И потому, как только освещение изменилось, творческую деятельность мы свернули. Кандидат, ради которого совершались творческие подвиги, уже отснятый во всех позах возле каждой из местных достопримечательностей, был нам больше не нужен, а потому доставлен домой, отсыпаться. Выгрузили майора, сдали по описи жене и вернулись в машину. Димка сел за руль, я рядом, а съемочный коллектив - сзади.
И тут паранойя моего Вэ-А показала себя во всей красе. Он вдруг вздохнул и сказал:
- Ох, ребята, не продумали мы, куда спрятать кассеты, никакого тайничка не подготовили...
Аля, хоть девушка взрослая и достаточно всего повидавшая, недоуменно спросила:
- Вадим Андреич, а зачем?..
Димка снова вздохнул:
- Уже с полчаса за нами ездит машина. Черные "жигули" седьмой модели. Опасаюсь, что это политические недруги моего кандидата. Не знаю, что уж такого мы успели снять, но настройтесь, что против нас пустят в ход все дозволенные и недозволенные приемы. Мы же с вами на вражеской территории, вы что, не поняли?
Димка хотел ещё что-то добавить, но не успел. Впереди возник пост ГАИ, и дядька, которого из-за тулупа было ровно в шесть раз больше, выразительно показал нам жезлом - стоять, голуби!
Вэ-А дисциплинированно притормозил. С документами у него все было в порядке, у меня тоже. В том смысле, что Вэ-А имеет настоящие права и не менее настоящую доверенность от владельца на вождение этого замечательного джипа. Конечно, без всяких там прав продажи и прочей вызывающий подозрения чепухи. Мой паспорт за последние уж не помню сколько лет вынимался один раз - в декабре, чтобы штамп поставить. А так я пользуюсь старым удостоверением родного ГИПРО - там и фотография, и печать, и номер. Да ещё настоящие водяные знаки. Все правильно, первый допуск - мы же с железными дорогами работали. Нас проверяли, как космонавтов, или как иностранных дипломатов.
А дальше началось полное безобразие.
Нас совершенно по-хамски вытащили из машины. Пока один гаишник, с натруженным до семьдесят второго размера брюхом, проверял наши документы, другой шарил по салону. Заглянул во все сумки и папки, реквизировал все бумажное, отобрал камеру и выгреб кассеты из бардачка. После начал поднимать сиденья, заглядывать под чехлы, в инструментальный ящик, даже крышку бензобака отвинчивал.
А потом мы долгие часы отвечали на идиотские вопросы и писали объяснительные записки в местном отделении милиции.
Борцы за правопорядок трясли нас всерьез. Каждый из нас беседовал один на один с местным милиционером. И, между прочим, в разных комнатах. Вероятно, чтобы потом ловить нас на противоречиях. Но мы держались стойко, судя по реакции наших пленителей. Очень скоро оказалось, что главные враги - именно мы с Вэ-А. Я это сразу поняла по вопросам. Ясное дело, Алька с Женей - наемный технический персонал и просто претворяют в жизнь наши злокозненные идеи. За неправедные деньги.
Впрочем, никаких объяснений менты не слушали. Они, похоже, следили, как мы вместе с кандидатом катались по политическим и экономическим достопримечательностям города. Но обвиняли не в съемках политической рекламы, избави Бог. С первой же фразы второго тура беседы: "А где твое разрешение на проведение съемок?" стало ясно, что нас решили взять, как только мы появились в Дальнем Куте. И все остальные мои слова только "усугубляли вину". И что снимали здесь без разрешения, и вообще пребывали на территории стройки, "а это секретный объект". И все на ты, с хамством и криком.
Вот только хамством меня не возьмешь. Я становлюсь как еж - со всех сторон иголки, никого не вижу и в руки не даюсь. Наоборот, всегда делаю каменную морду и перед каждым ответом медленно отсчитываю несколько секунд.
Время уже подошло к одиннадцати, когда вместо "моего" мента появился другой. Он, тоже не представившись, с порога заявил:
- Пошли. Задержана. До выяснения.
Пока он вел меня куда-то вдоль полутемного грязного коридора, я думала: "Как там Димка? Что с ребятами? И вообще - как отсюда выбираться будем?"
* * *
Местные десятичасовые новости на канале "Семь-плюс" не вышли. Это был скандал, потому что известий ждал весь город. Вместо них выпустили в эфир репортаж "Милицейский взгляд на свободу слова". Диктор, подпрыгивая, как крышка на чайнике, рассказал, что в Дальнокутске местная милиция задержала съемочную группу, готовившую предвыборный ролик для кандидата в губернаторы Скуратова. Правда, напрямую это в вину журналистам поставлено не было, обвиняли их всего лишь в съемках без разрешения. Попросту говоря, съемки велись на территории, которую кто-то, ещё редакции не известный, считал своей и разрешения на съемки не давал. Все члены съемочной группы были арестованы и допрошены, аппаратура и автомобиль вместе со всеми отснятыми материалами так и остались в Дальнокутске. Точно так же, как остались там и сценарист передачи вместе с доверенным лицом кандидата. Оператора и репортера милиция отпустила, считая фигурами служебными, а потому маловажными.
Репортер, молодая привлекательная Альбина Никонова, едва вырвавшаяся из узилища, просто кипела от возмущения:
- Я прошла через унижения! Меня пытались лишить моего конституционного права на свободу слова! Меня ограничивали в моих профессиональных правах! Это не милиция, которая защищает честных граждан. Это - беспардонная частная полиция какого-то из туземных "крестных отцов", который дал команду остановить съемки на территории своего королевства. Такая наглость и произвол вызваны только одним - полной продажностью этих, с позволения сказать, органов правопорядка!
Она сделала небольшую паузу и продолжила:
- Однако уездный князек забыл, что в нашей стране действуют не только те законы, которые он устанавливает властью денег в своей вотчине. Мы, свободные журналисты телеканала "Семь-плюс", не боимся закона о диффамации. Зато хорошо знаем, кто приказал арестовать нашу группу и похитил наше съемочное оборудование и снятые материалы!
Трудно поверить, но одновременно этот же репортаж шел на конкурирующем телеканале "Саймон", радио "Саймон" также транслировало его.
Вместе со всем остальным городом его слушал в своей гостиной и Борис Олегович Дубов.
Уж он-то уловил истинный смысл этого репортажа без искажений. Он прекрасно понял, какие именно силы стоят за такими обычными, на первый взгляд, деяниями, как ограничение журналистских свобод.
Борис Олегович потянулся к телефону. Но потом раздумал и позвал помощника:
- Анатолий, будьте любезны, пригласите Алексея Глебовича. И свяжите меня, пожалуйста, с журналистами. Телефон Анна Георгиевна оставила в папочке с другими документами.
Кучумову он решил перезвонить позже, когда будет вся информация.
Глава 34
Песнь о Роланде
- - -
В этом году дежурить по Дальнокутскому райотделу двадцать второго февраля выпало начальнику следственного отдела Цимбалюку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
И тут паранойя моего Вэ-А показала себя во всей красе. Он вдруг вздохнул и сказал:
- Ох, ребята, не продумали мы, куда спрятать кассеты, никакого тайничка не подготовили...
Аля, хоть девушка взрослая и достаточно всего повидавшая, недоуменно спросила:
- Вадим Андреич, а зачем?..
Димка снова вздохнул:
- Уже с полчаса за нами ездит машина. Черные "жигули" седьмой модели. Опасаюсь, что это политические недруги моего кандидата. Не знаю, что уж такого мы успели снять, но настройтесь, что против нас пустят в ход все дозволенные и недозволенные приемы. Мы же с вами на вражеской территории, вы что, не поняли?
Димка хотел ещё что-то добавить, но не успел. Впереди возник пост ГАИ, и дядька, которого из-за тулупа было ровно в шесть раз больше, выразительно показал нам жезлом - стоять, голуби!
Вэ-А дисциплинированно притормозил. С документами у него все было в порядке, у меня тоже. В том смысле, что Вэ-А имеет настоящие права и не менее настоящую доверенность от владельца на вождение этого замечательного джипа. Конечно, без всяких там прав продажи и прочей вызывающий подозрения чепухи. Мой паспорт за последние уж не помню сколько лет вынимался один раз - в декабре, чтобы штамп поставить. А так я пользуюсь старым удостоверением родного ГИПРО - там и фотография, и печать, и номер. Да ещё настоящие водяные знаки. Все правильно, первый допуск - мы же с железными дорогами работали. Нас проверяли, как космонавтов, или как иностранных дипломатов.
А дальше началось полное безобразие.
Нас совершенно по-хамски вытащили из машины. Пока один гаишник, с натруженным до семьдесят второго размера брюхом, проверял наши документы, другой шарил по салону. Заглянул во все сумки и папки, реквизировал все бумажное, отобрал камеру и выгреб кассеты из бардачка. После начал поднимать сиденья, заглядывать под чехлы, в инструментальный ящик, даже крышку бензобака отвинчивал.
А потом мы долгие часы отвечали на идиотские вопросы и писали объяснительные записки в местном отделении милиции.
Борцы за правопорядок трясли нас всерьез. Каждый из нас беседовал один на один с местным милиционером. И, между прочим, в разных комнатах. Вероятно, чтобы потом ловить нас на противоречиях. Но мы держались стойко, судя по реакции наших пленителей. Очень скоро оказалось, что главные враги - именно мы с Вэ-А. Я это сразу поняла по вопросам. Ясное дело, Алька с Женей - наемный технический персонал и просто претворяют в жизнь наши злокозненные идеи. За неправедные деньги.
Впрочем, никаких объяснений менты не слушали. Они, похоже, следили, как мы вместе с кандидатом катались по политическим и экономическим достопримечательностям города. Но обвиняли не в съемках политической рекламы, избави Бог. С первой же фразы второго тура беседы: "А где твое разрешение на проведение съемок?" стало ясно, что нас решили взять, как только мы появились в Дальнем Куте. И все остальные мои слова только "усугубляли вину". И что снимали здесь без разрешения, и вообще пребывали на территории стройки, "а это секретный объект". И все на ты, с хамством и криком.
Вот только хамством меня не возьмешь. Я становлюсь как еж - со всех сторон иголки, никого не вижу и в руки не даюсь. Наоборот, всегда делаю каменную морду и перед каждым ответом медленно отсчитываю несколько секунд.
Время уже подошло к одиннадцати, когда вместо "моего" мента появился другой. Он, тоже не представившись, с порога заявил:
- Пошли. Задержана. До выяснения.
Пока он вел меня куда-то вдоль полутемного грязного коридора, я думала: "Как там Димка? Что с ребятами? И вообще - как отсюда выбираться будем?"
* * *
Местные десятичасовые новости на канале "Семь-плюс" не вышли. Это был скандал, потому что известий ждал весь город. Вместо них выпустили в эфир репортаж "Милицейский взгляд на свободу слова". Диктор, подпрыгивая, как крышка на чайнике, рассказал, что в Дальнокутске местная милиция задержала съемочную группу, готовившую предвыборный ролик для кандидата в губернаторы Скуратова. Правда, напрямую это в вину журналистам поставлено не было, обвиняли их всего лишь в съемках без разрешения. Попросту говоря, съемки велись на территории, которую кто-то, ещё редакции не известный, считал своей и разрешения на съемки не давал. Все члены съемочной группы были арестованы и допрошены, аппаратура и автомобиль вместе со всеми отснятыми материалами так и остались в Дальнокутске. Точно так же, как остались там и сценарист передачи вместе с доверенным лицом кандидата. Оператора и репортера милиция отпустила, считая фигурами служебными, а потому маловажными.
Репортер, молодая привлекательная Альбина Никонова, едва вырвавшаяся из узилища, просто кипела от возмущения:
- Я прошла через унижения! Меня пытались лишить моего конституционного права на свободу слова! Меня ограничивали в моих профессиональных правах! Это не милиция, которая защищает честных граждан. Это - беспардонная частная полиция какого-то из туземных "крестных отцов", который дал команду остановить съемки на территории своего королевства. Такая наглость и произвол вызваны только одним - полной продажностью этих, с позволения сказать, органов правопорядка!
Она сделала небольшую паузу и продолжила:
- Однако уездный князек забыл, что в нашей стране действуют не только те законы, которые он устанавливает властью денег в своей вотчине. Мы, свободные журналисты телеканала "Семь-плюс", не боимся закона о диффамации. Зато хорошо знаем, кто приказал арестовать нашу группу и похитил наше съемочное оборудование и снятые материалы!
Трудно поверить, но одновременно этот же репортаж шел на конкурирующем телеканале "Саймон", радио "Саймон" также транслировало его.
Вместе со всем остальным городом его слушал в своей гостиной и Борис Олегович Дубов.
Уж он-то уловил истинный смысл этого репортажа без искажений. Он прекрасно понял, какие именно силы стоят за такими обычными, на первый взгляд, деяниями, как ограничение журналистских свобод.
Борис Олегович потянулся к телефону. Но потом раздумал и позвал помощника:
- Анатолий, будьте любезны, пригласите Алексея Глебовича. И свяжите меня, пожалуйста, с журналистами. Телефон Анна Георгиевна оставила в папочке с другими документами.
Кучумову он решил перезвонить позже, когда будет вся информация.
Глава 34
Песнь о Роланде
- - -
В этом году дежурить по Дальнокутскому райотделу двадцать второго февраля выпало начальнику следственного отдела Цимбалюку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105