Утеплил бы, например, мансарду, первый этаж превратил в настоящую студию, а в сарае только материал хранил... Да мало ли что! - он смущенно подкрутил ус и пятернёй пригладил светло-русые волосы, забранные в хвост. - Когда удобства на улице - зимой это иногда огорчает.
- А что за профессия у вашей миллионерши? - вновь "загнула" свою линию Анна. - Она что - богатая наследница, или, может, открытие какое сделала? Вы ведь можете просто не знать.
Скульптор рассмеялся:
- Что вы, какое открытие! Она и двух слов-то правильно связать не сможет: кастеляншей сто лет здесь работает. Ну не сто, так десять-то уж точно... А вдруг и вправду оставил ей какой-нибудь бездетный дядюшка кучу деньжищ? Могла же мне вот эти хоромы, - он царственным жестом обвел рукой вокруг себя, - тетка в наследство отказать! Не знаю, не моё это дело считать чужие деньги!
Алексей хмыкнул:
- Так это ж просто местная достопримечательность! А ты говоришь, где деньги взять! Да тебе экскурсии к этому дому водить надо! Вот прямо с нас завтра и начнешь.
- Нет, я завтра, к сожалению, на работе, - отказался Саша. - А из достопримечательностей у нас кроме музея Пожалостина и женского монастыря больше ничего и нет. Главная и основная красота - вокруг. Ходите, дышите, любуйтесь!
- Сашка, где бы нам на ночлег пристроиться? До завтра оставишь? Алексей уже наметил план действий.
Трегубов почти обиделся:
- Ты что, всерьез думал, что я вас куда-нибудь отпущу? Нет уж, дудки! Мальчику вашему, - он поклонился Ане, - я обещал рыбалку, мотоцикл, краски. У меня даже видик есть! Вам, как объяснил вот этот господин, - он положил руку Алексею на плечо, - требуется отдых. Так что оставайтесь у меня места хватит. - Подбоченясь, он снова подкрутил ус. - Если вы, конечно не боитесь испортить себе репутацию пребыванием в доме молодого холостяка.
- Нет, что вы, зачем же я буду вас стеснять! - завозражала Аня. - Вот мы пойдем завтра с Алексеем и внаглую попросимся пожить к вашей богатейке. Или, может, семья у неё большая?
- Семьи, насколько я знаю, у неё отродясь не было. Однако, я сомневаюсь, что вы сможете близко подойти к дому. Она настолько дорожит своим детищем, что даже охрану наняла. Крутая бабёнка - не при дамах будь сказано! - Скульптор поднялся из-за стола. - Так что я пойду постелю вам с сыном в горнице (как согрело Аню это бабы Верино слово!), а мы с Лёшкой заберемся на чердак, гордо именуемый мансардой...
Как только Трегубов вышел, Алексей подсел к Анне поближе и они стали шептаться, бурно обсуждая услышанное.
Анне скульптор показался человеком хорошим, но она просила Алексея не открываться ему:
- Неизвестно, как он отреагирует. А вдруг скажет: "Выметайтесь-ка со своими проблемами! Я из столицы уехал, чтобы шею свою не подставлять!"
- Ты, конечно, права. Но мне кажется, что, несмотря на молодость, он прошел неплохую школу. К тому же подставлять шею человека втёмную - тоже нельзя. Если он будет кое-что (не всё!) знать, он и за Юркой получше присмотрит...
С этим Анна согласилась, но настаивала на версии, что она скрывает сына от бандитов, которые хотят заполучить его, чтобы выманить у мужа большую сумму денег.
- Надеюсь, Борис простит мне эту ложь, - суеверным шепотом воскликнула она. - Ведь он должен знать, что мы тут терпим из-за его шашней.
Алексей посмотрел на неё странным взглядом, словно собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал.
Когда были оговорены подробности, Анна направилась во двор, чтобы позвать Юрку:
- Сынок, пора умываться и - баиньки!
- Что значит "баиньки"? - возмутился мальчишка. - Во-первых, я не маленький, чтобы так со мной разговаривать! Во-вторых, - продолжал он качать права...
- Во-вторых, - перебила его мать, - если ты действительно уже взрослый, присоединяйся к нам: мы, например, спать отправляемся!
Юрка сполз с мотоцикла и понуро поплёлся к колонке заниматься водными процедурами, ворча по дороге: "Спать, спать... Даже не стемнело еще!"
Анна отыскала на террасе среди пакетов с покупками новое полотенце, вытерла сына, проводила его в горницу, уложила на огромную железную кровать с круглыми шишечками на спинках. Сын обрадовался панцирной сетке и сразу запрыгал на ней, как на батуте. Мать немедленно остановила его, убедилась, что Юрка, наконец, утихомирился, нерешительно постояла на пороге, потом вернулась на террасу.
Мужчины тоже быстро умылись, поднялись наверх и долго ещё не могли угомониться, громко разговаривая, смеясь, вспоминая студенческие годы. Учились-то они на разных факультетах и курсах: когда Трегубов только поступил, Алексей уже заканчивал, но в одном институте, среди одних и тех же педагогов, - поэтому общих тем и знакомых была масса!
"Чем попусту языком чесать, лучше бы Алексей поговорил с ним по поводу нас!" - хмуро подумала Анна.
Она посидела немного без дела, нашла таз, перемыла посуду, вытерла её, аккуратно по росту расставила на полке. К тому времени в мансарде всё уже затихло: видимо, уснули.
Анна вытащила со дна своей спортивной сумки "Записки у изголовья". Книга эта таинственным образом несколько раз возникала в её жизни...
- Погадать на вас, Арбузова?
Однажды в больнице лечащий врач вызвал её к себе в кабинет. Она заранее настроилась на очередную "задушевную" беседу с круглым доктором. А он померцал глазами (всё самое главное в них - не снаружи, а где-то глубоко за лунообразной лицевой стороной), вынул из пачки историй болезней заложенную между ними чистенькую книжку в переплете.
- Называйте номер страницы и строчку!
"Пусть обвалится ограда. Пусть водяные травы заглушат пруд, сад зарастёт полынью, а сквозь песок на дорожках пробьются зеленые стебли..."
- Ну и настроение у вас, Арбузова! - сказал доктор. - Мрак!
Тогда Анне была уже знакома Сэй-Сёнагон! Она просила одолжить книгу он даже подержать в руках не дал, даже дотронуться.
Теперь её собственная Сэй-Сёнагон лежала на коленях.
- Поразительно! - сказала Анна.
"Даже самые обычные люди радуются, если счастье улыбнётся их детям."
Япония конца первого тысячелетия и - о том же...
Анна встала, прошлась по хорошо пригнанным доскам пола, обнаружила одну скрипучую, "поиграла" на ней, спохватилась, что разбудит кого-нибудь из мирно спящей троицы, вышла на воздух...
Темный провал неба был изранен сверкающими звёздами.
В детстве они научились одной игре: на какое-нибудь слово, ситуацию или впечатление находили строчки из стихов, песен...
Теперь вдруг сам собой - впервые за последние годы - зазвучал в ушах старинный романс:
"Сияла ночь, луной был полон сад,
Сидели мы с тобой в гостиной у огня...
Рояль был весь раскрыт и струны в нем дрожали..."
- Не раскрыт, а разбит, - произнесла Анна. - Так будет вернее.
- Кто "разбит"? - спросил совсем рядом негромкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
- А что за профессия у вашей миллионерши? - вновь "загнула" свою линию Анна. - Она что - богатая наследница, или, может, открытие какое сделала? Вы ведь можете просто не знать.
Скульптор рассмеялся:
- Что вы, какое открытие! Она и двух слов-то правильно связать не сможет: кастеляншей сто лет здесь работает. Ну не сто, так десять-то уж точно... А вдруг и вправду оставил ей какой-нибудь бездетный дядюшка кучу деньжищ? Могла же мне вот эти хоромы, - он царственным жестом обвел рукой вокруг себя, - тетка в наследство отказать! Не знаю, не моё это дело считать чужие деньги!
Алексей хмыкнул:
- Так это ж просто местная достопримечательность! А ты говоришь, где деньги взять! Да тебе экскурсии к этому дому водить надо! Вот прямо с нас завтра и начнешь.
- Нет, я завтра, к сожалению, на работе, - отказался Саша. - А из достопримечательностей у нас кроме музея Пожалостина и женского монастыря больше ничего и нет. Главная и основная красота - вокруг. Ходите, дышите, любуйтесь!
- Сашка, где бы нам на ночлег пристроиться? До завтра оставишь? Алексей уже наметил план действий.
Трегубов почти обиделся:
- Ты что, всерьез думал, что я вас куда-нибудь отпущу? Нет уж, дудки! Мальчику вашему, - он поклонился Ане, - я обещал рыбалку, мотоцикл, краски. У меня даже видик есть! Вам, как объяснил вот этот господин, - он положил руку Алексею на плечо, - требуется отдых. Так что оставайтесь у меня места хватит. - Подбоченясь, он снова подкрутил ус. - Если вы, конечно не боитесь испортить себе репутацию пребыванием в доме молодого холостяка.
- Нет, что вы, зачем же я буду вас стеснять! - завозражала Аня. - Вот мы пойдем завтра с Алексеем и внаглую попросимся пожить к вашей богатейке. Или, может, семья у неё большая?
- Семьи, насколько я знаю, у неё отродясь не было. Однако, я сомневаюсь, что вы сможете близко подойти к дому. Она настолько дорожит своим детищем, что даже охрану наняла. Крутая бабёнка - не при дамах будь сказано! - Скульптор поднялся из-за стола. - Так что я пойду постелю вам с сыном в горнице (как согрело Аню это бабы Верино слово!), а мы с Лёшкой заберемся на чердак, гордо именуемый мансардой...
Как только Трегубов вышел, Алексей подсел к Анне поближе и они стали шептаться, бурно обсуждая услышанное.
Анне скульптор показался человеком хорошим, но она просила Алексея не открываться ему:
- Неизвестно, как он отреагирует. А вдруг скажет: "Выметайтесь-ка со своими проблемами! Я из столицы уехал, чтобы шею свою не подставлять!"
- Ты, конечно, права. Но мне кажется, что, несмотря на молодость, он прошел неплохую школу. К тому же подставлять шею человека втёмную - тоже нельзя. Если он будет кое-что (не всё!) знать, он и за Юркой получше присмотрит...
С этим Анна согласилась, но настаивала на версии, что она скрывает сына от бандитов, которые хотят заполучить его, чтобы выманить у мужа большую сумму денег.
- Надеюсь, Борис простит мне эту ложь, - суеверным шепотом воскликнула она. - Ведь он должен знать, что мы тут терпим из-за его шашней.
Алексей посмотрел на неё странным взглядом, словно собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал.
Когда были оговорены подробности, Анна направилась во двор, чтобы позвать Юрку:
- Сынок, пора умываться и - баиньки!
- Что значит "баиньки"? - возмутился мальчишка. - Во-первых, я не маленький, чтобы так со мной разговаривать! Во-вторых, - продолжал он качать права...
- Во-вторых, - перебила его мать, - если ты действительно уже взрослый, присоединяйся к нам: мы, например, спать отправляемся!
Юрка сполз с мотоцикла и понуро поплёлся к колонке заниматься водными процедурами, ворча по дороге: "Спать, спать... Даже не стемнело еще!"
Анна отыскала на террасе среди пакетов с покупками новое полотенце, вытерла сына, проводила его в горницу, уложила на огромную железную кровать с круглыми шишечками на спинках. Сын обрадовался панцирной сетке и сразу запрыгал на ней, как на батуте. Мать немедленно остановила его, убедилась, что Юрка, наконец, утихомирился, нерешительно постояла на пороге, потом вернулась на террасу.
Мужчины тоже быстро умылись, поднялись наверх и долго ещё не могли угомониться, громко разговаривая, смеясь, вспоминая студенческие годы. Учились-то они на разных факультетах и курсах: когда Трегубов только поступил, Алексей уже заканчивал, но в одном институте, среди одних и тех же педагогов, - поэтому общих тем и знакомых была масса!
"Чем попусту языком чесать, лучше бы Алексей поговорил с ним по поводу нас!" - хмуро подумала Анна.
Она посидела немного без дела, нашла таз, перемыла посуду, вытерла её, аккуратно по росту расставила на полке. К тому времени в мансарде всё уже затихло: видимо, уснули.
Анна вытащила со дна своей спортивной сумки "Записки у изголовья". Книга эта таинственным образом несколько раз возникала в её жизни...
- Погадать на вас, Арбузова?
Однажды в больнице лечащий врач вызвал её к себе в кабинет. Она заранее настроилась на очередную "задушевную" беседу с круглым доктором. А он померцал глазами (всё самое главное в них - не снаружи, а где-то глубоко за лунообразной лицевой стороной), вынул из пачки историй болезней заложенную между ними чистенькую книжку в переплете.
- Называйте номер страницы и строчку!
"Пусть обвалится ограда. Пусть водяные травы заглушат пруд, сад зарастёт полынью, а сквозь песок на дорожках пробьются зеленые стебли..."
- Ну и настроение у вас, Арбузова! - сказал доктор. - Мрак!
Тогда Анне была уже знакома Сэй-Сёнагон! Она просила одолжить книгу он даже подержать в руках не дал, даже дотронуться.
Теперь её собственная Сэй-Сёнагон лежала на коленях.
- Поразительно! - сказала Анна.
"Даже самые обычные люди радуются, если счастье улыбнётся их детям."
Япония конца первого тысячелетия и - о том же...
Анна встала, прошлась по хорошо пригнанным доскам пола, обнаружила одну скрипучую, "поиграла" на ней, спохватилась, что разбудит кого-нибудь из мирно спящей троицы, вышла на воздух...
Темный провал неба был изранен сверкающими звёздами.
В детстве они научились одной игре: на какое-нибудь слово, ситуацию или впечатление находили строчки из стихов, песен...
Теперь вдруг сам собой - впервые за последние годы - зазвучал в ушах старинный романс:
"Сияла ночь, луной был полон сад,
Сидели мы с тобой в гостиной у огня...
Рояль был весь раскрыт и струны в нем дрожали..."
- Не раскрыт, а разбит, - произнесла Анна. - Так будет вернее.
- Кто "разбит"? - спросил совсем рядом негромкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84