На том приключения Кристины и закончились, оставив неизгладимый след в исстрадавшейся по комфорту и роскоши душе. Снова она мечтала у шоссе, зная теперь точно, в какую сторону смотреть - на Юг, вслед убегающему чужому празднику.
Сумерки вдруг как-то сразу стали лиловыми, опьяняюще сладко, пронзительно запахли гиацинты в трехлитровой банке. Запахли именно так, как должно благоухать что-то очень дорогое, изысканное, сулящее радость.
- Я ещё немного подежурю, ба. Сейчас самый поток пошел, - крикнула она по направлению к дому и встала у своего "прилавка", будто позируя для рекламы колготок. Ножки-то совсем неплохие и загар уже приличный взялся. Хоть и не средиземноморский, а так и отливает в сумерках бронзой - не зря же она в огороде с апреля в одних шортах возилась.
Авто-река неслась мимо, и где-то в её волнах затерялась Надька Старецкая, успевшая тогда шепнуть Кристине, что вовсе она не секретарь-переводчик в СП, а "Надин-Белоснежка" - "девушка по вызову". Сколько страшноватой и манящей загадочности в этих словах. Что за жизнь скрывают они - аж голова кружится! Ужины в ночных клубах и невероятно шикарных ресторанах, гулянки в отелях и на роскошных дачах, поездки на Канары или Мальдивы, а тряпки! А магазины! И всего-то делов - "ублажить мальчиков", как сказала Надька, доставив её тогда на подмосковную дачу. Кристина вытаращила глаза на подругу и оторопело разинула рот:
- Ты что?! Это же... - Не успела она сформулировать свое тогдашнее отношение к профессии путаны, как получила в руки пылесос, а после - пинок под зад: Не в свои сани не садись! Вот дура-то старозаветная!
Кристина отшатнулась от затормозившего прямо у её ног автомобиля. Белый мерседес, сияющий новеньким шиком, даже не погасил фар. Выхватил кольцом ослепительного света табуретку с банками и застывшую рядом девушку. Вышедший из машины молодой мужчина показался Кристине сногсшибательно-красивым. Рекламный образец светского денди, сошедший с экрана телевизора, показывающего фильм о Голливуде. Гибкий, высокий, поджарый. Легкий белый костюм небрежно измят, кремовая шелковая рубашка расстегнута на груди, а сверху, как знак принадлежности к высшей касте элегантности - небрежно болтающиеся концы развязанной бабочки.
Сердце Кристины замерло, а глаза сразу ухватили все - смуглую шею в распахнутом вороте, твердый подбородок , рассеченный ямочкой, решительное лицо тореадора с копной кудрявых, взлохмаченных ветром волос. Темные глаза быстро окинули "прилавок". Не говоря ни слова, он выхватил из банки с водой букет лиловых, почти чернильных гиацинтов и бросил на ящик стотысячную купюру.
"Пол-бабкиной пенсии!" - смекнула Кристина, потянувшись в карман за сдачей. Но незнакомец уже нырнул в свой сияющий автомобиль, где откинувшись на высокую спинку ждала его дама.
Взвизгнув шинами, "мерседес" рванулся с места, метнув к ногам остолбеневшей девушки придорожный гравий, и замигав яркими, как новогодняя елка, огнями. Не успела Кристина перевести дух, как случилось нечто совсе уж невероятное: из окна удаляющегося автомобиля вылетели в пыльный бурьян её нежные, бархатные цветы.
Отметив капризную позу рыжеволосой спутницы великолепного брюнета, её руку с тонкой сигаретой и равнодушно-презрительно повернутый в сторону профиль, Кристина представила разыгравшуюся в мягком нутре "мерседеса" сцену. Девочку обидели - не преподнесли при встрече цветов. Она молчала и дулась всю дорогу, а когда заикнулась о своей обиде, кавалер мигом ринулся исправлять ошибку. Да что он, издевается что-ли? Притащил букетик огородной бабки в измятом целлофане?! Цветы вылетели в окно, парочка умчалась выяснять свои запутавшиеся отношения, обдав опешившую девушку шрапнелью мелкого гравия.
Кристина хотела подобрать гиацинты, ведь знала, сколько колдовала над ними бабка и как гордилась своим приработком к пенсии. Пошарила у канавы руками, но вдруг надменно выпрямилась и отшвырнула ногой букет. Не станет она рыдать от обиды над своими деревенскими цветочками и жалкой, третьесортной судьбой. А постарается устроить её сама - своей сообразительной головой и не дешевым, что бы ни говорили святоши и завистницы, телом.
Вот, оказывается, как все просто выходит - стоило элегантному кавалеру швырнуть в канаву бедный букет, и переворот в мировоззрении свершился. Ведь это не гиацинты полетели в придорожную канаву - полетела она, Кристина, выброшенная за борт великолепного корабля под названием "красивая жизнь". В тот вечер окончательно определилось в её сознании, что хорошо и что плохо, на что наплевать и забыть, а к чему стремиться изо всех сил, придушив робость, гордость, скрутив комплексы, называемые "моралью" и "хорошим воспитанием".
Права была Надька - с нищенским чистоплюйством теперь далеко не уедешь, - только сортиры за барскими задницами мыть. Не поняла урок, Тинка! И не разобралась, что не так уж они просты - расфуфыренные куколки с уставшими глазами. Вырвали свой кусок праздничного пирога у таких вот хиленьких цветочниц, которым ничего не остается, как зеленеть от зависти, да подбирать из придорожной канавы свои копеечные букеты...
Ах, как трогательно, как победно благоухали в ту ночь гиацинты! И казались, ведь казались же, посланцами неведомого средиземноморского рая!
Наплевать на "морально-нравственную" чушь, которой накачивали тебя с детства люди, погрязшие по уши в своем мизерном, "порядочном" существовании, оказалось совсем несложно. Если хорошо знать, что хочешь. Тогда и караулить Надьку у многоэтажной белой башни, где когда-то находилась квартира её родителей, не зазорно. Блочные пятиэтажки, в которых жила Кристина с матерью, сбились серой стайкой у подножия бывшего ведомственного кооператива "Чайка" - это захоронения тех, кто не сумел проявить инициативу, выдержку, бойцовую хватку.
Кристина взбадривала себя дерзкими мечтами, просиживая вечера на детской площадке у чужого подъезда и вспоминая поучительную дружбу с Надюшей Старицкой.
"Номенклатурная семейка" - презрительно отзывалась о Старицких Алла Владимировна Ларина - интеллигентная женщина с несложившейся деловой и личной жизнью. Муж бросил её, когда Кристине было всего пять, не посчитавшись с уже идущим полным ходом оформлением на выезд семьи за рубеж. Видать, сильно закрутила его полногрудая стерва-любовница. Квартиру Алла Владимировна посчитала справедливым оставить себе (пусть идет к своей шлюхе жить!), а работу гида-переводчика, полученную по протекции мужа, бросила (и сама не лыком шита!). Только не очень-то преуспела. Устроилась учительницей во французскую спецшколу, всячески опекая поступившую туда дочь. В школе завязалась дружба одноклассниц - Старицкой и Лариной, поощряемая родителями с обеих сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109