- Ты свободен.
Сергей по-прежнему сидел на табурете в позе роденовского мыслителя.
- Уйди. - Сказал он, не поднимая головы. - Мне и впрямь надо подумать. Кое-что я уже понял. - Он поднял на меня ненавидящие глаза. Таким я видела Сергея впервые. - Я глубоко заблуждался... Все эти годы рядом со мной жил чужой и совершенно ненужный человек... Ты противна мне, Слава... Отвратительна. Я не хочу больше тебя видеть. Никогда. И мне не нужна твоя милость.
Я с силой хлопнула дверью, лязгнув задвижкой.
- Жди помощи от своих друзей. Тебе, я думаю, будет приятно принять свободу из рук Лары!
Мне хотелось уличать его и обвинять, вспомнить о заигрываниях с бесстрашной культуристкой и то, как полчаса назад он обвинял её в преступлении. Пусть Ртищевы получат удовольствие, "спасая" Баташова от взбесившейся неверной жены!
Глава 43
Пора... Перемыв посуду и аккуратно расставив её в буфете, я подхватила сумку и, оглядев дом в последний раз, набрала номер Юла. Мне предстояло пережить ещё одно прощание. И уже там, по ту сторону границы, свободной от сомнений и мук совести ждать встречи.
На столе я оставила письмо Сергею, вернее - ультиматум. Я гарантировала ему молчание как выкуп за жизнь Юла. И все-таки надеялась, что урок не пройдет даром - Черт задумается о душе. А еще, он выполнит условия моего ультиматума - в недельный срок устроит выезд из страны Юлия Вартанова, гражданина РФ, 1973 года рождения.
Почему он не берет трубку, ведь уже половина десятого, и Юл знает, что утром я покидаю Москву. Возможно, он будет ждать меня в Шереметьево. А вдруг, вдруг ему удалось получить визу и мы полетим вместе?! Такой сюрприз в духе моего мальчика. Он ведь появлялся неожиданно - у бюста генерала Жукова, у гильотины музея пыток... Да и в тот день, когда прозвучал в Службе доверия его первый звонок...
Долгие гудки в трубке прервались щелчком. "...Это автоответчик, Слава. Когда ты приедешь и все будет кончено, не забудь стереть запись. Ведь это последний мой вопль, посланный тебе. Только я не прошу о помощи, не молю спасти мою жизнь - я хочу сохранить твою. Это самое дорогое, что у меня осталось. Я знаю, ты поймешь и простишь, когда узнаешь все.
...Я лежу в ванне, рядом со мной бритва деда. Лезвие немного заржавело, но ведь теперь это не имеет значения.
Больше всего на свете я хочу видеть тебя. Но именно это невозможно, потому что помешает осуществить задуманное.
Под твоим портретом конверт с посланием. Ты прочтешь и поймешь сама, что выбора у меня не было. Я должен исчезнуть, забрав с собой любовь. Умоляю - не вспоминай обо мне никогда. Это единственная просьба. Прости и забудь. Юла не было... Тебе это просто приснилось... Я засыпаю... Счастливого тебе утра, девочка..."
Голос затих, прошуршав, закончилась магнитофонная лента...
Я тогда ничего не поняла, лишь подумала, что схожу с ума. Сев в машину, я помчалась к нему. Ночное шоссе, тихие улочки, знакомые дома, площади, дворы - темно и тихо. Невозможно поверить, что рядом беда.
Я бесшумно поднялась по лестнице, остановилась перед стальной, покрытой темным деревом дверью. Позвонив, услышала, как в коридоре прозвучал мелодичный аккорд. Попробовала нажать ручку - и оказалась внутри. Яркий свет заливал квартиру, словно здесь ждали гостей.
- Юл! - Я остановилась, ожидая шутливой выходки - выстрела шампанского, сыплющихся с потолка роз.
- Эй, ты где? Прекрати, мне не до смеха... - Я медленно вошла в комнату. Настольная лампа освещала висевший на стене портрет. С минуту мы смотрели друг другу в глаза - я и мое изображение. И вдруг мне показалось, что губы на фотографии дрогнули, в русалочьих глазах сверкнула насмешка. Она - это черно-белое божество Юла - издевалось надо мной!
Я сжала плечи, стараясь унять дрожь, и отвела глаза - под рамой торчал уголок плотного конверта.
- Юл, иди сюда, мне страшно! - Позвала я, боясь пошевелиться, потому что уже поняла все.
Взяв предназначенный мне конверт, я на цыпочках подкралась к ванной. На полу, коротко сигналя, лежала телефонная трубка. Стоящие по углам ванны свечи догорели, лишь две ещё чадили, подрагивая слабыми синими язычками.
Я нажала на кнопку выключателя и медленно сползла на пол. Но даже зажмурившись, закрыв ладонями лицо, я продолжала видеть это. Черная ванна полна крови. Просвечивающее сквозь темную воду тело кажется алым. Оно витает в зеркалах потолка, отражается в блестящих кафельных стенах, отпечатываясь в каждой клеточке моего мозга, чтобы никогда уже не покинуть его...
...Позже я задавала себе вопросы - почему в ту ночь не вызвала "скорую", не удостоверилась в кончине, не попыталась спасти? Присутствие смерти было столь очевидным, что я склонилась перед ней, перед её неопровержимой, неотвратимой властью, и просто сидела рядом, прижав к его запрокинутой голове свой пульсирующий болью висок. Наши волосы смешались, как на подушке - влажные, теплые, спутанные любовью... Мы спали, утомленные ласками - неразделимые половинки одного существа...
Свечи догорели. За стеной кто-то спустил воду в туалете, у меня затекли ноги и окоченели в остывшей алой воде кончики пальцев, которыми я прижимала к себе голову Юла.
Этими руками, мокрыми и дрожащими, я распечатала конверт. Строки не расплылись от розовых потеков - Юл воспользовался шариковой ручкой.
"...Мне никогда не приходилось писать тебе. Наверно, ты впервые видишь мой почерк.
Я хочу доверить бумаге то, что не успел сказать тебе - ведь мы собирались жить долго-долго. Но именно на это я не имею права. Я не должен оставлять свою любовь в твоей памяти, в твоем сердце. Я должен уйти совсем. Может быть, не сразу. Но постепенно, капля за каплей, воспоминания покинут тебя. Ведь у Славы - другой путь..."
Дальше шло странное повествование. Торопливо прочитав его, я схватила самую суть и тогда - рванулась на улицу, захлопнув дверь этой страшной квартиры. Весь путь от Короткого переулка до Молчановки я могла бы проделать, наверно, с закрытыми глазами. Во всяком случае, мчась через ночной город, я не видела ни дороги, ни огней, ни светофоров, ни фар встречных машин. Из темноты медленно, слово за словом, как титры немого фильма, всплывали строки письма Юла.
"...Мною здорово сыграли. Меня раздавили, уничтожили, заставив потянуть за собой в преисподнюю тебя и Сергея.
Тщеславный мальчишка с именем Юлий и жаром неудовлетворенного честолюбия в крови - легкая добыча. Использовать такого все равно, что обмануть ребенка.
Им нужны были Баташов и Тайцев. Оба сразу, сломленные и ненавидящие друг друга. Им надо было, чтобы они приползли на животе, готовые лизать руки хозяина и по его приказу перегрызть друг другу глотки.
Ртищевы - киллеры, чрезвычайно изощренные убийцы, сладострастно уничтожающие жертву, подобно пауку, высасывающему кровь попавшей в его сети мошки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130