Или еще лучше… почему бы не пожаловаться Джастину? Личные отношения оставить в стороне, ведь так будет разумнее. Джастин наверняка поймет, что эти изменения наносят ущерб их спектаклю.
Тут же, под влиянием минуты, она помчалась к Алексии – узнать, где можно найти Джастина.
– Он вон там, – Алексия кивнула головой в сторону одного из маленьких кабинетов, расположенных вдоль коридора. – Но…
Однако Крессида уже не слушала ее. Пока не успела передумать, она постучала в дверь и распахнула ее настежь.
Джастин сидел за столом, но он был не один. Рядом с ним Крессида увидела мускулистую фигуру своего мужа. Он сидел, положив ногу на ногу, держась очень свободно. Глаза его сверкнули. Стефано был удивлен.
– Скажи мне, Джастин, – проговорил он глубоким сладкозвучным голосом, – артисты твоей труппы всегда вот так врываются к тебе в кабинет, когда их не просят?
Джастин посмотрел на Крессиду злыми глазами, что было для него совершенно необычно.
– В чем дело, Крессида? – коротко спросил режиссер.
Крессида, сожалея о своей стремительности не более секунды, повернулась к Джастину и заговорила с ним, совершенно не обращая внимания на Стефано.
– Я хочу поговорить с тобой, Джастин, пожалуйста. Наедине, – добавила она со значением.
Джастин привстал со своего стула. Лицо его было сурово.
– Ты не можешь сейчас поговорить со мной. Сейчас у меня важная и конфиденциальная встреча с синьором ди Камиллой. И мне не нравится, что члены труппы врываются сюда без приглашения со своими мелкими жалобами…
– Но…
– Это мешает работе – и моей, и всей труппы. Если ты хочешь что-то обсудить со мной, Крессида, ты должна договориться о времени встречи с моим секретарем. А теперь, пожалуйста, извини нас.
Глаза Стефано блестели, он молчал. Крессида была вынуждена отступить, чувствуя себя высеченной. Но, вернувшись в свою гримерную, она снова закипела от злости. Конечно, ворвавшись в кабинет Джастина, она перешла дозволенную черту, но сознание своей вины лишь усилило ее возмущение вмешательством Стефано.
Раздался знакомый стук. Крессида широко распахнула дверь и увидела его, стоящего на пороге.
В темных глубинах его глаз погас свет. Глаза стали невыразительными, как будто сделанными из темного холодного металла.
– Думаю, тебе придется объяснить, в чем именно ты обвиняешь меня, – сказал он тихим голосом, таившим в себе опасность.
– Спектакль! – кричала она. – Первое действие! Ты приказал Дэвиду переписать его. По своей дурацкой прихоти ты подвергаешь опасности весь спектакль.
– Я приказал Дэвиду переписать его, – медленно повторил он.
– Он тебе не по душе, да? Тебе невыносимо видеть меня на сцене, правда? Сейчас, когда я начинаю что-то собой представлять, ты решил все разрушить. Это первый спектакль в театре Уэст-Энда, в котором я участвую. Ты понимаешь, что это значит для актрисы? Понимаешь? – Она увидела, как он сжал губы и его гладкая оливковая кожа побледнела, что было для него совершенно нетипично.
– Продолжай, – голос его стал глухим, а акцент слишком явным.
Она кинула на него испепеляющий взгляд.
– Хочешь, чтобы я рассказала тебе, какой вред ты нанес? Со спектаклем все было в порядке. Зрители любят эффектные декорации и костюмы, им нравится слышать шум моря. Это срабатывает. И только потому, что тебе не нравится, как я выхожу на сцену в купальнике и что все видят мою фигуру, ты заставил переписать весь акт.
– Что?! – От удивления у него даже голос сел.
– Дэвид, видимо, стал еще одним твоим дрессированным щенком. Я же им не буду. Я прошу тебя употребить твое влияние и вернуть все на прежнее место. Еще бы я хотела знать, что ты сказал Дэвиду, почему он почти не разговаривал со мной сегодня утром. И наконец… – голос ее был почти неслышен, как и дыхание, – я больше не твоя собственность. У меня красивая фигура, и мне не стыдно выходить на сцену в купальнике. И даже если я решу выйти, прикрывшись только фиговым листком, тебя это абсолютно не касается!
– Одна подобная попытка и ты больше никогда не увидишь сцены, – сказал он с такой мрачной уверенностью, что она не сомневалась – так и будет.
Он смотрел на Крессиду недобрым взглядом, и по спине у нее пробежал холодок.
В запале она наговорила Бог знает чего. Правда, ей хотелось ему отомстить, но ярость, исказившая его лицо, сказала ей, что она зашла слишком далеко. Она хотела было сказать что-то, чтобы смягчить ситуацию, но тут раздался стук в дверь. Стефано и Крессида насторожились.
– Эй, Кресси! – прозвучал веселый голос Дэвида.
Крессида посмотрела на Стефано и с досадой поняла, что ждет его реакции. Но его слова поразили ее.
– Впусти его, – сказал он тихо.
– Но ведь ты здесь, – возразила она. – Что, если Дэвид подумает?..
– Впусти его, – спокойно повторил он.
Ненавидя себя за покорность, она открыла дверь. Широкая улыбка Дэвида ее не успокоила.
Он заглянул в гримерную.
– О, привет, Стефано, – сказал он добродушно.
Его тон не понравился Крессиде, и она холодно спросила:
– Тебе от меня что-то нужно, Дэвид?
Казалось, Дэвид почувствовал напряжение, царившее в этой небольшой комнатке.
– Я хотел поговорить об изменениях, которые я сделал. Надеюсь, они тебе понравились. Мне хотелось сообщить тебе о них заранее, но я был так занят… то одно, то другое…
Крессида смотрела на него, потом повернула голову и увидела в зеркале насмешку и торжество в черных глазах.
– Так это ты решил изменить первый акт? – спросила она неуверенно.
Дэвид немного смутился.
– Ну да, конечно. Джастину захотелось оживить действие, ускорить его темп, и он заказал мне изменения. Кто ж еще, по-твоему, мог бы на такое решиться?
– Ну да, Крессида, – поддержал его Стефано, усмехаясь. – Кто же еще?
Она чувствовала себя полной дурой.
– Не знаю, – пробормотала она.
– Правда? Как же так? – Тон был сдержанный, а итальянский акцент почти не заметен.
– Извините и, пожалуйста, оставьте меня.
Пока я не сделала еще какую-нибудь глупость. К примеру, не расплакалась.
– Конечно, – поспешил согласиться Дэвид. – Увидимся позже.
Крессида подумала, что ушел он так же незаметно, как и пришел. Она опустила голову, не желая смотреть в лицо Стефано. Но в одном она была уверена: ей нужно перед ним извиниться.
– Извини, – сказала она, – мне не следовало выходить из себя…
– Тише, – прервал он ее.
Нежность, с какой он произнес это слово, доконала ее. На глазах выступили слезы.
– Посмотри на меня.
Она помотала головой, и рыжая коса закачалась из стороны в сторону на стройной шее.
– Крессида?
Она подняла глаза, и они выдали ее.
– Ты плачешь, Крессида? – шепнул он. – Плачешь?
– У меня стресс, – с трудом произнесла она.
Но не стресс был причиной этого эмоционального взрыва. Дело было в Стефано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Тут же, под влиянием минуты, она помчалась к Алексии – узнать, где можно найти Джастина.
– Он вон там, – Алексия кивнула головой в сторону одного из маленьких кабинетов, расположенных вдоль коридора. – Но…
Однако Крессида уже не слушала ее. Пока не успела передумать, она постучала в дверь и распахнула ее настежь.
Джастин сидел за столом, но он был не один. Рядом с ним Крессида увидела мускулистую фигуру своего мужа. Он сидел, положив ногу на ногу, держась очень свободно. Глаза его сверкнули. Стефано был удивлен.
– Скажи мне, Джастин, – проговорил он глубоким сладкозвучным голосом, – артисты твоей труппы всегда вот так врываются к тебе в кабинет, когда их не просят?
Джастин посмотрел на Крессиду злыми глазами, что было для него совершенно необычно.
– В чем дело, Крессида? – коротко спросил режиссер.
Крессида, сожалея о своей стремительности не более секунды, повернулась к Джастину и заговорила с ним, совершенно не обращая внимания на Стефано.
– Я хочу поговорить с тобой, Джастин, пожалуйста. Наедине, – добавила она со значением.
Джастин привстал со своего стула. Лицо его было сурово.
– Ты не можешь сейчас поговорить со мной. Сейчас у меня важная и конфиденциальная встреча с синьором ди Камиллой. И мне не нравится, что члены труппы врываются сюда без приглашения со своими мелкими жалобами…
– Но…
– Это мешает работе – и моей, и всей труппы. Если ты хочешь что-то обсудить со мной, Крессида, ты должна договориться о времени встречи с моим секретарем. А теперь, пожалуйста, извини нас.
Глаза Стефано блестели, он молчал. Крессида была вынуждена отступить, чувствуя себя высеченной. Но, вернувшись в свою гримерную, она снова закипела от злости. Конечно, ворвавшись в кабинет Джастина, она перешла дозволенную черту, но сознание своей вины лишь усилило ее возмущение вмешательством Стефано.
Раздался знакомый стук. Крессида широко распахнула дверь и увидела его, стоящего на пороге.
В темных глубинах его глаз погас свет. Глаза стали невыразительными, как будто сделанными из темного холодного металла.
– Думаю, тебе придется объяснить, в чем именно ты обвиняешь меня, – сказал он тихим голосом, таившим в себе опасность.
– Спектакль! – кричала она. – Первое действие! Ты приказал Дэвиду переписать его. По своей дурацкой прихоти ты подвергаешь опасности весь спектакль.
– Я приказал Дэвиду переписать его, – медленно повторил он.
– Он тебе не по душе, да? Тебе невыносимо видеть меня на сцене, правда? Сейчас, когда я начинаю что-то собой представлять, ты решил все разрушить. Это первый спектакль в театре Уэст-Энда, в котором я участвую. Ты понимаешь, что это значит для актрисы? Понимаешь? – Она увидела, как он сжал губы и его гладкая оливковая кожа побледнела, что было для него совершенно нетипично.
– Продолжай, – голос его стал глухим, а акцент слишком явным.
Она кинула на него испепеляющий взгляд.
– Хочешь, чтобы я рассказала тебе, какой вред ты нанес? Со спектаклем все было в порядке. Зрители любят эффектные декорации и костюмы, им нравится слышать шум моря. Это срабатывает. И только потому, что тебе не нравится, как я выхожу на сцену в купальнике и что все видят мою фигуру, ты заставил переписать весь акт.
– Что?! – От удивления у него даже голос сел.
– Дэвид, видимо, стал еще одним твоим дрессированным щенком. Я же им не буду. Я прошу тебя употребить твое влияние и вернуть все на прежнее место. Еще бы я хотела знать, что ты сказал Дэвиду, почему он почти не разговаривал со мной сегодня утром. И наконец… – голос ее был почти неслышен, как и дыхание, – я больше не твоя собственность. У меня красивая фигура, и мне не стыдно выходить на сцену в купальнике. И даже если я решу выйти, прикрывшись только фиговым листком, тебя это абсолютно не касается!
– Одна подобная попытка и ты больше никогда не увидишь сцены, – сказал он с такой мрачной уверенностью, что она не сомневалась – так и будет.
Он смотрел на Крессиду недобрым взглядом, и по спине у нее пробежал холодок.
В запале она наговорила Бог знает чего. Правда, ей хотелось ему отомстить, но ярость, исказившая его лицо, сказала ей, что она зашла слишком далеко. Она хотела было сказать что-то, чтобы смягчить ситуацию, но тут раздался стук в дверь. Стефано и Крессида насторожились.
– Эй, Кресси! – прозвучал веселый голос Дэвида.
Крессида посмотрела на Стефано и с досадой поняла, что ждет его реакции. Но его слова поразили ее.
– Впусти его, – сказал он тихо.
– Но ведь ты здесь, – возразила она. – Что, если Дэвид подумает?..
– Впусти его, – спокойно повторил он.
Ненавидя себя за покорность, она открыла дверь. Широкая улыбка Дэвида ее не успокоила.
Он заглянул в гримерную.
– О, привет, Стефано, – сказал он добродушно.
Его тон не понравился Крессиде, и она холодно спросила:
– Тебе от меня что-то нужно, Дэвид?
Казалось, Дэвид почувствовал напряжение, царившее в этой небольшой комнатке.
– Я хотел поговорить об изменениях, которые я сделал. Надеюсь, они тебе понравились. Мне хотелось сообщить тебе о них заранее, но я был так занят… то одно, то другое…
Крессида смотрела на него, потом повернула голову и увидела в зеркале насмешку и торжество в черных глазах.
– Так это ты решил изменить первый акт? – спросила она неуверенно.
Дэвид немного смутился.
– Ну да, конечно. Джастину захотелось оживить действие, ускорить его темп, и он заказал мне изменения. Кто ж еще, по-твоему, мог бы на такое решиться?
– Ну да, Крессида, – поддержал его Стефано, усмехаясь. – Кто же еще?
Она чувствовала себя полной дурой.
– Не знаю, – пробормотала она.
– Правда? Как же так? – Тон был сдержанный, а итальянский акцент почти не заметен.
– Извините и, пожалуйста, оставьте меня.
Пока я не сделала еще какую-нибудь глупость. К примеру, не расплакалась.
– Конечно, – поспешил согласиться Дэвид. – Увидимся позже.
Крессида подумала, что ушел он так же незаметно, как и пришел. Она опустила голову, не желая смотреть в лицо Стефано. Но в одном она была уверена: ей нужно перед ним извиниться.
– Извини, – сказала она, – мне не следовало выходить из себя…
– Тише, – прервал он ее.
Нежность, с какой он произнес это слово, доконала ее. На глазах выступили слезы.
– Посмотри на меня.
Она помотала головой, и рыжая коса закачалась из стороны в сторону на стройной шее.
– Крессида?
Она подняла глаза, и они выдали ее.
– Ты плачешь, Крессида? – шепнул он. – Плачешь?
– У меня стресс, – с трудом произнесла она.
Но не стресс был причиной этого эмоционального взрыва. Дело было в Стефано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37