Никогда, что ли, такого не видела? Вряд ли. Ты, дура бриллиантовая, всякого навидалась в номерах Вахтанга, нечего из себя невинность изображать… Сама, наверное, чуешь, что живешь последнюю ночь, завтра от заворота твоих рыбьих пузырей окочуришься, а вида все равно не подаешь… Правду говорил мой великий каратист… А я вот не выдержала, нарушила закон внутреннего равновесия. Нельзя иметь никаких личных отношений с клиентом, ведь я ж сама себе столько раз твердила — нельзя, нельзя, рано или поздно неизбежно наступает расплата. Уж лучше раньше…
— Слушай, а жалко все же Люську. Совсем она запуталась. Я даже подумал, что надо бы с ней… как-то. Ты, в случае чего, ничего? — сказал в тишине Виталик, поглаживая меня по плечу.
Ну вот, оказывается, и ждать долго не пришлось. Как ни путано изложил Виталик свою тайную мысль, а чересчур даже ясно, что он имел в виду. Существуют вещи, к которым при всем желании привыкнуть невозможно — и прежде всего к неосознанной жестокости мужиков, которые способны, еще не отдышавшись после страстных объятий, начать рассказывать, какие блинчики вкусные жарит его супруга по воскресеньям или что-нибудь еще в том же роде. Как говорит Светка — в каких-то вещах они инопланетяне, существа с других планет. Но почему вот только всякий раз наступает момент, когда об этом напрочь забываешь?
— Ничего, — сказала я спокойно, а про себя подумала: получила, Танечка, по заслугам, и теперь уж у нас с тобой, дорогой клиент, точно — никогда и ничего, даже если ты совсем умирать будешь от желания.
Глава 7 ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ ДЕД МОРОЗ
Утром, слегка бледные после перепоя, но полные новых сил и решимости, мы втроем покинули Вахтанг-холл и сразу же, выйдя из подворотни, разошлись в разные стороны. Люсьен с видом жертвы, отданной на заклание, медленно побрела к ступенькам магазина «Вкус победы», я дворами стала пробираться к дому Светы, чтобы оттуда пронаблюдать, как пройдет встреча. Виталик отправился домой проведать отца, после чего мы договорились встретиться с ним и обсудить дальнейшие действия. Многозначительно переглянувшись, при этом подумав каждый о своем, мы растворились в ослепительном молоке зимнего утра, в его бодрящей снежной свежести.
От заспанной растрепанной Светки, которая, открыв дверь, сразу же вновь завалилась в постель, я позвонила Володьке — он оказался уже на службе и вовсю занимался моими, то есть нашими делами, но пока ничего нового сказать не мог. Сварив себе кофе и удивляясь тому, что Светлана может спокойно спать в такое утро, когда меня буквально колотит от тревоги, я устроилась возле окна вести наблюдение. Странно, но Люсьен на ступеньках магазина «Вкус победы» все еще не было. Ясно, что ноги не идут, — но ведь не настолько же, чтобы прийти позже меня? Так-так… Наручные электронные часики Светки, валяющиеся на кухонном столе, пропищали восемь часов. Даже от этого мышиного звука в абсолютной тишине я невольно вздрогнула. Вот два каких-то крупных мужика уверенными шагами подошли к магазину, но вовнутрь заходить не стали. Похоже, посыльные от Штыря. Сам он вряд ли придет, опасаясь засады. Остановились на крыльце и озираются по сторонам, мешают озабоченным покупателям входить в гастроном и выходить из него. Вот один отправился в магазин, а второй выжидательно замер возле мусорной урны, внимательно оглядываясь по сторонам. Черт возьми, где же Люсьен? Неужто она затеяла какую-то самодеятельность? А ведь я так понадеялась на ее помощь в «бункере» у Штыря, целый час вчера рассказывала, что и как она должна попытаться разузнать! И Люсьен кивала с умным видом, даже какие-то советы подавала. Неужели в последний момент испугалась?
Второй «штырек» вышел из магазина, молча пожал плечами, и теперь они снова стояли на ступеньках вдвоем, разглядывая спешащих по проспекту прохожих. Знала бы бабулька, которая что-то выговаривает «сынку», который задел ее палку, что тот сейчас может запросто засадить ей пулю между глаз, — побежала бы, наверное, со своей хлебной авоськой не оглядываясь.
Ничего себе: пятнадцать минут девятого, а Люсьен все еще нет. В волнении я хлебнула со дна чашки кофейной гущи и зажала ладонью рот, словно мой кашель можно было услышать на улице. Минуты тянулись слишком медленно. Так бывает, если смотришь на струйку песка, перетекающую из сосуда в песочных часах.
Ау, Люсьен, твой закидон сильно осложнит мою жизнь. И не только мою!
Мужчины все еще топтались на крыльце магазина, курили. Интересно, наблюдает ли за этой сценой Штырь? Или ждет, когда «его бабу» привезут куда-то в условленное место?
Двадцать пять минут девятого. Резко развернувшись, мужики пошли в том же направлении, откуда только что появились. Теперь точно ясно, что Люсьен испугалась — в этом не оставалось никаких сомнений. Как я даже не предположила, что такое может случиться? А все потому, что вчера чересчур расслабилась, потеряла бдительность. Попранные в постели неписаные законы частного детектива начинают мстить за себя, показывать зло язык.
Одна радость, что хоть двух бандюг разглядела в мельчайших подробностях и любого без труда узнаю при личной встрече. Двадцатипятикратная морская подзорная труба, в которую Светлана выглядывала своего потенциального мужа, помогла разглядеть даже шрам над бровью у одного мордоворота и все детали более приятной на вид внешности другого. Но все остальное было довольно неутешительно и мрачно.
Я бросилась к телефону звонить домой к Витале — благо номер его домашнего телефона прочно сидел в мозгах еще со времен нашего сладкого романа. Вдруг они с Люсьен о чем-то договорились, когда я уже отключилась под гипнотическим взглядом рыбы? Или у него есть какое-то свое объяснение поступку Люсьен?
Никто подозрительно долго не подходил к телефону. Странно, обычно Павел Андреевич с утра на ногах.
— Алло. Мне Виталия.
— Я… — раздался странный, какой-то даже страшный, безжизненный голос Виталика. — Где ты? Приезжай срочно.
— Да ты в своем уме? — изумилась я его приказу. — Ты еще не знаешь ничего. Тут такие дела…
— Отца убили. Он мертв, — сказал Виталий, и в телефоне послышались короткие гудки — бросил трубку. А я села за кухонный стол, обхватив руками голову. Вот попала в заваруху, теперь непонятно, как выпутываться. Ну кому мог понадобиться добрейший человек Павел Андреевич?
— Ты что? Тоже башку ломит? — спросила возникшая в дверях Светка, сонно потягиваясь. — Мне кофе-то хоть оставила? Да что с тобой?
— Кто-то жизнь ломит, в смысле — ломает. И прямо под Новый год.
— Слушай, а ты где отмечать будешь? Приходи сюда, а? Заодно посмотришь на моего нового дорогого — у тебя же глаз — алмаз. Там один товарищ с прошлого раза про тебя заспрашивался.
— Постараюсь, Светик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Слушай, а жалко все же Люську. Совсем она запуталась. Я даже подумал, что надо бы с ней… как-то. Ты, в случае чего, ничего? — сказал в тишине Виталик, поглаживая меня по плечу.
Ну вот, оказывается, и ждать долго не пришлось. Как ни путано изложил Виталик свою тайную мысль, а чересчур даже ясно, что он имел в виду. Существуют вещи, к которым при всем желании привыкнуть невозможно — и прежде всего к неосознанной жестокости мужиков, которые способны, еще не отдышавшись после страстных объятий, начать рассказывать, какие блинчики вкусные жарит его супруга по воскресеньям или что-нибудь еще в том же роде. Как говорит Светка — в каких-то вещах они инопланетяне, существа с других планет. Но почему вот только всякий раз наступает момент, когда об этом напрочь забываешь?
— Ничего, — сказала я спокойно, а про себя подумала: получила, Танечка, по заслугам, и теперь уж у нас с тобой, дорогой клиент, точно — никогда и ничего, даже если ты совсем умирать будешь от желания.
Глава 7 ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ ДЕД МОРОЗ
Утром, слегка бледные после перепоя, но полные новых сил и решимости, мы втроем покинули Вахтанг-холл и сразу же, выйдя из подворотни, разошлись в разные стороны. Люсьен с видом жертвы, отданной на заклание, медленно побрела к ступенькам магазина «Вкус победы», я дворами стала пробираться к дому Светы, чтобы оттуда пронаблюдать, как пройдет встреча. Виталик отправился домой проведать отца, после чего мы договорились встретиться с ним и обсудить дальнейшие действия. Многозначительно переглянувшись, при этом подумав каждый о своем, мы растворились в ослепительном молоке зимнего утра, в его бодрящей снежной свежести.
От заспанной растрепанной Светки, которая, открыв дверь, сразу же вновь завалилась в постель, я позвонила Володьке — он оказался уже на службе и вовсю занимался моими, то есть нашими делами, но пока ничего нового сказать не мог. Сварив себе кофе и удивляясь тому, что Светлана может спокойно спать в такое утро, когда меня буквально колотит от тревоги, я устроилась возле окна вести наблюдение. Странно, но Люсьен на ступеньках магазина «Вкус победы» все еще не было. Ясно, что ноги не идут, — но ведь не настолько же, чтобы прийти позже меня? Так-так… Наручные электронные часики Светки, валяющиеся на кухонном столе, пропищали восемь часов. Даже от этого мышиного звука в абсолютной тишине я невольно вздрогнула. Вот два каких-то крупных мужика уверенными шагами подошли к магазину, но вовнутрь заходить не стали. Похоже, посыльные от Штыря. Сам он вряд ли придет, опасаясь засады. Остановились на крыльце и озираются по сторонам, мешают озабоченным покупателям входить в гастроном и выходить из него. Вот один отправился в магазин, а второй выжидательно замер возле мусорной урны, внимательно оглядываясь по сторонам. Черт возьми, где же Люсьен? Неужто она затеяла какую-то самодеятельность? А ведь я так понадеялась на ее помощь в «бункере» у Штыря, целый час вчера рассказывала, что и как она должна попытаться разузнать! И Люсьен кивала с умным видом, даже какие-то советы подавала. Неужели в последний момент испугалась?
Второй «штырек» вышел из магазина, молча пожал плечами, и теперь они снова стояли на ступеньках вдвоем, разглядывая спешащих по проспекту прохожих. Знала бы бабулька, которая что-то выговаривает «сынку», который задел ее палку, что тот сейчас может запросто засадить ей пулю между глаз, — побежала бы, наверное, со своей хлебной авоськой не оглядываясь.
Ничего себе: пятнадцать минут девятого, а Люсьен все еще нет. В волнении я хлебнула со дна чашки кофейной гущи и зажала ладонью рот, словно мой кашель можно было услышать на улице. Минуты тянулись слишком медленно. Так бывает, если смотришь на струйку песка, перетекающую из сосуда в песочных часах.
Ау, Люсьен, твой закидон сильно осложнит мою жизнь. И не только мою!
Мужчины все еще топтались на крыльце магазина, курили. Интересно, наблюдает ли за этой сценой Штырь? Или ждет, когда «его бабу» привезут куда-то в условленное место?
Двадцать пять минут девятого. Резко развернувшись, мужики пошли в том же направлении, откуда только что появились. Теперь точно ясно, что Люсьен испугалась — в этом не оставалось никаких сомнений. Как я даже не предположила, что такое может случиться? А все потому, что вчера чересчур расслабилась, потеряла бдительность. Попранные в постели неписаные законы частного детектива начинают мстить за себя, показывать зло язык.
Одна радость, что хоть двух бандюг разглядела в мельчайших подробностях и любого без труда узнаю при личной встрече. Двадцатипятикратная морская подзорная труба, в которую Светлана выглядывала своего потенциального мужа, помогла разглядеть даже шрам над бровью у одного мордоворота и все детали более приятной на вид внешности другого. Но все остальное было довольно неутешительно и мрачно.
Я бросилась к телефону звонить домой к Витале — благо номер его домашнего телефона прочно сидел в мозгах еще со времен нашего сладкого романа. Вдруг они с Люсьен о чем-то договорились, когда я уже отключилась под гипнотическим взглядом рыбы? Или у него есть какое-то свое объяснение поступку Люсьен?
Никто подозрительно долго не подходил к телефону. Странно, обычно Павел Андреевич с утра на ногах.
— Алло. Мне Виталия.
— Я… — раздался странный, какой-то даже страшный, безжизненный голос Виталика. — Где ты? Приезжай срочно.
— Да ты в своем уме? — изумилась я его приказу. — Ты еще не знаешь ничего. Тут такие дела…
— Отца убили. Он мертв, — сказал Виталий, и в телефоне послышались короткие гудки — бросил трубку. А я села за кухонный стол, обхватив руками голову. Вот попала в заваруху, теперь непонятно, как выпутываться. Ну кому мог понадобиться добрейший человек Павел Андреевич?
— Ты что? Тоже башку ломит? — спросила возникшая в дверях Светка, сонно потягиваясь. — Мне кофе-то хоть оставила? Да что с тобой?
— Кто-то жизнь ломит, в смысле — ломает. И прямо под Новый год.
— Слушай, а ты где отмечать будешь? Приходи сюда, а? Заодно посмотришь на моего нового дорогого — у тебя же глаз — алмаз. Там один товарищ с прошлого раза про тебя заспрашивался.
— Постараюсь, Светик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39