Пока следователь получит командировочное удостоверение, аванс на дорожные расходы, пока выполнит все остальные формальности - пройдет полдня. Следовательно, в Перреон он сможет выехать только дневным поездом, а от Перреона до Монтежура ему еще придется идти пешком одиннадцать километров, потому что по средам послеобеденный автобус не ходит. Получается, что городской следователь появится лишь на следующий день часам к пяти - это уже конец рабочего дня. И опять жди утра!
Тщательно все взвесив, Бродекен решил взять расследование преступления в свои руки; его даже не пугала сверхурочная работа. Среди местных жителей взломщика вряд ли стоило искать. В городке, пожалуй, не нашлось бы такого прожженного безбожника, который отважился бы обчистить кладовку пастора и украсть добровольные пожертвования прихожан. Еды у них и так хватало, а деньги гораздо легче было бы стянуть во время мессы. Поэтому речь могла идти только о чужаке. С момента взлома не прошло еще и часа; ближайшая станция находится в одиннадцати километрах - это не меньше двух часов ходьбы. Бродекен решил, что, если повезет, он успеет еще изловить вора. Поспешно вернувшись в префектуру, он вывел из гаража мотоцикл.
За три километра до Перреона, когда как раз кончался бензин, он наткнулся на бородатого старика в обтрепанной одежде, который сидел на краю лужка и безмятежно поглощал деликатесы из пасторской кладовки. Но только он с наслаждением сделал большой глоток божоле, как в его грудь неожиданно уткнулся пистолет префекта. Клод Бродекен по натуре был человеком миролюбивым, однако наглая невозмутимость, с какой старик опустошал бутылку, пока не заметил его, вывела префекта из равновесия.
- Ах ты, подонок несчастный! - вскричал он и, схватив старика за лацканы изношенного пиджака, рывком поставил на ноги. Тряся его как грушу, он продолжал бушевать: - Совести у тебя нет! Залезть в дом к господину пастору?! Сколько стоит Монтежур, - такого свинства еще не было... Чтоб тебя черти разодрали!
Старик равнодушно пожал плечами.
- Переживет его преподобие, здесь вон еще сколько всего... - сказал он смиренно и нагнулся, чтобы собрать разбросанные вокруг банки с паштетом из гусиной печени, колбасы и куски ветчины.
Бродекен вырвал из его рук мешок и, показывая пистолетом на раздувшийся карман брюк, спросил:
- Ну, что там у тебя еще? Давай-ка выкладывай!
Старик со вздохом полез в карман и вытащил толстенную пачку франков.
- Слава богу! - с облегчением пробормотал префект и побыстрее спрятал деньги в карман мундира. С его души свалился камень: общественные деньги были спасены.
Доставка задержанного была связана с определенными трудностями. Мешок Бродекен повесил на руль, правой рукой катил мотоцикл, а левой, в которой держал пистолет, подталкивал перед собой бродягу. Обратная дорога в Монтежур шла по холмам и казалась бесконечной. Уже через два километра префект с трудом переводил дыхание. На лбу крупными каплями выступил пот, и даже расстегнув ворот мундира, он не почувствовал ни малейшего облегчения. О том, чтобы вовремя закончить работу, нечего было и мечтать. Не долго думая, префект изменил тактику и заставил бродягу толкать мотоцикл. Однако, не пройдя и ста метров, старик выбился из сил.
- Месье, - задыхаясь, сказал он, - это уж больно строгое наказание... Мне ведь шестьдесят два года. И ничего такого страшного я не натворил, чтобы из меня тянуть последние жилы. Я буду жаловаться министру юстиции. Применение насилия к арестованным строжайше запрещено законом. Я в этом хорошо разбираюсь, и мне не хотелось бы доставлять вам неприятности...
Так что префекту Бродекену ничего другого не оставалось, как самому, отдуваясь и проклиная все на свете, тащить мотоцикл до Монтежура.
В городке обессилевшего префекта встречали как героя. Весь Монтежур был преисполнен благодарности: да, на французскую полицию можно положиться! К тому же жители не могли скрыть своей радости - наконец-то в их скучной деревенской жизни появилось хоть какое-то развлечение. Самый настоящий взломщик! Это почти праздник. Перед префектурой собрались сотни крестьян; они болтали, спорили о том, что еще может быть на совести у этого типа. То один, то другой вспоминал, как в последние месяцы у него что-то там пропадало... Теперь все сваливали на задержанного бродягу, который в это время, ни о чем таком не подозревая, сидел в канцелярии префектуры на первом допросе.
- Фамилия? - начал энергично Бродекен, вставив в заезженную пишущую машинку бланк протокола допроса.
- Пьер Батист Розуа, родился 18 января 1894 года в Марманде, последнее местопроживание - Пон-л'Эвек, - зачастил бродяга в ответ, показывая этим, что хорошо знаком с формальностями допроса в полиции.
- Профессия? - продолжал спрашивать Бродекен.
- Никакой, - с готовностью ответил Розуа и начал вертеть ручку, которая лежала перед ним на столе.
- Никакой? Как это?.. Вы же должны были на что-то жить? - Теперь, во время официального допроса, префект старался обращаться, как положено, на "вы".
- Так ведь мой отец, месье, был бедным поденщиком, у него не было ни денег, ни терпения, чтобы дать мне какую-нибудь профессию. Пока я ходил в школу, то помогал ему в имении, где он работал. Однако у меня там не было будущего. Поэтому в четырнадцать лет я удрал. С тех пор и кочую... летом, по крайней мере.
- А зимой?
- В основном сижу в тюрьме. Там тепло и мало-мальски кормят. В Пон-л'Эвеке, во всяком случае, вполне сносно...
- Итак, у вас есть судимости, - прервал словесный поток старика Бродекен и начал стучать на машинке.
- Да уж хватает... По-моему, тридцать одна, но за точность не ручаюсь. В моем возрасте уже трудно полагаться на память. Да ведь можно по документам точно сосчитать...
Префект оторвался от машинки и недоверчиво покачал головой:
- Тридцать одна судимость?! Не может быть!
- Может, может, - с живостью подтвердил Пьер Розуа, - подсчитайте сами: мне шестьдесят два, а зимой я все время на квартире... Все сходится.
Бродекен тихо присвистнул и с подвохом спросил:
- И что, тоже за кражу?
- Тоже за кражу, - утвердительно повторил Розуа и с сожалением пожал плечами, как будто хотел сказать: а что оставалось делать.
Префект прокрутил валик пишущей машинки на одну строчку назад. Он раньше уже напечатал "имеет судимость", а теперь добавил "за такое же преступление". Затем прищелкнул языком:
- Это вам дорого обойдется, Розуа. Повторные кражи?..
Судья будет беспощаден.
- Но ведь больше пяти месяцев не дадут? - озабоченно осведомился бродяга и принялся на пальцах считать, сможет ли он к весне выйти из тюрьмы.
- Посмотрим, посмотрим, - с ноткой торжественности в голосе проговорил Бродекен; он был явно горд, что занимается преступлением, которое предполагает столь строгое наказание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73