– Может, я помогу чем-нибудь.
Заманчивое предложение. Дженни затаила дыхание, – удивляясь, как трудно ей противостоять искушению переложить свою изнуряющую ношу на плечи Майкла. Его глаза смотрели нежно, мягко, руки были теплыми и сильными, способными нести любую тяжесть. А она так устала.
Нет, нельзя. Дженни высвободила ладонь, боясь, что искушение окажется сильнее ее. Она пообещала Клер – а та предупреждала ее, что Майкл непременно попытается обвести Дженни вокруг пальца, – что ничего ему не скажет.
Потом, быть может даже сегодня ночью, если на острове не случилось ничего страшного, она еще раз попробует убедить Клер довериться Майклу. А до тех пор надо держать язык за зубами.
– Не могу, – сказала она, чуть отступив.
Пальцы бездумно скользили по шершавой поверхности столика. – Ты знаешь, что я не могу.
Майкл молчал. В замешательстве она подняла голову, взглянула ему в глаза… Будто кто-то вдруг погасил их. Темнота, глухая и пустая, стояла в его зрачках.
– Понимаю, – сказал он, не сводя с нее черных пустых глаз. – Ты все еще не веришь мне.
– Нет, не то, – жалко забормотала она, вцепившись побелевшими пальцами в край стола; стразы на платье посверкивали синими огоньками в лунном свете. – Я просто обещала Клер, она рассчитывает на меня…
– Черт возьми, Дженни, я не желаю это слушать! – нетерпеливо перебил он ее вымученный лепет. – Ты веришь мне? Да или нет?
Как хотелось сказать «да»… Дженни даже открыла рот, и тут неожиданно нахлынули старые страхи и подозрения, словно стая прожорливой саранчи, и сожрали всю ее смелость.
Верить ему?
Что, если ее просто одурманили его поцелуи? Она так страстно хочет этого человека, что, возможно, ее ослепило желание? Исчезли негодование и злоба, к которым она уже притерпелась за последние шесть лет, и теперь она ощущала себя уязвимой и сбитой с толку. Она уже не знала, что думать о Клер, об Алексе… Даже о Кине и той ночи, когда его не стало.
И все-таки: что, если вопреки горячим уверениям Майкла он намеренно лишил ее способности рассуждать здраво? Вправе ли она жертвовать безопасностью Клер ради его карих глаз, колдовской лунной ночи и аромата жимолости?
– Да или нет?
– Не знаю, – промямлила она, напуганная го злым голосом, – я же говорила тебе… – Покосившись на телефон, она решила, что запираться бессмысленно: он отлично знает, кто сейчас звонил. – Только сейчас я пыталась сказать тебе, что теперь вообще не знаю, что и подумать.
– Значит, нет.
Выругавшись, Майкл развернулся, отошел к пруду, уставился в прозрачную воду. Отблески холодного лунного света играли на его лице, придавая ему странный, загадочный вид.
Дженни тоже отвернулась и стала старательно вытаскивать из столешницы застрявшую там щепку. Она не спорила: он по-своему прав. Если она сама не могла сказать, верит ему или нет, значит, не верила. Просто, как дважды два.
Заслышав шуршание травы под его ногами, она подняла голову. Майкл больше не смотрел на воду – он стоял в нескольких метрах от нее, его глаза были прищурены.
– Что удивляет меня больше всего, – заметил он, – так это твое страстное желание лечь в постель с человеком, которому ты не доверяешь.
Щеки Дженни запылали. Сотни оправданий, тысячи возражений теснились в ее мозгу, но ни одно из них не могло бы разрушить стену, вставшую между нею и Майклом. А время уходило, и непозволительной роскошью было стоять и ждать, пока Майкл поймет и простит ее, пока Клер…
Паника судорогой стиснула ей горло, она почувствовала легкую дурноту. Надо прямо, в лоб сказать, что ей нужно.
– Майкл, – звенящим голосом произнесла она, в мольбе протянув к нему руки, – я должна ехать.
– Поезжай, – хрипло ответил он, – а я следом.
– Прошу тебя, не надо.
– Ты просишь… – Выругавшись, Майкл с грохотом опустил кулак на стол, и телефон отозвался тихим жалобным звоном. – Не слишком ли ты много просишь, черт побери?
– Приходится, – робко ответила она, подавленная сознанием того, что в итоге все было в его руках. В умелых руках, еще недавно таких теплых, а теперь яростно сжатых в кулаки.
– А как насчет меня? – Майкл уже не говорил, а рычал. – Между прочим, не ты одна связана словом. Я тоже обещал кое-что твоему отцу. А если остатки моего здравого смысла подсказывают, что, пропади оно все пропадом, это опасно и нельзя тебе ехать туда совсем одной? Ты ведь даже не знаешь, что там случилось. Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Она беспомощно пожала плечами.
– Знаю, все знаю, – шепнула она, не в силах совладать с его гневом, – и все-таки, прошу тебя, отпусти меня одну.
Он долго смотрел на нее, и в темной тишине раздавалось только его тяжелое, хриплое дыхание. Дженни казалось, что на земле остались из людей только она да Майкл.
Молящими глазами она смотрела на него, видела, как часто вздымается его грудь, потом шумное дыхание стало спокойнее, но у рта углубились горькие складки.
– Нет, – вдруг сказал он. Помолчал, закрыв глаза, прислушался к себе. – Не надо, Дженни. Не проси меня пойти против моих инстинктов.
– Прости, – пробормотала она, почему-то чувствуя себя преступницей и понимая, что извинения ничего не значат. Но она действительно раскаивалась, хотя вроде бы это Майкл вторгался в ее жизнь, расставляя ловушки для них с Клер. – И все же умоляю, отпусти меня одну.
Майкл крепко зажмурился, откинул голову назад, с его губ сорвалось неразборчивое проклятье. Лунный свет заливал его запрокинутое лицо, делая его похожим на мраморное изваяние. Несколько минут назад в объятиях Дженни он выглядел совсем иначе… Ей вдруг захотелось провести рукой по его щеке, она могла снова превратить застывший камень в теплую отзывчивую плоть. Она обязательно смогла бы.
Но Майкл нагнул голову, и наваждение прошло. Напряжение оставалось, но черты лица уже не отражали тяжести принятого им решения.
– Ладно, Дженни, – устало и равнодушно произнес он, – твоя взяла.
Радости она не ощутила – только невероятное облегчение да где-то там, в самой глубине души, легкое сожаление оттого, что надо расстаться с Майклом. Все это неважно, главное, теперь она может свободно ехать к Клер.
– Спасибо, – неловко выговорила она, не найдя нужных слов. – Ты не представляешь себе, как…
– Подожди, – почти грубо перебил. – Я хочу сначала позвонить.
Дженни тут же задохнулась от новых подозрений.
– Позвонить? Кому?
Но он уже взял трубку и торопливо набирал номер. Кому он звонит, Алексу? Ладони вдруг стали липкими, и Дженни вытерла их о платье. Боже, как она могла забыть про Алекса! Не потому ли Майкл отпустил ее, что знает: вместо него за ней поедет муж Клер?
– Кому ты звонишь? – Слова причудливым эхом отражались от глади пруда. «Пожалуйста, – беззвучно шептала она, – только не Алексу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Заманчивое предложение. Дженни затаила дыхание, – удивляясь, как трудно ей противостоять искушению переложить свою изнуряющую ношу на плечи Майкла. Его глаза смотрели нежно, мягко, руки были теплыми и сильными, способными нести любую тяжесть. А она так устала.
Нет, нельзя. Дженни высвободила ладонь, боясь, что искушение окажется сильнее ее. Она пообещала Клер – а та предупреждала ее, что Майкл непременно попытается обвести Дженни вокруг пальца, – что ничего ему не скажет.
Потом, быть может даже сегодня ночью, если на острове не случилось ничего страшного, она еще раз попробует убедить Клер довериться Майклу. А до тех пор надо держать язык за зубами.
– Не могу, – сказала она, чуть отступив.
Пальцы бездумно скользили по шершавой поверхности столика. – Ты знаешь, что я не могу.
Майкл молчал. В замешательстве она подняла голову, взглянула ему в глаза… Будто кто-то вдруг погасил их. Темнота, глухая и пустая, стояла в его зрачках.
– Понимаю, – сказал он, не сводя с нее черных пустых глаз. – Ты все еще не веришь мне.
– Нет, не то, – жалко забормотала она, вцепившись побелевшими пальцами в край стола; стразы на платье посверкивали синими огоньками в лунном свете. – Я просто обещала Клер, она рассчитывает на меня…
– Черт возьми, Дженни, я не желаю это слушать! – нетерпеливо перебил он ее вымученный лепет. – Ты веришь мне? Да или нет?
Как хотелось сказать «да»… Дженни даже открыла рот, и тут неожиданно нахлынули старые страхи и подозрения, словно стая прожорливой саранчи, и сожрали всю ее смелость.
Верить ему?
Что, если ее просто одурманили его поцелуи? Она так страстно хочет этого человека, что, возможно, ее ослепило желание? Исчезли негодование и злоба, к которым она уже притерпелась за последние шесть лет, и теперь она ощущала себя уязвимой и сбитой с толку. Она уже не знала, что думать о Клер, об Алексе… Даже о Кине и той ночи, когда его не стало.
И все-таки: что, если вопреки горячим уверениям Майкла он намеренно лишил ее способности рассуждать здраво? Вправе ли она жертвовать безопасностью Клер ради его карих глаз, колдовской лунной ночи и аромата жимолости?
– Да или нет?
– Не знаю, – промямлила она, напуганная го злым голосом, – я же говорила тебе… – Покосившись на телефон, она решила, что запираться бессмысленно: он отлично знает, кто сейчас звонил. – Только сейчас я пыталась сказать тебе, что теперь вообще не знаю, что и подумать.
– Значит, нет.
Выругавшись, Майкл развернулся, отошел к пруду, уставился в прозрачную воду. Отблески холодного лунного света играли на его лице, придавая ему странный, загадочный вид.
Дженни тоже отвернулась и стала старательно вытаскивать из столешницы застрявшую там щепку. Она не спорила: он по-своему прав. Если она сама не могла сказать, верит ему или нет, значит, не верила. Просто, как дважды два.
Заслышав шуршание травы под его ногами, она подняла голову. Майкл больше не смотрел на воду – он стоял в нескольких метрах от нее, его глаза были прищурены.
– Что удивляет меня больше всего, – заметил он, – так это твое страстное желание лечь в постель с человеком, которому ты не доверяешь.
Щеки Дженни запылали. Сотни оправданий, тысячи возражений теснились в ее мозгу, но ни одно из них не могло бы разрушить стену, вставшую между нею и Майклом. А время уходило, и непозволительной роскошью было стоять и ждать, пока Майкл поймет и простит ее, пока Клер…
Паника судорогой стиснула ей горло, она почувствовала легкую дурноту. Надо прямо, в лоб сказать, что ей нужно.
– Майкл, – звенящим голосом произнесла она, в мольбе протянув к нему руки, – я должна ехать.
– Поезжай, – хрипло ответил он, – а я следом.
– Прошу тебя, не надо.
– Ты просишь… – Выругавшись, Майкл с грохотом опустил кулак на стол, и телефон отозвался тихим жалобным звоном. – Не слишком ли ты много просишь, черт побери?
– Приходится, – робко ответила она, подавленная сознанием того, что в итоге все было в его руках. В умелых руках, еще недавно таких теплых, а теперь яростно сжатых в кулаки.
– А как насчет меня? – Майкл уже не говорил, а рычал. – Между прочим, не ты одна связана словом. Я тоже обещал кое-что твоему отцу. А если остатки моего здравого смысла подсказывают, что, пропади оно все пропадом, это опасно и нельзя тебе ехать туда совсем одной? Ты ведь даже не знаешь, что там случилось. Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Она беспомощно пожала плечами.
– Знаю, все знаю, – шепнула она, не в силах совладать с его гневом, – и все-таки, прошу тебя, отпусти меня одну.
Он долго смотрел на нее, и в темной тишине раздавалось только его тяжелое, хриплое дыхание. Дженни казалось, что на земле остались из людей только она да Майкл.
Молящими глазами она смотрела на него, видела, как часто вздымается его грудь, потом шумное дыхание стало спокойнее, но у рта углубились горькие складки.
– Нет, – вдруг сказал он. Помолчал, закрыв глаза, прислушался к себе. – Не надо, Дженни. Не проси меня пойти против моих инстинктов.
– Прости, – пробормотала она, почему-то чувствуя себя преступницей и понимая, что извинения ничего не значат. Но она действительно раскаивалась, хотя вроде бы это Майкл вторгался в ее жизнь, расставляя ловушки для них с Клер. – И все же умоляю, отпусти меня одну.
Майкл крепко зажмурился, откинул голову назад, с его губ сорвалось неразборчивое проклятье. Лунный свет заливал его запрокинутое лицо, делая его похожим на мраморное изваяние. Несколько минут назад в объятиях Дженни он выглядел совсем иначе… Ей вдруг захотелось провести рукой по его щеке, она могла снова превратить застывший камень в теплую отзывчивую плоть. Она обязательно смогла бы.
Но Майкл нагнул голову, и наваждение прошло. Напряжение оставалось, но черты лица уже не отражали тяжести принятого им решения.
– Ладно, Дженни, – устало и равнодушно произнес он, – твоя взяла.
Радости она не ощутила – только невероятное облегчение да где-то там, в самой глубине души, легкое сожаление оттого, что надо расстаться с Майклом. Все это неважно, главное, теперь она может свободно ехать к Клер.
– Спасибо, – неловко выговорила она, не найдя нужных слов. – Ты не представляешь себе, как…
– Подожди, – почти грубо перебил. – Я хочу сначала позвонить.
Дженни тут же задохнулась от новых подозрений.
– Позвонить? Кому?
Но он уже взял трубку и торопливо набирал номер. Кому он звонит, Алексу? Ладони вдруг стали липкими, и Дженни вытерла их о платье. Боже, как она могла забыть про Алекса! Не потому ли Майкл отпустил ее, что знает: вместо него за ней поедет муж Клер?
– Кому ты звонишь? – Слова причудливым эхом отражались от глади пруда. «Пожалуйста, – беззвучно шептала она, – только не Алексу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37