Глухой чмокающий звук удара и шум падающего тела. Окурок отлетел в сторону, покатился по полу, теряя красные искорки.
- Уй-уй-уй... - негромко запричитал бандит.
Вовец больше не стал бить в темноте наугад. Так можно и себе отшибить что-нибудь, ногу, например. Он вытащил из кармана наручники и стал на ощупь искать руки своего противника. Судя по издаваемым звукам, он сейчас мало способен к сопротивлению и, возможно, плохо представляет, что происходит. Вовец легко заломил ему руки за спину и защелкнул стальные кольца. При этом наткнулся на часы с браслетом, болтающиеся на запястье бандита. Выпуклое стекло циферблата с рубчатой каймой показалось знакомым. Вовец вынул из рукава фонарик и посветил. Так и есть. Это был его пылевлагонепроницаемый "Восток". Он сразу узнал свои часы по царапине на стекле и браслету, из которого сам удалял в свое время пару лишних звеньев. Без раздумья тут же расстегнул браслет и вернул часы на законное место - себе на руку.
Посветил на голову своего "крестника". Из левого уха текла темная кровь, ушная раковина распухла. Глаза бандита закрыты, а рот, наоборот, открыт. Из него сочится липкая слюна и раздается прежнее бесконечное "уй". Словно пластинку заело после удара по патефону. Вовец похлопал его по карманам. Ничего полезного. Он выключил фонарик и двинулся дальше по коридору. Через несколько шагов ритмичного постанывания не стало слышно. Только царапающий топот коготков по бетону и шум звериных свар.
Отсчитывая шаги, он приближался к коридору, который условно назвал "Главный". Там были комнаты за стальными дверями. В них следовало проникнуть, обязательно. У поворота остановился, прислушался. Какой-то нахальный зверек бесцеремонно ткнулся мордой в ногу и отскочил, заставив Вовца вздрогнуть от неожиданности.
Никаких подозрительных звуков, издаваемых людьми, не слышалось. Вовец присел на корточки. Руку, ободранную стальной кошкой, сильно саднило. Он осветил её узким лучом фонарика. Всю кисть покрывала подсыхающая кровяная корка. Длинная поперечная рана сочилась сукровицей, по краям лохматилась разодранная кожа. Он пригладил эти мелкие лохмотья языком, чувствуя соленый вкус, и сплюнул. Вырвал из блокнота чистую страничку, послюнил и плотно прижал к ране. Подержал. Вроде бы приклеилась. Сориентировавшись по нарисованной схеме, выключил фонарик и вышел из-за угла. Он прошел всего несколько шагов, как в спину ему ударил луч света и раздался крик:
- Стоять!
Вовец кинулся бежать по коридору. И тут же один за другим прогремели два выстрела, оглушив отраженным от близких стен громом, на мгновение разорвав темень подвала яркими вспышками. Острая боль пронзила, обожгла спину. Что-то крепко ударило за правым ухом, аж в голове зазвенело. Впереди по коридору рассыпался сухим горохом бесчисленный рикошет. И в ответ ему раздался гнусавый вопль, и хлопнул, плеснул огнем встречный пистолетный выстрел. Пуля выбила длинную искру из потолка и с дребезжащим свистом пронеслась, кувыркаясь, мимо, зацокала, защелкала, отскакивая от стен и пола. Луч фонаря метнулся в сторону, сзади тоже заорали благим матом.
Первая мысль у Вовца была - подстрелили. Вторая - жаль, что на спине не оказалось рюкзака, тот бы защитил. Но он продолжал бежать. Враги были впереди и сзади, поэтому больше не стреляли, опасаясь попасть друг в друга. Вот и наступил тот момент, которого он больше всего опасался: началась охота на него самого, и охотники вооружены как следует. Хорошо хоть, что у одного слишком слабые заряды. Или короткие стволы. Только этим можно объяснить, почему дробь рассыпалась во всю ширину коридора и, издырявив спину, не сбила с ног. Ранения неприятные, но, кажется, легкие.
Вовец свернул в боковой коридор. Спину жгло. Наверное, нечто подобное чувствовал тот лысый, когда на него опрокинулся котел с кипящим бульоном. Вовец вскинул руки. Он хотел подпрыгнуть и взобраться на трубы под потолком, но боль так резанула спину из конца в конец, что он чуть не завыл. Сзади слышались неразборчивые голоса. Сейчас они тоже повернут в этот коридор и откроют огонь.
Вовец, поскуливая от жгучей боли, припустил что есть духу. Он летел в темноте не считая шагов. Свой альпинистский кистень бросил по пути. Он выставил руки вперед и чуть их не переломал, налетев на стену. Едва успел отпрыгнуть влево, как грохнул выстрел, и дробь зашуршала, защелкала, заскакала по всему коридору. Интересно, успели они понять, куда, вправо или влево, он отпрыгнул? Впрочем, выяснять это не было ни времени, ни желания.
Вовец все-таки на ходу достал фонарик и записную книжку. На пару секунд остановился, глянул схему. Он мог сделать круг по коридорам и выйти в спину погоне. Если никто не идет ему навстречу, конечно. Тогда - труба, его возьмут в клещи и пристрелят. Сразу.
Проклятые ботинки чудовищно топали по бетону. На слух можно за версту определить, куда он побежал. Вовец сунул руку в карман и вынул маленький ножичек-выкидок, взятый у мертвого бандита ещё под люком в гараже. Щелкнул кнопочкой. Остановился и безжалостно вспорол плотный ряд шнуровки на одном ботинке, потом на втором. Время стоило дорого. Секунда - жизнь. Дальше бежал в носках. Практически бесшумно. Но ботинки не бросил, держал в руках. Не потому, что жалко бросить, а чтобы не навели на след. Может, враги потеряли его и сейчас мечутся по коридорам, ищут.
Он снова оказался в разделочной. Короткими вспышками фонарика осветил обстановку. Труп шофера на тележке. Бандит, которого он огрел альпинистским карабином по уху и сковал наручниками, лежит тихо, уже не стонет. Глаза у него закрыты и, вроде, уже не дышит. Под головой черная лужа крови. Беформенной продолговатой кучей лежит оранжевая клеенка. Вовец прислушался. Подозрительный шум. Похоже, гонятся, и уже близко. Превозмогая боль в спине, нагнулся, поднял широкий мясницкий тесак.
Мелькнула мысль: а что если спрятаться, переждать? Сунулся к клеенке, задрал край, намереваясь забраться под нее. Мигнул фонариком и отшатнулся, неожиданно увидев жуткое оскаленное лицо мертвеца с выпученными побелевшими глазами. Шарахнулся, даже про боль в спине на миг забыл. Запнулся о большое корыто из нержавейки, бросился на него, прижал, чтобы не загремело. Аккуратно перевернул, улегся боком и накрылся, прижав ботинки к животу. В руке держал нож и с тоской ждал - придут искать или бог милует? Но правильно говорят воры: "Бог - не фраер." Не миловал.
Возле разделки сошлись Садык и Бугор, подошедшие с противоположных концов коридора. Они сразу кинулись к Митрофазе. Вовец, затаив дыхание, стиснув зубы, чтобы не застучали ненароком, прислушивался к происходящему. Спина уже не причиняла такой боли, как прежде. Может, успокаивалась, а, может, просто он не шевелился и не беспокоил тем самым дробь, засевшую под кожей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
- Уй-уй-уй... - негромко запричитал бандит.
Вовец больше не стал бить в темноте наугад. Так можно и себе отшибить что-нибудь, ногу, например. Он вытащил из кармана наручники и стал на ощупь искать руки своего противника. Судя по издаваемым звукам, он сейчас мало способен к сопротивлению и, возможно, плохо представляет, что происходит. Вовец легко заломил ему руки за спину и защелкнул стальные кольца. При этом наткнулся на часы с браслетом, болтающиеся на запястье бандита. Выпуклое стекло циферблата с рубчатой каймой показалось знакомым. Вовец вынул из рукава фонарик и посветил. Так и есть. Это был его пылевлагонепроницаемый "Восток". Он сразу узнал свои часы по царапине на стекле и браслету, из которого сам удалял в свое время пару лишних звеньев. Без раздумья тут же расстегнул браслет и вернул часы на законное место - себе на руку.
Посветил на голову своего "крестника". Из левого уха текла темная кровь, ушная раковина распухла. Глаза бандита закрыты, а рот, наоборот, открыт. Из него сочится липкая слюна и раздается прежнее бесконечное "уй". Словно пластинку заело после удара по патефону. Вовец похлопал его по карманам. Ничего полезного. Он выключил фонарик и двинулся дальше по коридору. Через несколько шагов ритмичного постанывания не стало слышно. Только царапающий топот коготков по бетону и шум звериных свар.
Отсчитывая шаги, он приближался к коридору, который условно назвал "Главный". Там были комнаты за стальными дверями. В них следовало проникнуть, обязательно. У поворота остановился, прислушался. Какой-то нахальный зверек бесцеремонно ткнулся мордой в ногу и отскочил, заставив Вовца вздрогнуть от неожиданности.
Никаких подозрительных звуков, издаваемых людьми, не слышалось. Вовец присел на корточки. Руку, ободранную стальной кошкой, сильно саднило. Он осветил её узким лучом фонарика. Всю кисть покрывала подсыхающая кровяная корка. Длинная поперечная рана сочилась сукровицей, по краям лохматилась разодранная кожа. Он пригладил эти мелкие лохмотья языком, чувствуя соленый вкус, и сплюнул. Вырвал из блокнота чистую страничку, послюнил и плотно прижал к ране. Подержал. Вроде бы приклеилась. Сориентировавшись по нарисованной схеме, выключил фонарик и вышел из-за угла. Он прошел всего несколько шагов, как в спину ему ударил луч света и раздался крик:
- Стоять!
Вовец кинулся бежать по коридору. И тут же один за другим прогремели два выстрела, оглушив отраженным от близких стен громом, на мгновение разорвав темень подвала яркими вспышками. Острая боль пронзила, обожгла спину. Что-то крепко ударило за правым ухом, аж в голове зазвенело. Впереди по коридору рассыпался сухим горохом бесчисленный рикошет. И в ответ ему раздался гнусавый вопль, и хлопнул, плеснул огнем встречный пистолетный выстрел. Пуля выбила длинную искру из потолка и с дребезжащим свистом пронеслась, кувыркаясь, мимо, зацокала, защелкала, отскакивая от стен и пола. Луч фонаря метнулся в сторону, сзади тоже заорали благим матом.
Первая мысль у Вовца была - подстрелили. Вторая - жаль, что на спине не оказалось рюкзака, тот бы защитил. Но он продолжал бежать. Враги были впереди и сзади, поэтому больше не стреляли, опасаясь попасть друг в друга. Вот и наступил тот момент, которого он больше всего опасался: началась охота на него самого, и охотники вооружены как следует. Хорошо хоть, что у одного слишком слабые заряды. Или короткие стволы. Только этим можно объяснить, почему дробь рассыпалась во всю ширину коридора и, издырявив спину, не сбила с ног. Ранения неприятные, но, кажется, легкие.
Вовец свернул в боковой коридор. Спину жгло. Наверное, нечто подобное чувствовал тот лысый, когда на него опрокинулся котел с кипящим бульоном. Вовец вскинул руки. Он хотел подпрыгнуть и взобраться на трубы под потолком, но боль так резанула спину из конца в конец, что он чуть не завыл. Сзади слышались неразборчивые голоса. Сейчас они тоже повернут в этот коридор и откроют огонь.
Вовец, поскуливая от жгучей боли, припустил что есть духу. Он летел в темноте не считая шагов. Свой альпинистский кистень бросил по пути. Он выставил руки вперед и чуть их не переломал, налетев на стену. Едва успел отпрыгнуть влево, как грохнул выстрел, и дробь зашуршала, защелкала, заскакала по всему коридору. Интересно, успели они понять, куда, вправо или влево, он отпрыгнул? Впрочем, выяснять это не было ни времени, ни желания.
Вовец все-таки на ходу достал фонарик и записную книжку. На пару секунд остановился, глянул схему. Он мог сделать круг по коридорам и выйти в спину погоне. Если никто не идет ему навстречу, конечно. Тогда - труба, его возьмут в клещи и пристрелят. Сразу.
Проклятые ботинки чудовищно топали по бетону. На слух можно за версту определить, куда он побежал. Вовец сунул руку в карман и вынул маленький ножичек-выкидок, взятый у мертвого бандита ещё под люком в гараже. Щелкнул кнопочкой. Остановился и безжалостно вспорол плотный ряд шнуровки на одном ботинке, потом на втором. Время стоило дорого. Секунда - жизнь. Дальше бежал в носках. Практически бесшумно. Но ботинки не бросил, держал в руках. Не потому, что жалко бросить, а чтобы не навели на след. Может, враги потеряли его и сейчас мечутся по коридорам, ищут.
Он снова оказался в разделочной. Короткими вспышками фонарика осветил обстановку. Труп шофера на тележке. Бандит, которого он огрел альпинистским карабином по уху и сковал наручниками, лежит тихо, уже не стонет. Глаза у него закрыты и, вроде, уже не дышит. Под головой черная лужа крови. Беформенной продолговатой кучей лежит оранжевая клеенка. Вовец прислушался. Подозрительный шум. Похоже, гонятся, и уже близко. Превозмогая боль в спине, нагнулся, поднял широкий мясницкий тесак.
Мелькнула мысль: а что если спрятаться, переждать? Сунулся к клеенке, задрал край, намереваясь забраться под нее. Мигнул фонариком и отшатнулся, неожиданно увидев жуткое оскаленное лицо мертвеца с выпученными побелевшими глазами. Шарахнулся, даже про боль в спине на миг забыл. Запнулся о большое корыто из нержавейки, бросился на него, прижал, чтобы не загремело. Аккуратно перевернул, улегся боком и накрылся, прижав ботинки к животу. В руке держал нож и с тоской ждал - придут искать или бог милует? Но правильно говорят воры: "Бог - не фраер." Не миловал.
Возле разделки сошлись Садык и Бугор, подошедшие с противоположных концов коридора. Они сразу кинулись к Митрофазе. Вовец, затаив дыхание, стиснув зубы, чтобы не застучали ненароком, прислушивался к происходящему. Спина уже не причиняла такой боли, как прежде. Может, успокаивалась, а, может, просто он не шевелился и не беспокоил тем самым дробь, засевшую под кожей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53