– Я здесь!
Повесив рюкзачок на плечо, я направилась к ней. Отчего-то стало неловко: мнение Урсулы мне далеко не безразлично. Еще бы, настоящая богиня городского шика!
– Дай на тебя взглянуть! – загудела она. Голос у нее низкий, грудной. – Боже, какая ты красавица! – В слове «красавица» слышалось как минимум четыре раскатистых «р». Урсула сжала меня в объятиях, и я вдохнула аромат ее духов, который тотчас узнала. Это же «Амор-Амор» от Кашарель! Я уже несколько месяцев смотрю на их кроваво-красные бутылочки, а умирая со скуки на математике, повторяю: «Амор-Амор, Амор-Амор»…
Словно звезды по ковровой дорожке Каннского фестиваля, мы зашагали по грязному терминалу. Большие круглые часы показывали полшестого – на улицах уже начали образовываться пробки. Я оглядывалась по сторонам, жадно впитывая все увиденное: на углу Восьмой авеню продают горячие рогалики, крупная женщина-полицейский ловко управляет потоком транспорта и то и дело свистит в свисток…
– Тебе пришлось отпроситься с работы? – обеспокоенно спросила я.
– Всего на несколько минут, – Урсула повела меня в метро, – а шеф поднял настоящую бурю. Старый маразматик! Можно подумать, ключи от хранилища денег просила!
Моя бывшая нянька работала в манхэттенском отделении банка. Я-то наивно считала ее банкиршей, а она, оказывается, кассир, целый день принимает коммунальные платежи от раздраженных долгим ожиданием людей. Ей ведь всего двадцать восемь, а она будто на сто лет меня старше.
К станции подъехал поезд – расплывчатое серо-бежевое пятно. Урсула толкнула меня к раздвигающимся дверям и быстро вошла сама. В вагоне пахло жареным луком, потом и свежими газетами. Целую минуту я боролась с дурнотой. Столько незнакомых, никто не смотрит в глаза и не улыбается. В Википими все совсем иначе…
– Шикарная вещь! – проговорила Урсула, осторожно касаясь рукава моего пиджака.
– Мама купила на распродаже.
– Неужели Дорин раскошелилась? – изогнула бровь Урсула.
Я кивнула.
– Детка, знаешь, куда мы пойдем завтра?
Я смотрела на нее во все глаза: изящные сережки с горным хрусталем, католический крест на цепочке.
– В бутик «Фиоруччи».
– О черт! – Я испуганно заткнула рот рукой. Одно-единственное слово «Фиоруччи», и моих страхов как не бывало. Именно там покупают джинсы Корнелия Гест и большинство моделей… Вот он, настоящий Нью-Йорк!
* * *
В ту ночь я почти не спала. Перед глазами плясал бутик «Фиоруччи», вернее, виденные в глянцевых журналах фотографии. «Фи-о-руч-чи» – само слово какое-то сексуальное, космополитическое, таинственное. Я привезла с собой все деньги, заработанные за год мытья полов в салоне «У Дорин», – двести восемьдесят шесть долларов. Вообще-то копила на обучение на парикмахерских курсах, но раз мама не пускает, зачем откладывать? Думать о будущем, конечно, хорошо, однако… Я молода, красива, приехала в Нью-Йорк и хочу обновить гардероб.
Утро выдалось ясным, и однокомнатная квартирка Урсулы купалась в солнечных лучах. Подержанная мебель, даже разбитая софа, на которой спала я, казалась элегантной, словно стояла в отеле «Ритц».
Нужно постоянно себя контролировать – в Нью-Йорке свои законы: никто ничему не удивляется. Мимо проходит кинозвезда, а люди глаза отводят… Намного позже я поняла: так проявляется апатия, когда человеку не нужно ни хлеба, ни зрелищ.
Гордо расправив плечи, я вошла в бутик и с показным равнодушием принялась рассматривать висящие на кронштейнах джинсы.
– Вам помочь? – вежливо предложила продавщица. У нее были длинные черные волосы и подведенные кобальтовым карандашом глаза.
– Нам нужны джинсы, – подсказала подоспевшая Урсула.
– Какой размер?
– Шестой.
Слава Богу, она рядом, а то я от страха дара речи лишилась!
Продавщица с ног до головы одета от «Фиоруччи»: полосатая рубашка, сидящие низко на бедрах джинсы с украшенным стразами ремнем и туфли на платформе.
– Вот, еще это примерьте!
Девушка протягивала корсет из золотистой парчи со шнуровкой слева. Представляю, что сказала бы мама, увидев, как ее девочка примеряет нечто подобное.
Я направилась к кабинке.
– Жду тебя здесь! – ободряюще проговорила Урсула. – Будешь готова – покажись!
Чтобы натянуть джинсы, пришлось лечь на пол и втянуть в себя живот. Кое-как застегнулись, но дышать в них оказалось невозможно…
В соседней примерочной переговаривались две девушки.
– Зайдем потом в «Холстон»? – предложила одна. – Я видела там платье, для сегодняшней вечеринки подойдет.
– Так ты идешь в «Пятьдесят четыре»?
– Да, сегодня там мой бывший дежурит.
Наверное, парчовый корсет весит килограмма три-четыре, по крайней мере зашнуровала я его с огромным трудом. Даже не глядя в зеркало, я знала: выгляжу потрясающе. Когда же еще носить корсеты, если не в шестнадцать? Хотя покупают их женщины в два-три раза старше.
Девушки говорят о знаменитом клубе «Студия-54»! Неужели я дышу тем же воздухом, что и они?
Раздвинув шторки, я вышла в зал, где ждала Урсула.
– Боже праведный! – воскликнула она. – Дорин меня убьет!
Корсет покупать не хотелось: он стоил добрую половину моих сбережений, в Википими его все равно не наденешь.
– Вам нужны туфли, – пропела продавщица и, быстро взглянув на мои ноги, куда-то исчезла. Через секунду вернулась с черно-золотыми туфельками, идеально подходящими к корсету.
– Ты похожа на модель! – заявила Урсула. – Как ее там? С Родом Стюартом встречается…
– Келли Эмберг?
– Да, правильно, она самая!
Это окончательно меня добило. Если в таком наряде я похожа на Келли Эмберг, которая чуть ли не каждый месяц красуется на обложках журналов, то куплю все: и джинсы, и корсет, и туфли. Подумать только, Келли Эмберг, роскошная блондинка с зелеными миндалевидными глазами, бесконечно длинными ногами и высокими скулами! В душе я по-прежнему оставалась Джорджией Уоткинс, шестнадцатилетней школьницей из Википими, но, может, вслед за внешностью и характер изменится?
– А ты что-нибудь примеришь? – спросила я Урсулу. Бедная, она целый час прождала меня на ярко-розовом пуфике.
– Нет, милая, это не мой стиль.
Я догадывалась, что имеет в виду подруга: она одевалась не в бутиках, а на распродажах и предпочитала классику.
– За туфли заплачу я. С шестнадцатилетием, дорогая!
– Урсула, нет, не надо!
– Никаких «нет»! – твердо сказала она.
На самом деле Урсула меня спасла: корсет и джинсы почти полностью уничтожили мои сбережения.
Не знаю, как у меня хватило наглости на следующую просьбу. Провинциальная девочка попала в сказку, а Урсула превратилась в фею, засыпающую замухрышку подарками: уик-энд в самом прекрасном городе на свете, уроки женственности и стиля, которые я получала в ее присутствии, и, конечно, туфельки. А мне все мало!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Повесив рюкзачок на плечо, я направилась к ней. Отчего-то стало неловко: мнение Урсулы мне далеко не безразлично. Еще бы, настоящая богиня городского шика!
– Дай на тебя взглянуть! – загудела она. Голос у нее низкий, грудной. – Боже, какая ты красавица! – В слове «красавица» слышалось как минимум четыре раскатистых «р». Урсула сжала меня в объятиях, и я вдохнула аромат ее духов, который тотчас узнала. Это же «Амор-Амор» от Кашарель! Я уже несколько месяцев смотрю на их кроваво-красные бутылочки, а умирая со скуки на математике, повторяю: «Амор-Амор, Амор-Амор»…
Словно звезды по ковровой дорожке Каннского фестиваля, мы зашагали по грязному терминалу. Большие круглые часы показывали полшестого – на улицах уже начали образовываться пробки. Я оглядывалась по сторонам, жадно впитывая все увиденное: на углу Восьмой авеню продают горячие рогалики, крупная женщина-полицейский ловко управляет потоком транспорта и то и дело свистит в свисток…
– Тебе пришлось отпроситься с работы? – обеспокоенно спросила я.
– Всего на несколько минут, – Урсула повела меня в метро, – а шеф поднял настоящую бурю. Старый маразматик! Можно подумать, ключи от хранилища денег просила!
Моя бывшая нянька работала в манхэттенском отделении банка. Я-то наивно считала ее банкиршей, а она, оказывается, кассир, целый день принимает коммунальные платежи от раздраженных долгим ожиданием людей. Ей ведь всего двадцать восемь, а она будто на сто лет меня старше.
К станции подъехал поезд – расплывчатое серо-бежевое пятно. Урсула толкнула меня к раздвигающимся дверям и быстро вошла сама. В вагоне пахло жареным луком, потом и свежими газетами. Целую минуту я боролась с дурнотой. Столько незнакомых, никто не смотрит в глаза и не улыбается. В Википими все совсем иначе…
– Шикарная вещь! – проговорила Урсула, осторожно касаясь рукава моего пиджака.
– Мама купила на распродаже.
– Неужели Дорин раскошелилась? – изогнула бровь Урсула.
Я кивнула.
– Детка, знаешь, куда мы пойдем завтра?
Я смотрела на нее во все глаза: изящные сережки с горным хрусталем, католический крест на цепочке.
– В бутик «Фиоруччи».
– О черт! – Я испуганно заткнула рот рукой. Одно-единственное слово «Фиоруччи», и моих страхов как не бывало. Именно там покупают джинсы Корнелия Гест и большинство моделей… Вот он, настоящий Нью-Йорк!
* * *
В ту ночь я почти не спала. Перед глазами плясал бутик «Фиоруччи», вернее, виденные в глянцевых журналах фотографии. «Фи-о-руч-чи» – само слово какое-то сексуальное, космополитическое, таинственное. Я привезла с собой все деньги, заработанные за год мытья полов в салоне «У Дорин», – двести восемьдесят шесть долларов. Вообще-то копила на обучение на парикмахерских курсах, но раз мама не пускает, зачем откладывать? Думать о будущем, конечно, хорошо, однако… Я молода, красива, приехала в Нью-Йорк и хочу обновить гардероб.
Утро выдалось ясным, и однокомнатная квартирка Урсулы купалась в солнечных лучах. Подержанная мебель, даже разбитая софа, на которой спала я, казалась элегантной, словно стояла в отеле «Ритц».
Нужно постоянно себя контролировать – в Нью-Йорке свои законы: никто ничему не удивляется. Мимо проходит кинозвезда, а люди глаза отводят… Намного позже я поняла: так проявляется апатия, когда человеку не нужно ни хлеба, ни зрелищ.
Гордо расправив плечи, я вошла в бутик и с показным равнодушием принялась рассматривать висящие на кронштейнах джинсы.
– Вам помочь? – вежливо предложила продавщица. У нее были длинные черные волосы и подведенные кобальтовым карандашом глаза.
– Нам нужны джинсы, – подсказала подоспевшая Урсула.
– Какой размер?
– Шестой.
Слава Богу, она рядом, а то я от страха дара речи лишилась!
Продавщица с ног до головы одета от «Фиоруччи»: полосатая рубашка, сидящие низко на бедрах джинсы с украшенным стразами ремнем и туфли на платформе.
– Вот, еще это примерьте!
Девушка протягивала корсет из золотистой парчи со шнуровкой слева. Представляю, что сказала бы мама, увидев, как ее девочка примеряет нечто подобное.
Я направилась к кабинке.
– Жду тебя здесь! – ободряюще проговорила Урсула. – Будешь готова – покажись!
Чтобы натянуть джинсы, пришлось лечь на пол и втянуть в себя живот. Кое-как застегнулись, но дышать в них оказалось невозможно…
В соседней примерочной переговаривались две девушки.
– Зайдем потом в «Холстон»? – предложила одна. – Я видела там платье, для сегодняшней вечеринки подойдет.
– Так ты идешь в «Пятьдесят четыре»?
– Да, сегодня там мой бывший дежурит.
Наверное, парчовый корсет весит килограмма три-четыре, по крайней мере зашнуровала я его с огромным трудом. Даже не глядя в зеркало, я знала: выгляжу потрясающе. Когда же еще носить корсеты, если не в шестнадцать? Хотя покупают их женщины в два-три раза старше.
Девушки говорят о знаменитом клубе «Студия-54»! Неужели я дышу тем же воздухом, что и они?
Раздвинув шторки, я вышла в зал, где ждала Урсула.
– Боже праведный! – воскликнула она. – Дорин меня убьет!
Корсет покупать не хотелось: он стоил добрую половину моих сбережений, в Википими его все равно не наденешь.
– Вам нужны туфли, – пропела продавщица и, быстро взглянув на мои ноги, куда-то исчезла. Через секунду вернулась с черно-золотыми туфельками, идеально подходящими к корсету.
– Ты похожа на модель! – заявила Урсула. – Как ее там? С Родом Стюартом встречается…
– Келли Эмберг?
– Да, правильно, она самая!
Это окончательно меня добило. Если в таком наряде я похожа на Келли Эмберг, которая чуть ли не каждый месяц красуется на обложках журналов, то куплю все: и джинсы, и корсет, и туфли. Подумать только, Келли Эмберг, роскошная блондинка с зелеными миндалевидными глазами, бесконечно длинными ногами и высокими скулами! В душе я по-прежнему оставалась Джорджией Уоткинс, шестнадцатилетней школьницей из Википими, но, может, вслед за внешностью и характер изменится?
– А ты что-нибудь примеришь? – спросила я Урсулу. Бедная, она целый час прождала меня на ярко-розовом пуфике.
– Нет, милая, это не мой стиль.
Я догадывалась, что имеет в виду подруга: она одевалась не в бутиках, а на распродажах и предпочитала классику.
– За туфли заплачу я. С шестнадцатилетием, дорогая!
– Урсула, нет, не надо!
– Никаких «нет»! – твердо сказала она.
На самом деле Урсула меня спасла: корсет и джинсы почти полностью уничтожили мои сбережения.
Не знаю, как у меня хватило наглости на следующую просьбу. Провинциальная девочка попала в сказку, а Урсула превратилась в фею, засыпающую замухрышку подарками: уик-энд в самом прекрасном городе на свете, уроки женственности и стиля, которые я получала в ее присутствии, и, конечно, туфельки. А мне все мало!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49