У клумбы с ноготками Санча увидела старого знакомца: белого котенка, пушистого и подросшего, который ловил порхающую бабочку. Она взяла его на руки и принялась гладить мягкую шерстку.
Закончив играть веселую мелодию, торговец обратился к хозяйке замка:
– Да благословит вас Пресвятая Дева, миледи. – Торговец поклонился, взмахнув разноцветной шляпой. – Позвольте сказать, что ваш котенок почти так же очарователен, как вы. Не пожалейте двух шиллингов на бархатный ошейник и блестящий колокольчик для такого милого создания.
Мора, оттеснив массивной фигурой любопытных, подошла поближе.
– Ну и ну! – фыркнула она. – Рехнуться можно!
Ее восклицание в основном относилось к цене, которую заломил торговец за такую безделицу. Но тот, пропустив ее слова мимо ушей, продолжал уговаривать:
– Должен заметить, дорогая хозяйка, что монахини Челфордского монастыря надевают на своих любимцев точно такие же ошейнички.
– Монахиням не разрешается держать домашних животных! – пропищала толстушка Гасти, одна из внучек Моры.
– Можешь рассказывать это другим, хоть бы его святейшеству папе римскому, а не мне. Монашки в Челфорде держат кошек и собак, а одна – даже белку. Клянусь Святой Троицей! Иногда они даже берут их с собой в храм. Я собственными глазами видел. Говорю тебе, эти монашки не отказывают себе в земных радостях. Они обожают всякие безделушки какие поярче, и это далеко не все, что о них можно сказать. – Убедив недоверчивых, торговец достал из сумки другой ошейник и повернулся к Санче. – Взгляните, миледи, вот чудесный ошейничек, ярко-зеленый, украшенный золотой нитью, а колокольчик – как нежно звенит! – И в подтверждение своих слов он потряс ошейником перед глазами Санчи. – Слышите? Что за звук!
У Санчи холодок пробежал по спине от хитрой улыбки торговца и тонкого переливчатого звона колокольчика. Она опустила котенка на землю, выпрямилась и без улыбки сказала торговцу:
– Я не люблю колокольчиков. – Она попятилась, потом повернулась и выбежала из сада.
Когда зацвел чертополох, Санча и Хью снова отправились на верховую прогулку. Во время последней охоты Хью приметил большое стадо оленей и, зная, как Санча любит животных, захотел, чтобы она полюбовалась на них. Тогда он и его люди завалили двух громадных самцов, но самок предусмотрительно не тронули, чтобы маленькие оленята не погибли, оставшись одни.
Хью выбрал дорогу через холмы и мрачные леса, тонувшие в этот ранний час в густом тумане. Солнце поднималось все выше, туман постепенно рассеивался, и их взору предстали бескрайние просторы, холмы, похожие на зеленые волны, уходящие вдаль и тающие в голубой дымке.
Они остановились на высоком холме, возвышавшемся над узкой долиной. Внизу под ними бежала речушка с искрящимися на солнце заводями. Ее топкие берега сплошь заросли осокой и камышом, заглушавшим всякую иную растительность. Но большой луг за нею радовал глаз разноцветьем, неожиданными пурпурными головками чертополоха и алыми гроздьями ягод на кустах.
Позаботившись о лошадях, Хью вернулся к тому месту, которое облюбовал для их наблюдательного поста. В ожидании мужа Санча набрела на крохотные желтые цветочки, росшие под деревьями. Когда Хью вернулся, она взглянула на него и улыбнулась.
– Посмотри, какие они чудесные, – протянула ему Санча цветы.
– Почти не пахнет, – заключил Хью, поднеся к носу цветок, повертел его в пальцах и примирительно добавил: – Хотя выглядит довольно мило.
– Ты не знаешь, как они называются? – спросила Санча.
Хью отрицательно покачал головой, показывая, что его это мало интересует.
– Я такой же знаток цветов, как моя левая нога. Брат Малком знает, наверное, побольше, – предположил он. – Если хочешь, я накопаю их тебе перед возвращением домой. Привезешь цветы в аббатство и посадишь в своем садике.
– Ой, конечно, хочу, – обрадовалась Санча, предвкушая, как высадит их на клумбе и будет ухаживать за ними. Снова подняв глаза на Хью, она заметила, что он устремил внимательный взгляд на луг, раскинувшийся внизу.
– Что там?
– Всего лишь птицы – кормятся в камышах у воды, – ответил Хью, мгновенно обернувшись. Порою, думая о ней, он забывал обо всем на свете. Вот и сейчас он не сводил взгляд с Санчи, бродящей по цветущей поляне. Она сама как цветок, думал он, – прекрасный и нежный.
– Ты хочешь увидеть оленей? – спросил наконец он.
– Они уже появились?
В его глазах появилась искорка смеха.
– Нет еще. Нужно посидеть и подождать.
Со своего места на холме они могли видеть всю долину.
– Два дня назад восемь маток и столько же оленят проходили вон там, – сказал Хью, показывая рукой, где на заросшем кустарником лугу появлялись олени. – Они пойдут по той же тропе, – говорил он с уверенностью внука лесничего. – Если мы будет терпеливы, – прошептал он ей на ухо, – то увидим их. Это красивое зрелище.
Они сидели и тихим шепотом разговаривали обо всем и ни о чем. Санча постепенно совершенствовалась в английском, но, когда Хью, дразня ее, употреблял какое-нибудь слово, имеющее множество значений, она приходила в замешательство и заявляла, что в английском языке слишком много ненужных сложностей. Это в самом деле так, смеялась она, иначе почему англичане всегда говорят одно, а подразумевают другое, и наоборот, подразумевают одно, а говорят другое? Тут их разговор перешел в игривую перепалку, прерываемую поцелуями, закончившуюся только тогда, когда Хью, беззвучно смеясь, сказал, что они перепугают всех оленей.
Они улеглись рядышком в густой траве и стали наблюдать. Так они пролежали больше часа, но никто не появлялся на лугу, даже птицы не пролетали над ним.
– Мартин просил у меня позволения жениться на Алисе, – как бы невзначай обронил Хью.
Санча повернула голову и уставилась на него. Если бы ей сказали, что сейчас солнце упадет с небес, она бы так не удивилась.
– Разве Алиса тебе ничего не говорила?
– Нет. Но я видела, что они любят друг друга, – ответила Санча и поджала губы.
– Когда решатся все дела с братом, – продолжал Хью, – мне понадобится эконом для Обри. Я хочу послать туда Мартина. Ты не против?
– Нет, конечно, нет. Он предан тебе, но мне будет недоставать Алисы.
– А Гасти? – спросил Хью, имя в виду русоволосую внучку Моры.
– Ты знаешь, как ее зовут? – Черные глаза Санчи подозрительно сузились.
Хью не мог сдержать улыбки. Было забавно думать, что его аристократка-жена ревнует, да еще к кому, к Гасти, грудастой толстушке с румянцем во всю щеку и глазами навыкате. Однако в ней была определенная привлекательность, привлекательность дикого животного. Да и, наконец, вскружила же она голову Донелу.
– Господин обязан знать своих слуг по именам. Так ты не против, чтобы они поженились?
– Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85