– Хочешь рассказать мне об этом? – спросила она тихо.
– Не особенно, – Эрик поднялся в седле, вытягивая шею и разглядывая что-то впереди. Голова длинной колонны исчезла за холмиком. Он опустился обратно в седло. – Но я чувствую, что мне не будет покоя до тех пор, пока не расскажу. Женщина похожа на протекающую крышу, когда ей хочется что-то узнать.
– Я же рассказала тебе, почему меня продали на юг, когда ты спросил меня об этом, – напомнила она ему.
Эрик кивнул, признав ее правоту.
– Да, но в том не было твоей вины. Ты пыталась только применить колдовство, а не совершала преступления.
Она пристально посмотрела не него.
– Я хочу узнать, что произошло. Должно быть, у тебя были смягчающие обстоятельства, раз судья решил заменить казнь изгнанием.
– Изгнание совсем не простое дело, – он встретил ее внимательный взгляд. – Судья думал, что проявляет милосердие. До тех пор, пока я не прибыл в Миклогард и не нашел себе здесь место в личной гвардии императора, я не мог обрести покоя.
– Так ты теперь считаешь этот город своим домом? – поинтересовалась Валдис. – Но ведь он такой чужой. Все эти звуки и запахи. Как ты можешь?
– У меня есть центурия, мои солдаты. Здесь мои друзья.
– Но дом, семья? – она хотела спросить, есть ли у него в большом городе женщина, хотя была уверена, что да. Такой сильный, мускулистый мужчина, несомненно, обращал не себя внимание многих особ женского пола.
– Нет, – признался он, – думаю, мужчине с моим прошлым не следует заводить семью.
В этот момент к ним подъехал Дамиан на гарцующей лошади и что-то громко крикнул в их сторону. Валдис поняла, что ее хозяин требовал, чтобы она присоединилась к нему во главе длинной колонны телег и вьючных животных. Наклонившись над гривой своего коня и подгоняя его в гору, она последовала за евнухом.
Валдис тяжело вздохнула. Все утро Дамиан не тревожил ее и Эрика. Неужели ее хозяин не нашел лучшего времени? Она была уверена, что Эрик был почти готов рассказать ей о своем преступлении. Каким бы ужасным ни был сам факт убийства, она все-таки хотела выслушать его рассказ. Это помогло бы ей лучше понять Эрика.
Она слышала, как за спиной фыркает конь Эрика, пытаясь вырваться вперед. Горячий жеребец не привык следовать за другими. Она подозревала, что и мужчина, сидящий на нем, чувствовал то же самое. Эрику пришлось усмирить строптивого коня и заставить его покориться, точно так же, как он сам подчинился своему долгу.
Наконец они въехали на возвышенность, и взглядам всадников открылась прекрасная вилла. Дом был длинным и низким, со свинцово-серой крышей и белыми мраморными колоннами, выделяющимися на фоне ярко-зеленой травы. К дому вела дорожка, усаженная по обе стороны кипарисами.
– Как красиво, – по улыбке Дамиана Валдис заключила, что он понял если не смысл сказанных слов, то ее восхищение. – Сколько таких домов у императора по всей стране?
– Этот дом принадлежит не Болгаробойце, – произнес Эрик по-скандинавски. – Если бы это были владения императора, то здесь находилось бы, по меньшей мере, десять солдат во главе с декурионом. Нет, этот дом – собственность евнуха.
Валдис никогда не думала, что Дамиан владеет землей. Из-за того, что он был евнухом, он казался ей больше почетным слугой, хотя и занимающим высокий пост. Теперь же ей стало ясно, что он довольно богат и владеет собственным имуществом.
– Теперь ты видишь, почему в некоторых семьях родители предпочитают кастрировать своих сыновей, чтобы те получили выгодную службу, – продолжил Эрик по-скандинавски. – В Византии евнухи высоко поднимаются по служебной лестнице.
– Родители сами дают согласие на это? – Она была потрясена. Причинение подобного увечья мужчинам в этом обществе до сих пор было выше ее понимания. – Ты думаешь, именно это и произошло с Дамианом?
– Нет. Он один их тех, кого здесь называют поздними евнухами. У тех, кого кастрируют в раннем возрасте, никогда не растет борода, а их голоса остаются мальчишескими. У некоторых из-за этого вырастают очень длинные руки и ноги. Кажется, будто их тела не знают, как реагировать на произошедшие изменения. Они также склонны к полноте, и у многих даже вырастают груди, как у женщин, – Эрик покачал головой. – Не каждый мужчина добровольно согласится на такое.
Валдис поняла, что Эрик презирает этот обычай. Какими бы привилегиями ни пользовались кастрированные мужчины в византийском обществе и каких бы высот они ни достигали, она знала, что Эрик скорее бы умер, чем согласился быть полумужчиной.
Дамиан опять что-то сказал по-гречески. Очевидно, его совсем не заботило, что они с Эриком разговаривали на скандинавском языке. Валдис была рада, что ее хозяин не понимает, что они обсуждают его личную жизнь в таких деталях. Она ехала между двумя мужчинами, будто находясь среди двух огней, и пыталась понять, чей секрет волнует ее больше – история Эрика с убийством собственного брата или почему Дамиан попал под нож и стал кастратом. Она пообещала себе, что узнает правду, прежде чем их дороги разойдутся.
Она так жаждала вырваться из пыльного Миклогарда. Свобода, как сладкоголосая сирена, звала ее за собой на далекие горные вершины, напоминая о себе каждым порывом ветра и каждой вздымающейся волной на голубом море.
Дамиан указал пальцем на виллу, притаившуюся в уютной долине. Сверху Валдис могла лучше ее разглядеть. Дом был квадратной формы, и со всех сторон его окружала широкая галерея с колоннами. Из открытого двора в центре в небо упиралась верхушка стройного кипариса.
– Твоя комната в восточной части дома, – перевел ей Эрик слова Дамиана. – Утром туда заглядывает солнце, но в полдень не бывает жары, – брови Эрика сошлись на переносице, пока он слушал Дамиана. – Твой хозяин говорит, что его комната расположена недалеко от твоей. Не по соседству, но рядом как знак его покровительства и защиты.
– Защиты? – переспросила Валдис. Кроме работников, трудящихся в поле, она не увидела вокруг ни души. – От кого мне может понадобиться защита?
– От меня, – признался он. – Аристархус очень заботится о том, чтобы сохранить твою целомудренность. Кажется, он думает, что все викинги – дикие похотливые самцы, которых нельзя близко подпускать к женщине.
Валдис вопросительно подняла бровь. Эрик бросил на нее хитрый взгляд.
– Возможно, он прав.
Она засмеялась. Его грубый добродушный юмор оживил ее. Когда она была с Эриком, ей казалось, что она снова находится среди фьордов. Его слова, лицо, привычки – все в нем напоминало ей о доме. В некотором смысле он представлялся даже более надежной гаванью, чем фьорды. Он безоговорочно принял ее странную болезнь, не задавая никаких вопросов.
Когда они приблизились к вилле, из широких резных дверей к ним навстречу выбежали слуги и выстроились в линию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72