ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- Уж не трогали бы старика, - попросил Горбун, но, не дождавшись ответа, заскрипел снегом.
44
Синягин сразу признался. Он кутался в полы широкого халата и все почему-то оглядывался то на жену, то на дочь виноватыми, полными испуга глазами. Жена была молчалива, только заломленные пальцы выдавали волнение. Дочь же курила папиросу и была безразлична ко всему, что происходило. Ее больше интересовали морозные узоры на окнах, проглядывающие сквозь тюль. В комнатах еще чувствовался вчерашний праздник - в остатках винного духа, в расставленных в беспорядке стульях, в небрежно разбросанной одежде, в пятнах на паркете.
- Вы знали, что мука ворованная? - спросил Костя, располагаясь за столом с листком бумаги.
Синягин пожал плечами.
- Я же сказал, - тихо пробормотал он, приглаживая плешины на тяжелой голове. - Пришел вчера этот, - указал он на Горбуна, сидевшего в углу за спиной Ивана Грахова. - Сказал, что можно ехать за мукой, если есть нужда...
- А откуда эта мука у него, вы не подумали?
Синягин посмотрел на жену, точно у нее просил ответа.
- У меня провал с торговлей, приходится не думать, а покупать...
- Мука-то ворованная, - перебил его сердито Костя. - Со склада "Хлебопродукт".
- Пришлось бы закрывать дело, - вздохнул Синягин, снова пряча руки в рукава, качая горестно головой.
- Кто дал команду очистить склад? - обернулся Костя к Горбуну. Тот всплеснул руками, засмеялся тихо:
- Сказал же в который раз, гражданин инспектор. Приехал парень, привез муку. Мол, храни ее, а не будет меня, продай кому-нито из булочников. Его не было три дня, ну вот я и пошел к булочнику. Ослушаться налетчиков нельзя... Прирежут, не приведи господь.
Он опустил голову, пожевал по-лошадиному губами. Синягин поворочался на стуле, вздохнул, как простонал:
- Вот те и новый, двадцать пятый год...
Костя записал в протокол показания Горбуна и Синягина. Потом, оставив в комнате Грахова, пошел осматривать дом. В буфете тоже все было сдвинуто, сметено, точно плясали здесь весь вечер. Поблескивали в ряд выстроенные самовары, поблескивали вазочки. В магазинчике на полках было пусто, и Синягин, шаркающий сзади, сказал:
- Вот видите - нечем было торговать. Да если бы нам разрешали покупать где-то зерно открыто, разве бы стали мы принимать товар из нечистых рук.
Костя не ответил, спустился по лестнице, постучав в дверь чуланчика, открыл ее. На кровати сидела в пальто, в платке Поля, в другом углу одетая в ватник женщина, та самая, что спрашивала его у баньки. Глаза у Поли были полны испуга. Вот как может быть - только что провожались и опять встретились. Он так подумал, но промолчал. Хотел было улыбнуться, но не решился. Не кавалер он, а милиция сейчас, да еще с обыском.
- Извините за беспокойство, - проговорил негромко.
В пекарне тоже все сбились в кучу: приказчик, пекарь, сторож. Хмельные, видно, потому что смотрели отупело и удивленно. Пекарь с засученными по локоть рукавами спросил:
- Коль здесь муку ищете, граждане милиция, не найдете. Кончилась.
Тогда Костя вернулся снова наверх, в комнату, где было так же тихо и покойно. Горбун казался дремлющим. Грахов все стоял, точно солдат на посту. И все так же безостановочно пускала кольца дыма дочь булочника, откинув на сторону светлые волосы.
- Где покупали раньше муку?
Синягин ответил не сразу:
- Когда где... В Поволжье... В Самарской губернии чаще... А то в Петрограде... Бывало, из Москвы. Сейчас закуплена в Омске, но нет ей ходу.
- Заносится приход в книги?
Булочник осел на стул, помолчал, сделал вид, что не слышал слов. Костя оглянулся на него, снова задал вопрос:
- Книга есть у вас денежная, разборная? Полагается, согласно кодексу по труду, частникам держать такие книги, нанимать бухгалтеров...
Тогда булочник поднялся, открыл дверцу шкафчика, вынул тяжелую, с толстыми, как у библии, корками книгу. Перевернув несколько страниц, Костя увидел фамилию Трубышева, рядом с ней стояли цифры.
- Что это такое? - спросил он, подняв голову. - Как к вам попал в книгу кассир с фабрики?
Синягин, и жена его, и дочь как-то сразу невольно двинулись, точно вопрос инспектора ожег их.
- Бывает, что помогает нам, - признался Синягин. - Дает в долг деньги.
- За так?
- За три процента комиссионных. В неделю три процента, а если залежка товара на месяц, то и все шесть...
- Здорово! - так и воскликнул Костя.
Имели агенты разные способы поиска преступника. Нарывался он на ловушки, выводили его с базара с "голубями", бельем, значит, снятым где-то с веревок на чердаке, находила по следу собака Джек, отыскивали по отпечаткам пальцев. Здесь улика была налицо, в книге.
- Трубышев знает, что вы записываете эти долги?
Синягин вдруг хлопнул себя ладонью по коленке. Ответила за него жена, с какой-то злобой глядя на мужа:
- Старая привычка записывать расходы и приходы. От папы сохранил своего. Не мог без записей, Авдей Андреевич.
Синягин пробормотал тоскливо:
- Нет, Трубышев не знал о записях. Но как же не вести их, коль столько всяких покупок, столько расходов. Тут и мука, тут и рабочие, тут и пекари. И на всех расчет нужен...
- Книгу мы с собой заберем, - проговорил Костя. - Приобщение к делу.
"Приобщение" к делу" заставило вдруг зарыдать жену. Дочь погасила папиросу, сказала раздраженно:
- Знали же, чем все это кончится. Связались с этим кассиром.
Синягин, оглянувшись пугливо на нее, спросил Костю:
- Что с нами будет теперь?
- Привлечение уголовного лица, - поднялся Костя. - Торговать вам больше не дадим. Оставаться всем дома сегодня, - приказал он. - Никому не сообщать о проведенном обыске. Узнаем - пойдете за соучастие.
Он передал книгу Грахову, сказал Горбуну:
- Собирайся тоже!
- Это за что меня, по какой статье?
- А ты пойдешь под стражу, - сказал Костя. - Давно не видел решеток, соскучился по ним. Там и статью подыщем из кодекса.
- Ах ты, бог мой, - простонал старик. - Вот ведь на старости бес кривой попутал. Что же, меня судить будут?
- Пока для следствия нужен, - ответил Костя. - А что дальше, сказать не могу. Подымайся...
Идя мимо двери в чуланку, он приостановился, прислушался. Тихо говорила та женщина, и Костя представил Полю: сидит все так же на кровати, окутавшись в платок, смотрит с испугом на дверь. Еще подумал, что она будет уволена вместе со всеми рабочими булочной. И снова уйдет в этот холодный безработный город со своей котомкой, искать пристанища, искать какую-то работу, чтобы только не быть голодной.
Уйдет, если не помочь ей. Если не устроит он ее на табачную фабрику. Он должен устроить. Чтобы стояла она возле машины в красном платочке, чтобы веселой всегда была, чтобы училась, как советовал ей Саша Карасев...
45
На другой день Мухо приехал в Глазной переулок на санях нанятого извозчика. Он вошел в квартиру к Викентию Александровичу шумно, и не было вчерашнего Мухо, раздраженного, взмахивающего рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70