Говоря о том, что тень зреет, он, очевидно, имел в виду ее приближение. Эта предосторожность была необходимой: ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы о странствии шамана узнали злые духи, ибо в противном случае они насмерть поразили бы дерзкого пришельца, который посмел вторгнуться в их мир. Улугаток погасил последний чуть теплившийся огонек — духи могли убить шамана, если бы кто-нибудь увидел его, прежде чем он вернется в свою кожу, которую снял с себя, отправляясь в странствие.
В непроглядной тьме все быстро закружилось, поплыло, легко заскользило куда-то под бушующим ветром, шум которого гулко разносился где-то вдалеке, в невидимом небе. И вдруг снова зажужжал бубен, зашуршала сухая тюленья шкура. Помощник шамана затянул долгое магическое песнопение, слова которого были известны во всем племени ему одному.
Эта песнь должна была принести иннуитам успокоение. Улугаток пел, и постепенно волнение людей улеглось, крики стихли, только плакали перепуганные дети.
Послышался усталый голос шамана:
— Нынешней зимой двое из нашего племени умрут. Зверя и рыбы будет в изобилии. Весна и лето принесут тепло. Соседи уйдут. У меня есть известие и для наших гостей, но я сообщу его позже, когда мы с ними останемся одни. Все.
Кто-то из иннуитов, спотыкаясь в темноте о ноги сидевших на полу, пробрался к выходу. Через некоторое время он вернулся с огнем и зажег светильники. Шаман сидел на медвежьей шкуре, руки и ноги у него по-прежнему были связаны. Улугаток развязал веревки. Панигпак без сил повалился навзничь и довольно долго лежал неподвижно, ничего не видя вокруг. Затем он посмотрел на стоявших перед ним людей. Заметив среди иннуитов Эяну и Тоно, он слабо улыбнулся:
— Все — обман, — пробормотал Панигпак. — Заморочил всех, и больше ничего. Я старый обманщик. Нет у меня никакой мудрости.
***
У иннуитов было не принято обсуждать камлание после того как оно закончилось И сам Панигпак — он уже отдохнул и подкрепился мясом — незаметно, чтобы не привлекать внимание ивнуитов, разыскал в поселке Тоно и Эяну. Втроем они спустились на берег моря.
День был ясный и холодный. Солнце лишь мельком взглянуло на землю и сразу же покатилось вниз к далекому южному горизонту. Под его лучами ярче выстулили серо-стальные тени двух айсбергов, которые величаво плыли по порю. Вдоль берега, следуя его извилистой линии, пролегла широкая полоса льда, однако ступить на него было нельзя — лед был слишком тонким. Там суетились чайки, чьи крики долетали к троим, стоявшим на засвеженной прибрежной гальке.
— Она живет в глубинах, которые лежат ниже моря, и ничто в морских водах не может от нее укрыться. — Панигпак произнес эти слова более торжественно, чем ему хотелось — Она хорошо осведомлена и о судьбе вашего племени, Тоно и Эяна. Очень трудно было, насилу упросил ее рассказать. Большого труда стоило и уговорить ее пригнать к нам тюленей в такое время, когда зверя мало и охотники часто возвращаются с пустыми руками. Хозяйка моря не дружелюбна.
Настало молчание. Тоно обнял шамана за плечи. Эяна потеряла терпение и, резко отбросив назад длинные рыжие волосы, спросила:
— Так где же отец?
Морщины на лице шамана стали словно еще глубже. Он отвернулся и, глядя куда-то вдаль, тихо ответил:
— Я не совсем понял. С вашим племенем случилось что-то такое, что встревожило даже Седну. Вы должны помочь моему неразумному языку, если хотите понять больше, чем я могу сказать. Так вот, знание Седны не распространяется на мир твердой земли, но несмотря на это она знает имена многих стран, которые лежат на морских берегах. Я думаю, Седна узнала их имена от погибших моряков. Я запомнил название стран, все до единого. Тот, кто побывал у Седны, до конца жизни помнит все, что видел и слышал в ее дарстве. Названия стран и земель, которые я услышал, ничего не говорят мне, ничтожному, но вам в них, наверное, откроется многое.
Тоно и Эяна внимательно выслушали все, что рассказал шаман, и расспросили его о некоторых подробностях. В конечном счете судьба народа лири начала проясняться. Их племя получило в свое распоряжение корабль. По-видимому, они захватили его где-то в Норвегии, потому что именно там началось плавание. Корабль пошел в Маркландию или Винландию. От гренландских поселенцев Тоно и Эяна, как ни старались, так и не смогли узнать, где расположены эти земли, норвежцы слышали только, что обе страны лежат где-то далеко к западу от Гренландии.
Корабль Ванимена попал в шторм. Как предположил Тоно, это был тот самый шторм, что жестоко потрепал когт «Хернинг», который, в сущности, легко отделался, потому что шторм лишь задел его своим крылом. Корабль Ванимена выдержал неимоверно тяжелую борьбу со штормом н не пошел ко дну, но его отнесло назад к берегам Европы. Благодаря урокам отца, который многому учил своих детей, Тоно и Эяна неплохо разбирались в географии и сразу поняли, что Ванимен повел корабль в Средиземное море. Название страны, у берегов которой закончилось плавание, было детям Ванимена незнакомо. Где-то в тех краях следовало вести дальнейшие поиски. Из того, что рассказал шаман, брат и сестра поняли, что народ лири подвергся нападению с моря и спасся на берегу.
То, что было известно Седне о дальнейшей судьбе племени лири, вызвало смятение и страх. По-видимому, все, оставшиеся в живых, не покинули страну с незнакомым названием, потому что, как было известно Седне, лири часто плавали в море возле берега, всегда поодиночке или вдвоем-втроем, но не задерживались в море надолго, а вскоре возвращались на сушу. Затем в течение долгого времени к Хозяйке моря не поступало никаких сведений о лири, когда же они снова появились в поле зрения Седны, что-то в них изменилось, лири были уже не теми, что прежде. Что именно появилось в них нового, Седна не могла объяснить, но произошедшая перемена вызывала у Матери моря самые дурные предчувствия.
Тоно помрачнел.
— Плохо!
— Может быть, вовсе нет, — возразила Эяна. — Может быть, они как раз прекрасно устроились и наслаждаются жизнью в новом доме, где-то в этой — как ее? — Хорватии.
— Мы должны разыскать отца. Тогда все выяснится. И тут нам без помощи людей не обойтись.
— Конечно. Да мы ведь так или иначе должны сначала вернуться в Данию, чтобы узнать, какая судьба ждет нашу сестренку.
Панигпак устремил на брата и сестру внимательный взгляд маленьких глаз, которые за долгие годы его жизни многое повидали и знали цену горю.
— Может быть, и я сумею кое-чем вам помочь, — негромко сказал шаман.
***
Стояла безветренная ночь. Агатово-черный небесный свод был усеян звездами, все небо от края и до края пересекал серебристый Млечный Путь. Отраженный снегами свет звезд поманил из дома ту, кого раньше звали Бенгтой Хаконсдаттер, норвежскую женщину, ныне принявшую эскимосское имя Атитак, Легким шагом шла она под склонами холмов вдоль долины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
В непроглядной тьме все быстро закружилось, поплыло, легко заскользило куда-то под бушующим ветром, шум которого гулко разносился где-то вдалеке, в невидимом небе. И вдруг снова зажужжал бубен, зашуршала сухая тюленья шкура. Помощник шамана затянул долгое магическое песнопение, слова которого были известны во всем племени ему одному.
Эта песнь должна была принести иннуитам успокоение. Улугаток пел, и постепенно волнение людей улеглось, крики стихли, только плакали перепуганные дети.
Послышался усталый голос шамана:
— Нынешней зимой двое из нашего племени умрут. Зверя и рыбы будет в изобилии. Весна и лето принесут тепло. Соседи уйдут. У меня есть известие и для наших гостей, но я сообщу его позже, когда мы с ними останемся одни. Все.
Кто-то из иннуитов, спотыкаясь в темноте о ноги сидевших на полу, пробрался к выходу. Через некоторое время он вернулся с огнем и зажег светильники. Шаман сидел на медвежьей шкуре, руки и ноги у него по-прежнему были связаны. Улугаток развязал веревки. Панигпак без сил повалился навзничь и довольно долго лежал неподвижно, ничего не видя вокруг. Затем он посмотрел на стоявших перед ним людей. Заметив среди иннуитов Эяну и Тоно, он слабо улыбнулся:
— Все — обман, — пробормотал Панигпак. — Заморочил всех, и больше ничего. Я старый обманщик. Нет у меня никакой мудрости.
***
У иннуитов было не принято обсуждать камлание после того как оно закончилось И сам Панигпак — он уже отдохнул и подкрепился мясом — незаметно, чтобы не привлекать внимание ивнуитов, разыскал в поселке Тоно и Эяну. Втроем они спустились на берег моря.
День был ясный и холодный. Солнце лишь мельком взглянуло на землю и сразу же покатилось вниз к далекому южному горизонту. Под его лучами ярче выстулили серо-стальные тени двух айсбергов, которые величаво плыли по порю. Вдоль берега, следуя его извилистой линии, пролегла широкая полоса льда, однако ступить на него было нельзя — лед был слишком тонким. Там суетились чайки, чьи крики долетали к троим, стоявшим на засвеженной прибрежной гальке.
— Она живет в глубинах, которые лежат ниже моря, и ничто в морских водах не может от нее укрыться. — Панигпак произнес эти слова более торжественно, чем ему хотелось — Она хорошо осведомлена и о судьбе вашего племени, Тоно и Эяна. Очень трудно было, насилу упросил ее рассказать. Большого труда стоило и уговорить ее пригнать к нам тюленей в такое время, когда зверя мало и охотники часто возвращаются с пустыми руками. Хозяйка моря не дружелюбна.
Настало молчание. Тоно обнял шамана за плечи. Эяна потеряла терпение и, резко отбросив назад длинные рыжие волосы, спросила:
— Так где же отец?
Морщины на лице шамана стали словно еще глубже. Он отвернулся и, глядя куда-то вдаль, тихо ответил:
— Я не совсем понял. С вашим племенем случилось что-то такое, что встревожило даже Седну. Вы должны помочь моему неразумному языку, если хотите понять больше, чем я могу сказать. Так вот, знание Седны не распространяется на мир твердой земли, но несмотря на это она знает имена многих стран, которые лежат на морских берегах. Я думаю, Седна узнала их имена от погибших моряков. Я запомнил название стран, все до единого. Тот, кто побывал у Седны, до конца жизни помнит все, что видел и слышал в ее дарстве. Названия стран и земель, которые я услышал, ничего не говорят мне, ничтожному, но вам в них, наверное, откроется многое.
Тоно и Эяна внимательно выслушали все, что рассказал шаман, и расспросили его о некоторых подробностях. В конечном счете судьба народа лири начала проясняться. Их племя получило в свое распоряжение корабль. По-видимому, они захватили его где-то в Норвегии, потому что именно там началось плавание. Корабль пошел в Маркландию или Винландию. От гренландских поселенцев Тоно и Эяна, как ни старались, так и не смогли узнать, где расположены эти земли, норвежцы слышали только, что обе страны лежат где-то далеко к западу от Гренландии.
Корабль Ванимена попал в шторм. Как предположил Тоно, это был тот самый шторм, что жестоко потрепал когт «Хернинг», который, в сущности, легко отделался, потому что шторм лишь задел его своим крылом. Корабль Ванимена выдержал неимоверно тяжелую борьбу со штормом н не пошел ко дну, но его отнесло назад к берегам Европы. Благодаря урокам отца, который многому учил своих детей, Тоно и Эяна неплохо разбирались в географии и сразу поняли, что Ванимен повел корабль в Средиземное море. Название страны, у берегов которой закончилось плавание, было детям Ванимена незнакомо. Где-то в тех краях следовало вести дальнейшие поиски. Из того, что рассказал шаман, брат и сестра поняли, что народ лири подвергся нападению с моря и спасся на берегу.
То, что было известно Седне о дальнейшей судьбе племени лири, вызвало смятение и страх. По-видимому, все, оставшиеся в живых, не покинули страну с незнакомым названием, потому что, как было известно Седне, лири часто плавали в море возле берега, всегда поодиночке или вдвоем-втроем, но не задерживались в море надолго, а вскоре возвращались на сушу. Затем в течение долгого времени к Хозяйке моря не поступало никаких сведений о лири, когда же они снова появились в поле зрения Седны, что-то в них изменилось, лири были уже не теми, что прежде. Что именно появилось в них нового, Седна не могла объяснить, но произошедшая перемена вызывала у Матери моря самые дурные предчувствия.
Тоно помрачнел.
— Плохо!
— Может быть, вовсе нет, — возразила Эяна. — Может быть, они как раз прекрасно устроились и наслаждаются жизнью в новом доме, где-то в этой — как ее? — Хорватии.
— Мы должны разыскать отца. Тогда все выяснится. И тут нам без помощи людей не обойтись.
— Конечно. Да мы ведь так или иначе должны сначала вернуться в Данию, чтобы узнать, какая судьба ждет нашу сестренку.
Панигпак устремил на брата и сестру внимательный взгляд маленьких глаз, которые за долгие годы его жизни многое повидали и знали цену горю.
— Может быть, и я сумею кое-чем вам помочь, — негромко сказал шаман.
***
Стояла безветренная ночь. Агатово-черный небесный свод был усеян звездами, все небо от края и до края пересекал серебристый Млечный Путь. Отраженный снегами свет звезд поманил из дома ту, кого раньше звали Бенгтой Хаконсдаттер, норвежскую женщину, ныне принявшую эскимосское имя Атитак, Легким шагом шла она под склонами холмов вдоль долины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103