Звезды усеяли темное небо. По реке двигался караван барж. Их тянул расцвеченный огнями небольшой кряжистый паровик. Навстречу ему шел двухпалубный пассажирский пароход.
Не сняв сапоги, Гущин брел по песчаной отмели. Конь послушно следовал за ним. Почуяв воду, животное нагнулось и стало жадно пить. Человек положил ладонь на его крутой бок. Роняя большие капли, жеребец оторвался от воды, зашевелил ушами, прислушался. Приглушенно перекликались хрипловато-сиплыми гудками пароходы, громыхал по железному мосту товарняк. Где-то слышалась музыка. Но вот Гущин уловил тревожные звуки колокола. Он насторожился. Так и есть - пожар! Почти мгновенно вскочив в седло, он увидел на западе огромное зарево, оно отражалось в темной глади Оки, высвечивая ее быстрину...
Себекин уже собирался идти домой, как вдруг зазвонил телефон. По голосу он узнал Малышева. Из окна кабинета хорошо просматривалась площадь, где располагался театр. Из-под его крыши тянулись густые клубы дыма.
- Пожар! - послышалось в трубке. - Беда, Григорий Петрович. Срочно вызывайте пожарные части. Своими силами нам не справиться!
И полетели по булыжным мостовым десятки подвод с бочками для воды, ручными насосами, вытяжными лестницами. В них, плотно прижавшись друг к другу, сидели пожарные, тускло поблескивали в свете уличных фонарей надраенные каски. Но мост оказался уже разведен. Маленький буксирный катер, словно нарочно не торопясь, соединял понтоны. Люди с противоположного берега молча смотрели в сторону ярмарки, над постройками которой все ярче разливалось красное зарево...
- Где Ромашин, куда он подевался? - кричал Себекин дежурному, торопливо застегивая снятую было портупею с кобурой: оружие он обычно перед уходом домой запирал в своем сейфе.
- Отправился, товарищ начальник, по просьбе товарища Гряднова в расположение театра, - доложил тот.
- Ну, я ему задам! Он у меня дождется! - сквозь зубы проговорил Себекин. - Что с городом? Вызвал пожарных?
- Так точно! Только по случаю развода моста они временно задерживаются. Зато из Канавина и Сормова уже должны быть на месте.
- Всех наших срочно посылайте к театру. Я тоже бегу туда. Как с оцеплением?
- Все в порядке. Райком партии выделил тридцать рабочих и двадцать милиционеров.
- Позвони в приемный покой. Пусть высылают все кареты "скорой помощи".
- Я уже справлялся. На ходу у них всего две кареты. Больше нет.
- Пусть ищут, берут где угодно! Этого мало!
Виталий и Гряднов на телеге подъехали к краю моста и замерли, глядя на пламя.
- Вот она, наша неразворотливость, - бросил пожилой пожарный, снимая каску. - Горит, вовсю горит, а мы ничего сделать не можем. Давно говорено - нужен на этом месте большой настоящий мост. Эх!.. Да поворачивайтесь вы проворней, - закричал он двум матросам, держащим наготове причальные тросы.
- Успеешь, - мрачно ответил один из них и прыгнул на мост. Привычным движением он закрепил подтянутый понтон, сбрасывая на стыки большие железные щиты. - Гони теперича. Если не поздно.
Подвода, где сидели Виталий и московский розыскник, вырвалась вперед.
Публика в панике разбегалась. Огонь не пробился в зрительный зал первым заскочив на сцену, начальник пожарной команды Егор Егорович сразу же опустил железный занавес, сделанный как раз на случай пожара. Но едкий дым уже обволакивал зрителей, поваливших к дверям.
Егор Егорович выбежал на сцену. Она была пуста. Огонь бушевал наверху, на кулисах. По крутой лестнице он устремился под крышу, с багром в руках добрался до подвесного мостика. Неловким движением задел один из рычагов, и сверху прямо в огонь упал огромный холст.
А внизу лихо орудовали пожарные. Один из них случайно направил струю из брандспойта на кучу тряпок, до которых еще не дошло пламя. Ткань, сбитая напором, отлетела, и все увидели раненого Ромашина. Первым к нему подскочил Себекин, наконец примчавшийся к месту происшествия.
- Григорий Петрович... - неожиданно услышал начальник милиции. Видимо, вода привела Ромашина в чувство.
- Что с тобой, Рома?
- Скорее задержите...
- Кого?
- Павильон госторга... С крыши... Сухов... Дайте пить. Кажется, все... - Ромашин дернулся всем телом, стремясь приподняться, но тут же безжизненно упал на руки Себекина.
Пламя вырвалось с чердаков. Кругом было светло, как днем. Молча, почти автоматически делали свою работу пожарные: лезли по лестницам наверх, качали воду.
Сквозь заградительный занавес пробились Гряднов и Виталий. И тут же заметили убитого.
- Кто его? - спросил инспектор у Себекина.
- Не знаю. Понимаешь, он в самый последний момент, очнувшись, про госторг говорил, какого-то Сухова.
- Вот как? Опять твой дядюшка, Виталик. Значит, все это его рук дело. У павильона госторга нужно немедленно поставить засаду. Он, наверное, там. Пошли.
Но Сухов был рядом, в толпе зевак, сбежавшихся на пожар, натиск которых с трудом сдерживали рабочие. Он считал, что в гриме его не узнают, и сквозь шум старался разобрать, о чем говорят люди, склонившиеся над милиционером, которого к тому времени вынесли из здания театра. Он узнал Виталия. Неожиданно они встретились взглядами. Виталий стал пристально всматриваться в лицо Сухова, но тот успел спрятаться за соседа и поспешил выбраться из толпы. Зло усмехнувшись, Сухов подождал, пока не ушли сотрудники милиции с "племянником". Чуть в стороне, прислонившись к столбу, в окружении артистов стоял Кустовский. Он тихо плакал. Евгений Николаевич пожал ему руку.
- Уйдите, Сухов! - вдруг взорвался режиссер. - Вы не человек. Какая же вы мразь! Прочь отсюда, жалкое ничтожество! Это ты спалил наш театр!
Из темноты выскочил Павел. Не видя Сухова, он подошел к старику.
- Что с вами? Успокойтесь, пойдемте скорее отсюда!
- Паша! Милый! Это конец!
- Да нет же, нет! Бежим на пристань. Мы успеем. Смотрите, что у меня есть. Вот они, подсвечники. Ваш приятель оставил их в театре. - Парень развернул красную тряпку. - С этим мы нигде не пропадем. Вставайте, Семен Глебович! Надо бежать.
Сухов, сделав два шага, очутился возле Павла.
- Женя, не трогай мальчика! - закричал Кустовский и схватил его за руку. - Не убивай, прошу тебя!
- Пошел вон, скотина!
Сухов, выхватив финку, хотел оторвать от себя режиссера, но в этот момент Павел сильно ударил Евгения Николаевича подсвечником по голове. Удар обрушивался за ударом, пока подоспевшие милиционеры, среди которых были и Гущин с Себекиным, не оттащили его.
Константинов, обнимая жену, говорил ей заплетающимся языком:
- Что бы я делал без тебя? Сокровище ты мое драгоценное.
Они сидели за столиком трактира возле окна, из которого была видна ювелирная лавка.
- Оставь меня. Опять напился, смотреть противно. Еле сидишь. Вставай, вроде бы уже пора...
- Успеем, дорогая, сделать то, что нам поручено этим мерзким человеком, а именно - запалить мастерскую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25