либо бармен лжет, либо кто-то действительно позвонил от моего имени.
Врать бармену вроде бы нет никакого смысла. Тогда — что? Тогда остается допустить, что кто-то (Кто? Кто?! Кто?!!) позвонил в кафе «Скорлупа».
Зачем? Затем, чтобы выманить Беркутова на улицу… Но зачем выманивать Беркутова на улицу? Для того, чтобы отобрать бумажник? Глупость явная — не такие уж большие деньги человек носит с собой. Тем более что почти наверняка Андрей пользуется «электронными деньгами» — картой. Не зная индивидуального кода, денег с нее не снимешь… Часы? Телефон? Тоже ерунда. Не такие это огромные ценности.
Я остановил «хонду» на набережной, вышел. Ветер гнал по Неве волнишку, сыпал дождь. На левом берегу вздымался Медный Всадник, тускло светился купол Исаакия, Туристы со всего мира специально приезжают сюда, чтобы увидеть эту полумистическую красоту… Я думал совсем о другом.
Месяц назад произошло разбойное нападение на Яна Геннадиевича Худокормова… Там все было худо. Но — понятно. Разбой. Классический разбой. И два наркомана, которые напали на режиссера, уже в СИЗО. На свободе они окажутся не скоро.
Случай с Беркутовым тоже похож на разбой. Собственно, Петренко так и считает: актер вышел отсюда и пошел в сторону другого кафе, неподалеку. Но прошел всего лишь пятьдесят метров. Выскочивший из подворотни человек нанес ему удар в лицо… вероятно, кастетом. Дальше — провал. Спустя минуту (две? три?) Беркутов кое-как пришел в себя и вернулся в кафе. Пока он был в нокауте, его элементарно ошмонали и забрали все, что было. Набор стандартный: бумажник, часы, телефон… Нападавшего он не помнит — слишком неожиданно и быстро все произошло.
В общем, разбой. Фактически повторилась история с Худокормовым… Вот только в случае с Худокормовым не было странного телефонного звонка. А это кое-что меняет. Не так ли?
***
Вся группа гудела, как растревоженный улей. К ним присоединился голос Соболина — Володя начал-таки сниматься в сериале. И, говорят, успешно. Худокормов был хмур. Он-то как раз молчал, не возмущался, но я видел, что Ян Геннадьевич возмущен до предела.
— Да что же это такое? — говорил ассистент оператора. — Это ж действительно: криминальная столица! За месяц — три нападения на членов нашего коллектива.
Я сказал:
— Успокойтесь, господа… Не надо нагнетать. Почему три нападения? По-моему, два.
Ассистент оператора подергал себя за мочку уха и ответил:
— Два, конечно… Это я брата своего посчитал, Алексея. Ему тоже недавно лицо разбили, куртку сняли.
— Господи! — сказала гримерша. — Ну при чем здесь ваш брат, Владик? Брат, видите ли… «Брат-2»! Может, пьяный ваш брат был, вот и подрался.
— Леха не пьет, — оскорбленно ответил ассистент…
На какое-то время все притихли. Потом оператор сказал:
— Вообще-то ерунда получается. За короткий срок — два нападения на членов маленького коллектива. Если бы мы были коллективом «Кировского завода», где народу хренова туча, тогда — ничего удивительного… Но нас-то — два десятка человек.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.
Оператор пожал плечами и ответил:
— То и хочу: не похоже это на совпадение, Андрей Викторович. Зато очень похоже, что целенаправленно нас мочат, как нынче принято говорить… Невольно встает вопрос: кто следующий?
И снова господа киношники притихли.
— Успокойтесь, господа, — снова попросил я. — Мне понятна ваша обеспокоенность. Но хочу вас заверить: нет никакой связи между нападением на Яна Геннадьевича и Андрея. Это совпадение и повода для беспокойства нет.
— Как уверенно вы говорите, — произнесла гримерша.
— Да, уверенно говорю. Совершенно не вижу никакой связи. Обычные разбои. Тем более что преступники, напавшие на Яна Геннадьевича, уже, как вы знаете, отдыхают в СИЗО. Да и почерк разный… Драматизировать не нужно. Нет тут никакого масонского заговора, есть обыкновенная уголовщина. От этого, конечно, не легче ни Яну Геннадьевичу, ни Андрею. Но я вынужден констатировать факт: имеет место простое совпадение.
Я говорил спокойно и уверенно, хотя уверенности-то никакой у меня не было… А Худокормов сказал:
— Вот вы, Андрей Викторович, блестяще вычислили тех супостатов, что на меня напали… А за злодеев, которые на Андрюшу Беркутова, — возьметесь?
Хороший вопрос! Очень хороший и своевременный вопрос. После истории с «моим» звонком я был просто обречен взяться за это дело… Но про звонок я никому и ничего не сказал. И Беркутова попросил молчать.
— Обязательно, — сказал я, — обязательно возьмусь. И сделаю все возможное, чтобы дело раскрыть.
Перед обедом мне позвонил Шах. Позвонил из Москвы. Мялся, что на него не очень похоже… Мялся-мялся, а потом сказал, что уходит из Агентства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66