Здесь возвышалось здание речного вокзала, по бокам которого слегка покачивались на воде дебаркадеры. Пароходы попыхивали паром. Одни медленно отходили, вспенивая волжскую рябоватую гладь, другие в ожидании места стопорили ход и, медленно загребая упругими лопастями, подходили к причалам. Стоянок на всех не хватало, поэтому пароходы грудились у некоторых дебаркадеров, состыкованные боками по два, а то и по три в ряд.
С Волги дул свежий ветер, пахнущий рыбой и мокрыми канатами. Возница - мужичок неопределенных лет, низкорослый, с бельмом на левом глазу, весь какой-то серый, начиная от затасканной, застиранной немудреной одежонки и кончая мучнистого цвета морщинистым лицом и реденькими пепельными волосами, - оказался бойким на язык. Как и все волжане, он сильно упирал на "о", но у него это "оканье" получалось уж очень сочным. Дорога на Котово, по его собственному выражению, была для него известней известного, лощина Зеленая Щель - тоже.
- Часа два прокондыбаем, - сказал он. - Сейчас по Похвалинскому съезду наверх подымемся, деревню Печоры проедем, справа Лапшиха останется, а там уж и недалеко. Но, мосластая, поспешай! Сколько времени-то?
- Девятый час, - ответил Гряднов, посмотрев на часы. - Темно уже будет, когда доберемся.
- А вы по какой надобности туда прокатиться вздумали?
- Клад ищем.
- Ну-ну. Слыхал я, что среди людей есть немало таких искателей. До сих пор ищут. Все штаны пообтрепаны. Умные мужики говорят, что это вроде болезни. Как человек себе чего втемяшит в голову, так пиши пропало. Каких только чудес не бывает на свете! То тебе революция, то бандитизм, то пожар, то голод, то ярмарка, то клад... А мне, честно скажу, все нипочем: погоняю свою кобылу уж и не знаю сколько лет, счет потерял, и все вроде на моих глазах проходит, а на деле все мимо, как вода за бортом. Чудно...
Он тряхнул вожжами и покосился на Гряднова, сидевшего к нему боком.
- Чего это у тебя из-под кителя выпирает? - и ткнул кнутовищем в его поясницу. - Пушка, что ли? Из милиции, значит. Без пушки вашему брату нельзя. Сейчас, правда, потише стало. А то, бывалыча, одни бандитские сюрпризы. В прошлом годе двоих судили. Их так и звали в народе братья-разбойники. Как раз в мае один наш мужик корову себе по деревням разыскивал, купить хотел. И вот между деревней Волчихой и Арзамасом к нему подошли двое неизвестных, приставили к голове пушки, тот и выложил все деньги. Правда, они его пожалели, три рубля оставили. А вскорости их поймали - и в изолятор, а они ночью - деру. Через четыре дня снова грабеж. Недалеко от села Селибобы ехали, как мы сейчас с вами, трое, среди них один был монах. И вез он с собой тысячу. Бандиты взяли лошадь под уздцы, свернули с дороги, тысячу отобрали и в лес ушли. После их уже поймали окончательно. Народу на суде было - тьма. Требовали расстрела. А губсуд решил - десять лет строгой изоляции. Но, бедолага, пошевеливайся! Может, и правильно, а может, и нет, кто знает...
Виталий слушал рассказ возницы, время от времени поеживаясь от наступающей вечерней прохлады. Он сидел рядом с Грядновым и смотрел на пыльный тракт. Колеса, обитые железными обручами, издавали нескончаемый скрип, подпрыгивая на больших и малых ухабах и сотрясая старую и такую же серую, как и ее хозяин, телегу.
Дорога шла по берегу, по самой его крутизне, но реки не было видно из-за плотной стены деревьев, лишь нетерпеливые гудки пароходов, изредка доносившиеся снизу, да порывы влажного ветра убеждали в ее близости.
Далеко, к самому горизонту, где багровым пламенем алела узкая полоса заката, уходили иссиня-зеленые заливные луга.
- Видно, мать-то тебя совсем заждалась, - услышал Виталлий голос Гряднова. - Да ты озяб вконец. А ну пробегись. Давай вместе, что-то ноги затекли. - И Гряднов легким толчком спихнул попутчика.
Лошадь сразу пошла веселее, а они вдвоем какое-то время стояли на месте, разминая затекшие ноги и спину.
- Как твоего дядюшки фамилия-то? - спросил московский розыскник, срывая высокий стебель ковыля.
- Сухов Евгений Николаевич. Как и у отца.
- Может быть, - задумчиво проговорил Гряднов и тут же добавил: - А может, и нет. Одно скажу, дело здесь пахнет керосином, и сильно пахнет. Если даже мы с тобой напрасно прокатимся, все равно родича твоего будем по всей ярмарке искать. Завтра, послезавтра, пока не найдем.
- А как же Генка? - проронил Виталий. Он испытывал сейчас прилив энергии, желание действовать. Сбросив тяжкий груз тайны, которая так мучила его, парень почувствовал облегчение. Он неосознанно радовался случившемуся, всем существом ощущая волнующую справедливость и силу своего поступка. В нем словно что-то перевернулось, поставив на места все детали, которые до этого стояли наперекосяк.
- Генка твой подождет, - словно издалека услышал он голос шедшего рядом Гряднова. - Но и его вызволим, только время для этого надо...
Скрипит, покачиваясь, телега. Возчик свернул с наезженного тракта на узкую изрытую дождями дорогу, которая, извиваясь по косогору, круто спускалась через ивняк к берегу Волги. Путники чутко прислушивались к каждому звуку, напряженно вглядывались в сумерки. Здесь и начиналась лощина, именуемая Зеленой Щелью. Через минуту спуск кончился, и открылась большая поляна, окаймленная с трех сторон громадными ветлами. Из зеленых прибрежных зарослей выбегала небольшая безымянная речка, сплошь заросшая камышами. Справа почти над самой головой лошади неожиданно откуда-то вынырнула и, прочертив извилистый полукруг, скрылась в кустарнике какая-то птица. Лошадь остановилась. Виталий и Гряднов спрыгнули на землю.
- Жди нас здесь, - сказал розыскник вознице.
Они медленно пересекли поляну, выбрав ориентиром самую высокую ветлу, черневшую громадой развесистых ветвей на противоположной стороне. В том, что здесь совсем недавно были люди, сомневаться не приходилось: кругом валялись осколки бутылок, рваная бумага, выжженная солнцем трава была примята, а на краю большого кострища, повалившись на бок, лежал закопченный чугунный котел. Из-за него-то они и не сразу заметили, что пепелище костра разрыто. В яме, зияющей темным овалом, - пустота.
Еще издали Гущин услышал громкие голоса, доносившиеся из распахнутых настежь окон. Прикурив папиросу, он подошел к дому и прильнул к окну сбоку. Сквозь пышную зелень на подоконнике в свете большой лампы под оранжевым абажуром, низко свисающей с потолка, видно было людей, тесно облепивших круглый стол. Они беспрестанно двигали челюстями, тыкали вилками в тарелки и ловко отправляли содержимое тарелок в рот.
- Разве такой была наша ярмарка каких-нибудь десять - пятнадцать лет назад? - вопрошал лысенький старичок с пегой бородкой. - Гордость России, она украшала Нижний, ставила его в центр торговли Европы и Азии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25