Отсюда до Маркландии путь неблизкий. Очень, очень долгое плавание… И трудно вам придется, здешние воды опасны. Из-за Тупилака. Я вожу лодку, ориентируясь по звездам и солнцу, так что доставлю вас прямо на остров. Но… Пока Тупилак не уничтожен, никто в нашем поселке не осмелится выйти в море.
— Говори, — глухо сказала Эяна.
Хакон откинулся на спинку кресла, допил пиво и знаком велел слуге подать еще пива себе и своим гостям.
— Начну с самого начала. — Теперь Хакон говорил быстро, как будто спешил рассказать все как можно скорей. — Началось же все в те времена, когда люди впервые достигли Гренландии и поселились здесь.
Они заплыли еще дальше. Говорят, будто им удалось достичь берегов страны Винландии, но на самом деле это враки. Позднее люди открыли Лесную землю, Маркландию. Они валили там лес и привозили сюда, потому что в Гренландии лесов, можно сказать, вообще нет. Каждый год к нам приходили корабли, и мы обменивали на парусину и железо наши меха, кожи, моржовую и китовую кость, гагачий пух и бивни нарвалов.
Тоно не удержался от ухмылки. Ему вспомнилось, что в странах Европы бивень нарвала выдают за рог сказочного единорога. Хакон заметил его усмешку, но не спросил, что смешного нашел гость в его словах.
— Мы, гренландцы, никогда не были богаты, но жили в достатке.
Рождались дети, росли поселения, земель, пригодных для жизни, стало не хватать, и мы перебрались на север. Тогда и были основаны три наших поселка. Вскоре климат начал ухудшаться. Поначалу похолодание шло медленно, потом все быстрее и быстрее. Лето становилось все холоднее, все короче, осенью выпадал град. Год от году мы снимали с полей все более скудные урожаи. Часто стали налетать свирепые штормы, в море появились айсберги. Корабли приходили все реже, потому что плавания в непогоду и среди льдов опасны. К тому же в Норвегии было неспокойно, там начались перемены. И вот уже несколько лет не приходил к нам ни один корабль. Надо было жить, обеспечивать себя самим, без посторонней помощи. Не имея никакой связи с внешним миром, мы вскоре стали бедствовать. Что мы могли собрать с наших полей? Мы почти ничего уже не откладывали для продажи и про запас. И тогда пришли скрелинги.
— Но ведь скрелинги — миролюбивые люди? — мягко спросила Эяна.
В ответ Хакон выругался, а его сын презрительно плюнул на пол.
— Эти бестии хитрее троллей! — Хакон задыхался от ярости. — Колдовские силы помогают им выжить в таких условиях, где христиане гибнут.
Скрелинги навлекли на Гренландию гнев Господень.
— Как вы можете защищать паршивых язычников, а еще такая красивая девушка! — сказал Йонас и заискивайще улыбнулся Эяне.
Хакон сжал кулаки.
— Рассказ о моем роде будет коротким, — сказал он. — Двадцать с небольшим лет тому назад эти мерзавцы скрелинги жили в некотором отдалении от Вестри-бюгда, на севере. Там же они охотились и ловили рыбу. Они приплывали в нашу бухту торговать. Корабли из Норвегии в то время приходили уже очень редко. Не нравилось мне, что скрелинги ведут у нас торговлю, но запретить им приплывать в бухту я не мог, потому что они продавали вещи, в которых мы крайне нуждались. И скрелинги заманили наш народ в сети порока. Первыми попались, конечно, мужчины.
Потому что девки у этих поганых язычников все как одна бесстыжие потаскухи, готовые спать с каждым, кто пожелает, да еще прямо на глазах у мужа!.. Так вот, кое-кто из наших парней научились у скрелингов разным охотничьим хитростям, переняли их обычай строить жилища из снега и ездить на собачьих упряжках. Четыре года назад я выдал дочь замуж за Свена Эгильсона. — Голос Хакона дрогнул. — Свен был славный парень, и они… Они хорошо жили, по-моему. Несмотря на то, что земельный участок у Свена был никудышный. Находился он на самой дальней северной окраине Вестри-бюгда, откуда до поселения скрелингов было ближе, чем до усадеб наших людей, христиан. У Бенгты и Свена пошли дети. Выжили двое, мальчик и девочка. Был у них и батрак, помогал работать в поле и охотиться. Прошлым летом нужда стала невыносимой. Травы почти не выросли, накосили мы совсем мало, пришлось забить чуть не всю скотину. Только этим мясом мы все равно не смогли бы прокормиться зимой и умерли бы от голода, если б не рыбная ловля.
Зима выдалась лютая. Целыми днями кружила метель — какое там, днями!
Всю зиму, всю эту беспросветно-черную ночь, когда ни на минуту не выглянет луч солнца. После одного особенно свирепого бурана я захватил с собой нескольких человек и отправился в усадьбу Свена. Хотел узнать, не стряслось ли чего с ним и моей дочерью. В доме мы нашли Свена, моего внука Дага и батрака. Все трое были мертвыми. Тела были завалены камнями, потому что земля так промерзла, что нельзя было вырыть могилу. А Бенгта исчезла вместе с маленькой Хальфридой. В доме не было ни кусочка торфа. На снегу я увидел следы собак и людей, обутых в кожаные охотничьи чулки. Я понял, что в дом приходили скрелинги. Они увели мою дочь и внучку. Я был вне себя от горя и ярости. И повел своих людей на скалы, где эти подлые твари ютятся зимой. Мы не застали там почти никого, все ушли на охоту, рыскали где-то в снегах, поди найди. И Бенгты в их стойбище не было. Те, кого мы там застали, нагло заявили, что моя дочь пришла к скрелингам по доброй воле. Сказали, что ее дитя живо и что Бенгта живет с одним из этих негодяев, спит с ним в мерзкой грязной норе, при том, что он живет и со своей прежней… женой, как они назвали эту паршивую тварь. Мы убили всех, кто был в стойбище. Оставили в живых одну старую каргу и наказали ей передать охотникам, когда те вернутся: весной, если похищенные не будут возвращены, мы очистим нашу землю от всей этой сволочи.
Огоньки жировых светильников угасали, вдоль стен протянулись длинные тени. Сырость и холод пронизывали до костей. В тишине было слышно, как тяжело дышит Хакон. Эяна спросила:
— А вам не приходило в голову: может быть, те люди сказали правду? Как я помню, ни у Бенгты, ни у ее маленькой дочери на лицах не видно было следов насилия. Мне кажется, Свен с сыном и работник погибли от голода и холода, когда кончились запасы еды. А может быть, их убийцей стала какая-то болезнь. Это было бы ничуть не удивительно, ведь вы живете в невообразимой грязи. И Миник — так зовут мужа вашей дочери — увидел это и испугался за жизнь Бенгты. Вот он и увел ее в свое племя. Смею заметить что ваша дочь и Миник подружились задолго до этих событий.
— Что верно, то верно, — согласился Хакон. — Бенгта слишком увлекалась скрелингами. Она еще в детстве выучилась болтать на их языке, раньше даже, чем по-норвежски. Когда скрелинги приплывали к нам в бухту, она слушала их, развесив уши, сказки, всякие там истории… Бедная моя доченька, доверчивое дитя… Хорошо, он ее спас — но мог же он привезти Бенгту сюда, в дом отца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Говори, — глухо сказала Эяна.
Хакон откинулся на спинку кресла, допил пиво и знаком велел слуге подать еще пива себе и своим гостям.
— Начну с самого начала. — Теперь Хакон говорил быстро, как будто спешил рассказать все как можно скорей. — Началось же все в те времена, когда люди впервые достигли Гренландии и поселились здесь.
Они заплыли еще дальше. Говорят, будто им удалось достичь берегов страны Винландии, но на самом деле это враки. Позднее люди открыли Лесную землю, Маркландию. Они валили там лес и привозили сюда, потому что в Гренландии лесов, можно сказать, вообще нет. Каждый год к нам приходили корабли, и мы обменивали на парусину и железо наши меха, кожи, моржовую и китовую кость, гагачий пух и бивни нарвалов.
Тоно не удержался от ухмылки. Ему вспомнилось, что в странах Европы бивень нарвала выдают за рог сказочного единорога. Хакон заметил его усмешку, но не спросил, что смешного нашел гость в его словах.
— Мы, гренландцы, никогда не были богаты, но жили в достатке.
Рождались дети, росли поселения, земель, пригодных для жизни, стало не хватать, и мы перебрались на север. Тогда и были основаны три наших поселка. Вскоре климат начал ухудшаться. Поначалу похолодание шло медленно, потом все быстрее и быстрее. Лето становилось все холоднее, все короче, осенью выпадал град. Год от году мы снимали с полей все более скудные урожаи. Часто стали налетать свирепые штормы, в море появились айсберги. Корабли приходили все реже, потому что плавания в непогоду и среди льдов опасны. К тому же в Норвегии было неспокойно, там начались перемены. И вот уже несколько лет не приходил к нам ни один корабль. Надо было жить, обеспечивать себя самим, без посторонней помощи. Не имея никакой связи с внешним миром, мы вскоре стали бедствовать. Что мы могли собрать с наших полей? Мы почти ничего уже не откладывали для продажи и про запас. И тогда пришли скрелинги.
— Но ведь скрелинги — миролюбивые люди? — мягко спросила Эяна.
В ответ Хакон выругался, а его сын презрительно плюнул на пол.
— Эти бестии хитрее троллей! — Хакон задыхался от ярости. — Колдовские силы помогают им выжить в таких условиях, где христиане гибнут.
Скрелинги навлекли на Гренландию гнев Господень.
— Как вы можете защищать паршивых язычников, а еще такая красивая девушка! — сказал Йонас и заискивайще улыбнулся Эяне.
Хакон сжал кулаки.
— Рассказ о моем роде будет коротким, — сказал он. — Двадцать с небольшим лет тому назад эти мерзавцы скрелинги жили в некотором отдалении от Вестри-бюгда, на севере. Там же они охотились и ловили рыбу. Они приплывали в нашу бухту торговать. Корабли из Норвегии в то время приходили уже очень редко. Не нравилось мне, что скрелинги ведут у нас торговлю, но запретить им приплывать в бухту я не мог, потому что они продавали вещи, в которых мы крайне нуждались. И скрелинги заманили наш народ в сети порока. Первыми попались, конечно, мужчины.
Потому что девки у этих поганых язычников все как одна бесстыжие потаскухи, готовые спать с каждым, кто пожелает, да еще прямо на глазах у мужа!.. Так вот, кое-кто из наших парней научились у скрелингов разным охотничьим хитростям, переняли их обычай строить жилища из снега и ездить на собачьих упряжках. Четыре года назад я выдал дочь замуж за Свена Эгильсона. — Голос Хакона дрогнул. — Свен был славный парень, и они… Они хорошо жили, по-моему. Несмотря на то, что земельный участок у Свена был никудышный. Находился он на самой дальней северной окраине Вестри-бюгда, откуда до поселения скрелингов было ближе, чем до усадеб наших людей, христиан. У Бенгты и Свена пошли дети. Выжили двое, мальчик и девочка. Был у них и батрак, помогал работать в поле и охотиться. Прошлым летом нужда стала невыносимой. Травы почти не выросли, накосили мы совсем мало, пришлось забить чуть не всю скотину. Только этим мясом мы все равно не смогли бы прокормиться зимой и умерли бы от голода, если б не рыбная ловля.
Зима выдалась лютая. Целыми днями кружила метель — какое там, днями!
Всю зиму, всю эту беспросветно-черную ночь, когда ни на минуту не выглянет луч солнца. После одного особенно свирепого бурана я захватил с собой нескольких человек и отправился в усадьбу Свена. Хотел узнать, не стряслось ли чего с ним и моей дочерью. В доме мы нашли Свена, моего внука Дага и батрака. Все трое были мертвыми. Тела были завалены камнями, потому что земля так промерзла, что нельзя было вырыть могилу. А Бенгта исчезла вместе с маленькой Хальфридой. В доме не было ни кусочка торфа. На снегу я увидел следы собак и людей, обутых в кожаные охотничьи чулки. Я понял, что в дом приходили скрелинги. Они увели мою дочь и внучку. Я был вне себя от горя и ярости. И повел своих людей на скалы, где эти подлые твари ютятся зимой. Мы не застали там почти никого, все ушли на охоту, рыскали где-то в снегах, поди найди. И Бенгты в их стойбище не было. Те, кого мы там застали, нагло заявили, что моя дочь пришла к скрелингам по доброй воле. Сказали, что ее дитя живо и что Бенгта живет с одним из этих негодяев, спит с ним в мерзкой грязной норе, при том, что он живет и со своей прежней… женой, как они назвали эту паршивую тварь. Мы убили всех, кто был в стойбище. Оставили в живых одну старую каргу и наказали ей передать охотникам, когда те вернутся: весной, если похищенные не будут возвращены, мы очистим нашу землю от всей этой сволочи.
Огоньки жировых светильников угасали, вдоль стен протянулись длинные тени. Сырость и холод пронизывали до костей. В тишине было слышно, как тяжело дышит Хакон. Эяна спросила:
— А вам не приходило в голову: может быть, те люди сказали правду? Как я помню, ни у Бенгты, ни у ее маленькой дочери на лицах не видно было следов насилия. Мне кажется, Свен с сыном и работник погибли от голода и холода, когда кончились запасы еды. А может быть, их убийцей стала какая-то болезнь. Это было бы ничуть не удивительно, ведь вы живете в невообразимой грязи. И Миник — так зовут мужа вашей дочери — увидел это и испугался за жизнь Бенгты. Вот он и увел ее в свое племя. Смею заметить что ваша дочь и Миник подружились задолго до этих событий.
— Что верно, то верно, — согласился Хакон. — Бенгта слишком увлекалась скрелингами. Она еще в детстве выучилась болтать на их языке, раньше даже, чем по-норвежски. Когда скрелинги приплывали к нам в бухту, она слушала их, развесив уши, сказки, всякие там истории… Бедная моя доченька, доверчивое дитя… Хорошо, он ее спас — но мог же он привезти Бенгту сюда, в дом отца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103