– Она с усмешкой подняла на него глаза.
– Спасибо, милый муж. Я рада, что мы возвращаемся домой.
– Я очень не хотел прерывать наш медовый месяц, но видел, какое выражение лица бывает у тебя всякий раз, когда заходил разговор об успешных находках, которые делает на раскопках отец.
– Разве это было так заметно?
– Еще бы!
– Между прочим, у тебя было такое же лицо!
– Не может быть!
– Еще как может.
– И это было заметно?
– О, да.
Они весело, беззаботно расхохотались.
– Тогда и ты признавайся, что сам хотел вернуться в Колумбию.
Жоан обвила шею Луиса руками и улыбнулась.
– Может, ты спросишь меня, почему? Почему я хотела вернуться?
– Почему же?
– Потому что я помню тот старый патефон и наш романтический танец. Я помню наш водопад, и я снова хочу увидеть его.
– Держу пари, ты помнишь кое-что еще.
– Да? Ну-ка, ну-ка.
– Старое деревянное корыто.
– О, звучит возбуждающе!
– Это ты возбуждающая, – прошептал Луис, сжимая молодую женщину в объятиях. – Я порой переживаю тот ужас, когда мне казалось, что я навсегда потерял тебя.
– Да, на нашу долю выпали страшные дни. Но когда я вспоминаю о том, что из этого вышло, то уже ни о чем не жалею. А Франк и Сальма теперь так счастливы! Я рада, что мы задержались и увидели их свадьбу. А отец! Он на небесах оттого что, наконец-то обрел семью и работает вместе с нами на этих раскопках. Что касается меня…
– Так, так, так, – поддразнил Луис.
– Я еще никогда не была так счастлива!
– И ты готова вернуться к работе?
– Луис, мы попробуем вновь войти в гробницу?
– Не знаю. Это звучит, как бред сумасшедшего, но в той ситуации было много непонятного. Это землетрясение…
– Нет, я думаю, что это кое-что другое.
– Не смейся, Жоан. Я думаю, что нас спасли, или защитили те возлюбленные. Спасая наши жизни, они как бы замаливали свои грехи.
– Или смывали свой позор.
– Нет, любовь это не позор. Любовь не может быть позором. Она возвышенна и прекрасна. Мне бы хотелось думать, что это правда, моя милая.
– Как ты романтичен! А еще говорят, что археологи страшные зануды.
– Слухи! – ответил Луис и улыбнулся.
– Но я собираюсь хранить все в тайне. Мне этот археолог-романтик и самой нужен.
– Что ж, мы будем предоставлены друг другу долгое время. В музее чуть не прыгали от радости, когда узнали о нашей находке и прочитали письмо твоего отца. Похоже, еще несколько лет нам придется жить в нашем маленьком домике.
– Нет ничего лучше! – воскликнула Жоан. Луис склонил голову и поцеловал ее долгим, страстным поцелуем.
Вскоре на горизонте показалась пристань Хогена. Уже издалека можно было разглядеть три фигуры, стоявшие на ней. Это были Франк, Сальма и Ланнек. Они приветственно махали руками. Жоан и Луис счастливо посмотрели друг на друга.
– Мы дома, любовь моя, – тихо сказал он. – Мы дома.
Когда спустились сумерки, две молодые пары и пожилой господин сидели на террасе, увитой лианами. Колумбийские джунгли говорили, пели, благоухали. И в мире не было ничего, кроме негромкого разговора, позвякивания фарфоровых чашек, терпкого запаха сумерек, ничего, кроме истории любви.
В саду повар, который был еще истопником и сторожем, зажег фонари. Джунгли сразу резко потемнели и отступили назад. Померкли звезды, и ночное светило растаяло, как леденец. Но оно было там, в невообразимой вышине, где только пустота и хрустальный перезвон времени. Мир вечен. Это самое главное. И, наверное, не важно, что луна почти не видна.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70