Вынув из шкатулки большую брошь, усаженную гранатами, она приколола украшение на плече. Да, именно то, что нужно. Она, должно быть, неплохо выглядит. Брошь – единственная уступка норвежским обычаям. В остальном Уинсом будет следовать заветам беотаков, даже наденет мокасины.
Закончив одеваться, Уинсом провела по волосам деревянной расческой, тоже подаренной Брендом, и продолжала расчесываться до тех пор, пока густые длинные пряди не легли на плечи тяжелым водопадом, а отблески пламени из очага не заиграли на них черно-синими огнями.
Отложив гребень, Уинсом сделала шаг к двери, но тут же нерешительно остановилась. Так трудно покинуть эту уютную комнату! Конечно, она немного отвлеклась, пока готовилась предстать перед Тингом, но теперь тревожные мысли о Бренде не давали покоя.
Лгать себе Уинсом не могла: муж в беде, ужасная опасность грозит ему. Торхолл Храбрый не спасет Бренда, ведь мужчины твердо решили защищать Ингу. И ярл, уже не раз пытавшийся убить Бренда, не успокоится, пока не отомстит за смерть сына. Но каждый раз, когда Уинсом пыталась заговорить об этом, Бренд только улыбался, рассеянно гладил ее по плечу и уверял, будто знает, что делает.
Уинсом снова вздохнула, всем сердцем желая верить мужу и боясь, что он в самом деле знает, что делает, и пожертвует свободой и жизнью ради Инги.
Нет, она не ревновала к девушке, не опасалась соперничества. Ведь Бренд сказал, что только ее, Уинсом, любит и хочет видеть своей женой. Нет, самое страшное, если он решится пойти на все, чтобы девушке не грозила опасность, пожертвует собой, лишь бы спасти белокурую подругу детства.
Уинсом сжимала кулаки, пока не побелели костяшки пальцев. Если бы только она могла сказать всю правду перед Тингом, если бы только Бренда оправдали! Может, встать и объявить мужчинам, что не Бренд виновен в смерти Эйрика? Но тогда муж посчитает ее предательницей! О, что, что же ей делать?!
В эти последние ночи они любили друг друга с чувством, похожим на отчаяние, словно Бренд навсегда прощался с ней. И Уинсом с ужасом думала, что так и может быть, что настанет день, когда она больше не увидит его.
Наконец Уинсом услыхала, как Бренд окликнул ее, и, сгорбившись, неохотно встала, всей душой желая задержаться еще немного. Но нетерпение в голосе мужа подстегнуло ее. Значит, ему хочется поскорее покончить с этим? Уинсом понимала, что ярл тоже мечтает заполучить земли Бренда и убить его самого – недаром, не тратя времени, постарался собрать Тинг.
Спустившись вниз, Уинсом подошла к Бренду, и тот вручил жене нарядный плащ из белого меха. Она попыталась заставить себя улыбнуться, выглядеть бодрой и веселой ради мужа, но губы уродливо растягивались, и Бренд, конечно, понимал, как плохо Уинсом. О, каким усталым он выглядит!
Темные волосы Уинсом красиво выделялись на белом меху.
Она прекрасна, подумал Бренд. Но главное – такая верная, добрая и искренняя! Он ощущал, как становится благороднее в ее присутствии, и, если только жена будет рядом, Бренд готов сразиться хоть с сотней Тингов!
Бренд улыбнулся в застенчивые глаза жены и, накинув на нее белый плащ, осторожно обернул хрупкие плечи и нагнулся, чтобы поцеловать розовые губки.
– Как ты прелестна, – пробормотал он, – как прелестна… Носи на…
Бренд замолчал, слова застревали в горле. Как он мог пожелать ей долго носить этот плащ, не зная, увидит ли жену завтра, или его уже не будет в живых. О моя красавица! Помоги мне, Тор… как выпутаться из этой ужасной ловушки?
Не обращая внимания на стоявших рядом Олафа и Торхолла, Бренд нежно поцеловал жену в губы.
– Я люблю тебя, – пробормотал он прерывающимся голосом. – И всегда буду любить, что бы ни случилось. Запомни это.
Уинсом резко отшатнулась.
– Бренд!
Она умоляюще глядела в серьезные синие глаза, словно искала ответа.
– Бренд? – спросила она снова, задыхаясь.
Он покачал головой.
– Все в порядке, Уинсом, мой Восторг, все в порядке!
Олаф, поддерживая Торхолла, пошел к двери. Бренд и Уинсом последовали за ними. Уинсом, наблюдая, как тяжело шаркает ногами Торхолл, припомнила слова Ольги, сказавшей только вчера, что живот Торхолла сжимается и уже не такой большой, а опухоль усохла. Уинсом удивилась, но Ольга заверила, что такое бывает.
Уинсом обернулась, помахала старухе и Освальду, стоявшим на пороге. Вскоре к Бренду присоединились Грольф и двадцать самых сильных и закаленных матросов с обоих кораблей, вооруженных мечами или дубинками.
Уинсом без улыбки поздоровалась с Грольфом. Матросы охраняли Большой Дом со времени переезда Бренда и его домашних. Именно Грольф настоял на мерах предосторожности, сказав, что не доверяет ярлу, который может попытаться поджечь и второй дом с тем, чтобы уж наверняка расправиться с Брендом. Уинсом и Олаф согласились с ним и убедили Бренда в необходимости остерегаться врага. Правда. Уинсом показалось, что Бренд немного уязвлен тем, что приходится быть обязанным молочному брату за спасение в ночь пожара и за заботу об охране дома, но он только поблагодарил Грольфа и сделал, как тот предлагал.
Уинсом, однако, очень радовалась присутствию Грольфа и его людей. Ни один житель Стевенджера – будь то сосед, друг или враг Бренда – не пришел навестить его, выразить одобрение, радость или недовольство возвращением хозяина Большого Дома. Уинсом находила такое равнодушие зловещим признаком, но старалась ничего не говорить мужу – у него и без этого было достаточно забот.
Они шагали не спеша, поскольку у Торхолла не было сил идти быстрее. Толстый слой снега глушил стук сапог. Белоснежные звездочки садились на лицо и волосы Уинсом. Дни были настолько коротки, что, хотя наступил всего лишь полдень, казалось, на землю спускаются сумерки.
Наконец они добрались до цели – большого деревянного здания на окраине города. Бренд объяснил Уинсом, что, когда Тинг собирался весной, мужчины располагались на Кейрн-Мидоу, холмистом участке, недалеко от города, главной достопримечательностью которого был высокий каменный курган, но сегодня из-за снега и холода было решено, что поспешно созванное собрание состоится в самом большом здании Стевенджера.
Здание было ярко освещено факелами. Когда Бренд и Уинсом подходили ближе, люди замолкали, отводя глаза, и сердце Уинсом сжалось от дурного предчувствия. Ничего хорошего это Бренду не сулит. Найдется ли у него хотя бы один сторонник?
Они уже хотели войти в зал, когда появился ярл со своими прихвостнями и направился к ним. Но у Бренда и Грольфа отряд был больше, и ярл, наверное, именно поэтому нахмурился и в последний момент отступил, пропуская вновь прибывших.
В зале горело множество светильников, толпились люди, но, как и на улице, все разговоры мгновенно прекращались при виде Бренда и его спутников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Закончив одеваться, Уинсом провела по волосам деревянной расческой, тоже подаренной Брендом, и продолжала расчесываться до тех пор, пока густые длинные пряди не легли на плечи тяжелым водопадом, а отблески пламени из очага не заиграли на них черно-синими огнями.
Отложив гребень, Уинсом сделала шаг к двери, но тут же нерешительно остановилась. Так трудно покинуть эту уютную комнату! Конечно, она немного отвлеклась, пока готовилась предстать перед Тингом, но теперь тревожные мысли о Бренде не давали покоя.
Лгать себе Уинсом не могла: муж в беде, ужасная опасность грозит ему. Торхолл Храбрый не спасет Бренда, ведь мужчины твердо решили защищать Ингу. И ярл, уже не раз пытавшийся убить Бренда, не успокоится, пока не отомстит за смерть сына. Но каждый раз, когда Уинсом пыталась заговорить об этом, Бренд только улыбался, рассеянно гладил ее по плечу и уверял, будто знает, что делает.
Уинсом снова вздохнула, всем сердцем желая верить мужу и боясь, что он в самом деле знает, что делает, и пожертвует свободой и жизнью ради Инги.
Нет, она не ревновала к девушке, не опасалась соперничества. Ведь Бренд сказал, что только ее, Уинсом, любит и хочет видеть своей женой. Нет, самое страшное, если он решится пойти на все, чтобы девушке не грозила опасность, пожертвует собой, лишь бы спасти белокурую подругу детства.
Уинсом сжимала кулаки, пока не побелели костяшки пальцев. Если бы только она могла сказать всю правду перед Тингом, если бы только Бренда оправдали! Может, встать и объявить мужчинам, что не Бренд виновен в смерти Эйрика? Но тогда муж посчитает ее предательницей! О, что, что же ей делать?!
В эти последние ночи они любили друг друга с чувством, похожим на отчаяние, словно Бренд навсегда прощался с ней. И Уинсом с ужасом думала, что так и может быть, что настанет день, когда она больше не увидит его.
Наконец Уинсом услыхала, как Бренд окликнул ее, и, сгорбившись, неохотно встала, всей душой желая задержаться еще немного. Но нетерпение в голосе мужа подстегнуло ее. Значит, ему хочется поскорее покончить с этим? Уинсом понимала, что ярл тоже мечтает заполучить земли Бренда и убить его самого – недаром, не тратя времени, постарался собрать Тинг.
Спустившись вниз, Уинсом подошла к Бренду, и тот вручил жене нарядный плащ из белого меха. Она попыталась заставить себя улыбнуться, выглядеть бодрой и веселой ради мужа, но губы уродливо растягивались, и Бренд, конечно, понимал, как плохо Уинсом. О, каким усталым он выглядит!
Темные волосы Уинсом красиво выделялись на белом меху.
Она прекрасна, подумал Бренд. Но главное – такая верная, добрая и искренняя! Он ощущал, как становится благороднее в ее присутствии, и, если только жена будет рядом, Бренд готов сразиться хоть с сотней Тингов!
Бренд улыбнулся в застенчивые глаза жены и, накинув на нее белый плащ, осторожно обернул хрупкие плечи и нагнулся, чтобы поцеловать розовые губки.
– Как ты прелестна, – пробормотал он, – как прелестна… Носи на…
Бренд замолчал, слова застревали в горле. Как он мог пожелать ей долго носить этот плащ, не зная, увидит ли жену завтра, или его уже не будет в живых. О моя красавица! Помоги мне, Тор… как выпутаться из этой ужасной ловушки?
Не обращая внимания на стоявших рядом Олафа и Торхолла, Бренд нежно поцеловал жену в губы.
– Я люблю тебя, – пробормотал он прерывающимся голосом. – И всегда буду любить, что бы ни случилось. Запомни это.
Уинсом резко отшатнулась.
– Бренд!
Она умоляюще глядела в серьезные синие глаза, словно искала ответа.
– Бренд? – спросила она снова, задыхаясь.
Он покачал головой.
– Все в порядке, Уинсом, мой Восторг, все в порядке!
Олаф, поддерживая Торхолла, пошел к двери. Бренд и Уинсом последовали за ними. Уинсом, наблюдая, как тяжело шаркает ногами Торхолл, припомнила слова Ольги, сказавшей только вчера, что живот Торхолла сжимается и уже не такой большой, а опухоль усохла. Уинсом удивилась, но Ольга заверила, что такое бывает.
Уинсом обернулась, помахала старухе и Освальду, стоявшим на пороге. Вскоре к Бренду присоединились Грольф и двадцать самых сильных и закаленных матросов с обоих кораблей, вооруженных мечами или дубинками.
Уинсом без улыбки поздоровалась с Грольфом. Матросы охраняли Большой Дом со времени переезда Бренда и его домашних. Именно Грольф настоял на мерах предосторожности, сказав, что не доверяет ярлу, который может попытаться поджечь и второй дом с тем, чтобы уж наверняка расправиться с Брендом. Уинсом и Олаф согласились с ним и убедили Бренда в необходимости остерегаться врага. Правда. Уинсом показалось, что Бренд немного уязвлен тем, что приходится быть обязанным молочному брату за спасение в ночь пожара и за заботу об охране дома, но он только поблагодарил Грольфа и сделал, как тот предлагал.
Уинсом, однако, очень радовалась присутствию Грольфа и его людей. Ни один житель Стевенджера – будь то сосед, друг или враг Бренда – не пришел навестить его, выразить одобрение, радость или недовольство возвращением хозяина Большого Дома. Уинсом находила такое равнодушие зловещим признаком, но старалась ничего не говорить мужу – у него и без этого было достаточно забот.
Они шагали не спеша, поскольку у Торхолла не было сил идти быстрее. Толстый слой снега глушил стук сапог. Белоснежные звездочки садились на лицо и волосы Уинсом. Дни были настолько коротки, что, хотя наступил всего лишь полдень, казалось, на землю спускаются сумерки.
Наконец они добрались до цели – большого деревянного здания на окраине города. Бренд объяснил Уинсом, что, когда Тинг собирался весной, мужчины располагались на Кейрн-Мидоу, холмистом участке, недалеко от города, главной достопримечательностью которого был высокий каменный курган, но сегодня из-за снега и холода было решено, что поспешно созванное собрание состоится в самом большом здании Стевенджера.
Здание было ярко освещено факелами. Когда Бренд и Уинсом подходили ближе, люди замолкали, отводя глаза, и сердце Уинсом сжалось от дурного предчувствия. Ничего хорошего это Бренду не сулит. Найдется ли у него хотя бы один сторонник?
Они уже хотели войти в зал, когда появился ярл со своими прихвостнями и направился к ним. Но у Бренда и Грольфа отряд был больше, и ярл, наверное, именно поэтому нахмурился и в последний момент отступил, пропуская вновь прибывших.
В зале горело множество светильников, толпились люди, но, как и на улице, все разговоры мгновенно прекращались при виде Бренда и его спутников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84