Этот квартирант был, в конце концов, подвергнут перекрестному допросу и признался, что двадцать лет назад нашел прощальное письмо Розы Либерри, но скрыл это за обещание уплатить несколько тысяч долларов.
Письмо, которое оставила Роза, гласило:
- "Папа! Мама! Я испробовала все, что было в моих силах, чтобы вырваться отсюда, но этот дом всегда заперт. То, что от меня требуют, ужасно, просто ужасно! Простите меня, папа и мама - вам известно, как я люблю вас. Я знаю также, что вам лучше видеть меня мертвой... Ваша Роза."
Важность этой записки очевидна. Она доказывает, что эта девушка являлась жертвой и была вынуждена пойти на смерть. Если бы это письмо могло быть представлено тогда, то адвокат семьи Либерри сумел бы добиться для миссис Гэр более сурового наказания, чем всего лишь пять лет тюремного заключения.
После смерти матери и тети Розы Либерри оставшийся один отец вновь принялся за поиски доказательств невинности своей дочери. Он изменил свою фамилию и поселился у миссис Гэр, которая после всех этих лет не узнала его. Этот пожилой мужчина все ещё надеялся найти что-нибудь такое, что было бы в состоянии обелить запачканное имя его дочери.
Лейтенант Штром случайно обронил копию прощального письма Розы Либерри в доме на Трент-стрит. мистер Либерри нашел её и прочитал. Он упал в обморок, а потом проявил необычайный интерес к этой записке, что было воспринято окружающими как нормальная реакция, так как он утверждал, что знает эту семью.
Сегодня утром, в девять часов молодая квартирантка дома на Трент-стрит нашла этого старого человека лежащим мертвым на своей постели. Он оставил записку со словами: "Я Джон Грант Либерри. Наконец, я опять счастлив. Я едва могу дождаться, когда снова увижу свое дитя."
В середине этой страницы "Комет" были помещены старые фотографии. Одна - Розы Либерри, которую я уже видела в номере за май 1919 года; другая матери, темноволосой, красивой женщины. Мне вспомнилась фраза, которую однажды произнес мистер Грант:
- "Девочка, чья мать даже на смертном одре громко звала свою дочь..."
- Я только рада, что миссис Гэр умерла! - сказала я и громко высморкалась.. - Но Штром, действительно, вел себя порядочно.
- А я рад, что ты все-таки признала свое заблуждение. Такое с тобой случается редко. Но какая сенсационная история! Если бы можно было чаще получать такой материал, я охотно отказался бы от своей нищенской независимости и снова вернулся в "Комет"!
- Однако, какой ты бесчувственный! Тебя не заботят страдания людей. Для тебя это только отличный сенсационный репортаж!
- Это непорядочно! В конце концов, я с двумя бестолковыми механиками мучаюсь над старым, никуда не годным прессом! Итак, увидимся сегодня вечером. До свидания.
И он умчался.
Похороны состоялись в понедельник. Во вторник ко мне зашла миссис Халлоран и позвала к телефону.
Голос на другом конце провода привел меня в глубочайшее изумление. Я полагала, что уже никогда в своей жизни не услышу его.
- Хелло! Вы читали газеты?
- Конечно.
- Вы все ещё сердитесь на меня?
- Нет. Я нахожу, что вы вели себя в высшей степени порядочно.
- Я с самого начал решил так поступить. А вам кажется, что вы уже вне подозрений?
Ах, я совершенно забыла об этом! Я чувствую себя совсем покинутой!
- Но я все ещё настаиваю на вашей вине. Могу я пригласить свою ассистентку на первоклассный ужин?
- Вы действительно думаете, лейтенант, что я пойду с женатым мужчиной?
- А как вы пришли к мысли, что я женат?
- Вы производите такое впечатление.
В ответ на это благородный лейтенант разразился разнообразными сочными выражениями.
- Не забывайте о вашем положении, лейтенант!
- Теперь я понимаю, наконец, почему Кистлер не преуспел! С вами это не легко! Я заеду за вами в семь часов.
Я надела свое лучшее платье и постаралась привести в порядок волосы и лицо. Выйдя из ванной комнаты, я встретила в холле мистера Уэллера, который как раз намеревался подняться по лестнице наверх. Но, увидев меня, остановился и отвернулся.
На сломленного человека всегда печально смотреть, даже если он и преступник.
- Добрый вечер, мистер Уэллер, - сказала я.
Он пробормотал что-то и медленно стал подниматься по лестнице.
Ровно в семь часов появился Штром, весьма элегантно одетый. Он повел меня ужинать в "Спорт-клуб", где, как он сказал, ужинают только самые достойные и состоятельные люди. После этого мы отправились в "Орхидею", знаменитую своим прекрасным танцевальным оркестром. Я не была раньше ни в том, ни в другом заведении и в полной мере наслаждалась этим вечером. При этом мне вспомнилось, что я всю свою жизнь всегда была близка только с бедными мужчинами! Но больше всего меня забавляла борьба, которую я вела со Штромом. Мы ещё раз разобрали во всех подробностях все это дело и до раннего утра спорили о том, виновен ли мистер Грант. По мнению штрома, старуху убил Грант. Я же в этом совсем не была уверена. Правда, в конце концов мне пришлось согласиться, что Штром логично пришел к такому заключению. Вперемешку с этими рассуждениями мы танцевали. Наконец, он доставил меня домой в полицейской машине.
- Вам следует работать в качестве агента - провокатора! - сказал Штром. - Вы самая упрямая спорщица, какую я когда-либо встречал!
Войдя в холл, мы обнаружили там Ходжа Кистлера, который спал, растянувшись на кожаном диване. При нашем появлении он тот час же вскочил.
- Где, черт возьми, ты шатаешься? - в бешенстве набросился он на меня. - Если бы мисс Санд не поклялась мне, что ты ушла со Штромом, я бы выломал новый замок из твоей двери!
- Я уходила! Лейтенант Штром и я отмечали окончание дела Гэр.
Ходж достал свои карманные часы.
- Посмотри на время!
- Четыре тридцать!
- Разве это подходящее время для возвращения в дом, который всего два дня назад посетила смерть?
- С тобой я тоже приходила домой не на много раньше!
- Об одном, во всяком случае, вам можно больше не беспокоиться, сказал Штром Кистлеру. - Этой молодой даме теперь уже ничто не грозит!
- Но так думаете только вы! - недовольно проворчал Кистлер.
24
Во всяком случае, в ту ночь я чувствовала себя совершенно уверенно и спокойно.
Но после моего вечера со Штромом Кистлер как-то изменился. Хотя он все ещё заходил, чтобы пожелать мне доброго вечера, все ещё подтрунивал над моей детективной деятельностью, но уже не приглашал меня, как раньше, пойти с ним куда-нибудь. Часто он казался погруженным в мысли, которые, разумеется, держал при себе, и, вообще, относился ко мне с той вежливостью, которая обычна между чужими людьми. Я находила в се это очень глупым. Что он мог иметь против того, что я выходила с лейтенантом Штромом? Если Штром пригласит меня ещё раз, я приму и это приглашение.
Некоторые из событий, которых я ожидала, произошли, другие, однако, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61