Она неловко уселась рядом с ним и стала пить кофе из чашечки, глотая горячую жидкость и даже не чувствуя ее вкуса.
– Спасибо за вечер, – сказала она, когда молчание стало невыносимым. Было очень приятно. Еда была превосходная.
– А как насчет компании?
– Компания тоже была хорошая, – пробормотала она, осторожно ставя свою чашку на кофейный столик перед собой. – Хотя я не могу представить себе, почему вы все-таки меня пригласили. – Она выпалила эти слова торопливо, как бы с ходу, не задумываясь. Она отвернулась, отказавшись от всяких попыток сохранить видимость самообладания.
– Потому что я хотел пообщаться с вами.
– Зачем? – спросила она недоверчиво. – Вы могли пообщаться с любой женщиной, которую бы пожелали.
– Я не хочу любую женщину. Я хотел одну конкретную женщину. Вас.
Его слова повисли в воздухе, как крохотные смертоносные заряды, готовые взорваться в любой момент, стоило ей только подумать об этом.
Грейси посмотрела на него беспомощно. Ее мозг работал, но работал слишком медленно, чтобы найти хороший выход из положения. Но хотела ли она искать выход? Она чувствовала, как ее тело реагирует на его слова, на прямой, немного насмешливый взгляд его глаз.
Он провел пальцем сбоку по ее лицу.
– А вам не приходило в голову, – сказала она ослабевшим голосом, – что я, может быть, не испытываю таких чувств к вам?
– Нет, не приходило.
Грейси почувствовала, что голова у нее пошла кругом, как будто она стояла на краю пропасти, и что, если у нее остался какой-то здравый смысл, она должна немедленно, пока еще не поздно, уйти от него.
Он притянул ее к себе, и по телу ее прошла дрожь.
– Я никогда не вступал в связь со своими секретаршами, – прошептал он ей в ухо, нежно покусывая зубами мочку уха. – У меня всегда было строгое правило не смешивать дело с удовольствием. Вы у меня – исключение.
– Алике говорила мне о вашем… правиле…
– Правда? Ну и ну, – сказал Морган, ожесточаясь. – Эта женщина слишком много говорит в своих корыстных интересах.
Он сжал своими ладонями ее щеки, и она почувствовала, как к ее губам прикоснулись его теплые обольстительные губы, а его язык проник ей в рот. Грейси расслабилась, прислоняясь к нему, ответила на поцелуй и пришла в безумный восторг от его нарастающей страсти.
Когда он стал целовать ее шею, она слегка откинула голову назад и стала шевелить пальцами его волосы.
– Здесь не место для любви, – хрипло сказал Морган. – На диване любят только шестнадцатилетние.
Он поднял ее, как пушинку, понес в спальню и очень бережно положил на кровать.
– Я хочу быть вашим любовником, Грейси, – хрипло бормотал он. Своими длинными пальцами он медленно расстегивал ее блузку и издавал стоны, прикасаясь к ее обнаженным грудям и лаская их своими руками.
Его слова отозвались в ее лихорадочном сознании, и Грейси почувствовала, что благоразумие начинает бороться с ее слабостью, с готовностью уступить ему.
Ты понимаешь, что делаешь? – в отчаянии спрашивала она себя. Он нежно полизал языком ее сосок, потом взял его в рот и начал сильно и ритмично сосать его, от чего по всему ее телу прокатились ударные волны.
Он ласкал руками внутреннюю часть ее бедер под юбкой. Внезапно он поднял голову и поглядел на нее.
– Вы хотите вступить со мной в связь, Грейси? – спросил он низким прерывающимся голосом.
Грейси закрыла глаза, уже зная, каким будет ее ответ. Она не готова к этому, не согласна на кратковременную любовную связь с ним, какой бы она ни была восхитительной в сексуальном плане. Ее принципы были неотъемлемой частью ее двадцатипятилетней жизни. Как же она теперь может отказаться от них?
Она тяжело дышала, сознавая, что он все еще ожидает от нее ответа.
– Я хочу вас. – До безумия, добавила она про себя, я ничего так сильно не хотела за всю свою жизнь.
– Но?
– Но я не могу вступить с вами в связь. – Зеленые глаза обратились к серым с безмолвной мольбой.
– Вы никогда этого не делали? Грейси с несчастным видом кивнула головой. Морган вздохнул и лег на кровати, заложив руки за голову. Ей хотелось знать, о чем он думал, хотя она могла догадаться и сама. Он думал, что она невинная дура, и она, кажется, думала так же, особенно если ее сравнить с такими женщинами, как Алике.
– Я не хотела вас соблазнять, – сказала она нерешительно и почувствовала облегчение, когда он кивнул в знак понимания. Конечно же, он все понимал. И это было нетрудно. Он довел ее до исступления так же, как, несомненно, и бесчисленное множество других женщин до нее. Разница была только в том, что она не позволила страсти захлестнуть ее целиком.
От понимания этого факта было не легче. Она с жалким видом наблюдала, как он свесил ноги с кровати и встал.
Он нагнулся к ней, положил руки ей на талию и поцеловал в кончик носа.
– Поверьте, Грейси, я все понимаю. – И пошел к двери, прикрыв ее тихонько за собой.
Грейси осталась лежать на месте и, закрыв глаза, печально задумалась о том, почему ее принципиальность оставляет у нее такую горечь. Она желала его всеми фибрами своей души и тела. Даже теперь от одной мысли о нем кровь ударяет ей в голову.
Она почувствовала себя нестерпимо беспомощной. Она могла бы все силы бросить на то, чтобы подавить свои чувства, она могла бы постараться сделать так, чтобы ее маска, как он сказал, не слетела снова, но будет ли этого достаточно? Хватит ли этих усилий, чтобы усмирить волну желания, которая поднимается всякий раз, когда Морган приближается к ней даже в официальной обстановке на работе?
Когда его губы жадно касались ее губ, ее груди, ей нестерпимо хотелось отдаться ему. Это было непреодолимое желание, и она знала, что никакими разумными доводами невозможно опровергнуть его существование. Она тихо застонала и повернулась на бок.
Но была еще одна причина ее неодолимого влечения к нему. Признайся, сказала она себе: ты любишь его.
Когда пришло озарение, она почувствовала, что у нее защипало в глазах и стали собираться слезы. Она любила Моргана страстно, безудержно, и ее успокаивало только то, что он об этом не знает. Он знал, что она желала его, но она никогда не позволит ему узнать, что ее чувства гораздо глубже.
Она спрашивала себя в отчаянии, почему не почувствовала угрозы ее душевному спокойствию в тот самый момент, когда впервые увидела его. Даже когда осознала эту угрозу, она все еще была, как дурочка, уверена, что у нее найдется достаточно личных средств защиты, чтобы противопоставить их той опасности, какую он представляет.
Она могла бы, правда, выбросить белый флаг с самого начала. Он окружил ее со всех сторон: одного взгляда, нескольких слов было достаточно, чтобы она позабыла все доводы, которые она приводила себе, оставаясь одна.
– Что же, – сердито спрашивала она себя в бессилии, – что же теперь мне делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49