И быстро… Я должен ехать в Милан…
Перед расстрелом он сам себе рыл могилу.
– Тебе надо очень быстро похудеть, чтобы поехать в Милан? – Я сделала паузу, а затем добавила: – Мы едем в Милан, когда?
– Не мы. Я.
– Ты собираешься ехать туда один?
– Я еду туда один.
– Почему?
– Поездка утомительная, скучная. Милан – большой опасный город, по вечерам пустеет. Не стоит туда ехать.
Он говорил излишне просто. Он рылся в одном из встроенных довольно высоко шкафов, чтобы отыскать средство для похудения. Мой порошок. Он взял столовую ложку порошка и развел его в чашке. Ему хотелось похудеть с помощью моего средства. Чтобы еще больше нравиться девице. Он встряхнул густой раствор, затем перемешал его. Мое молчание встревожило его.
– Что хорошего ты купила?
А если бы я купила что-то плохое, неудачное, плохо скроенное, очень дорогое…
– Ничего, просто гуляла…
Он пытался протереть комки своего пойла через очень частое сито. Я сухо произнесла:
– Я тебя видела на улице Буасси-д'Англа. С девицей.
Он замер. Затем глубоко вздохнул и снова принялся за работу.
– Досадно. Я предполагал, что мне удастся продержаться, по крайней мере до сентября.
Он смотрел на меня снисходительно.
– Тебя это потрясло…
– Спасибо, да.
Он добавил:
– Это вынужденно… Не забывай, мы женаты уже восемь лет, Лоранс.
Он меня привел в замешательство.
– И что же?
– Восемь лет, это много. Я начал ржаветь. Не следить за собой. Не бриться по воскресеньям. Когда однажды, в воскресенье, во второй половине дня, я обнаружил щетину, я понял, что это никуда не годится. Мы слишком привыкли друг к другу.
Я была как громом поражена. Марк был спокоен, он говорил хорошо, должно быть, предусмотрел такого рода объяснение. Ему было неловко, когда надо было врать нашим матерям, сбивался, и я его пинала ногой под столом. «Что с тобой? Ты мне делаешь больно», – восклицал он тогда.
Он опустил ложечку в смесь.
– Надо признать старую истину. По натуре мужчина – многоженец. Жить с одной женщиной, даже такой исключительной, как ты, надоедает. Неизбежно.
Я попыталась восстановить свои позиции.
– А жить с одним и тем же мужчиной? Не надоедает?
– Мне кажется, что у женщины от природы другие потребности.
– Потребности?
– Фантазии, возбуждения, сексуальная нервозность. Мы скроены по-разному, – объяснил он мне.
Вот так открытие. Он попробовал то, что приготовил.
– Невкусно, но полезно.
Его самоуверенность действовала на меня успокаивающе. В свою очередь, я приготовила себе пойло с комками. Отнесла эту замазку в гостиную, чтобы наполнить желудок и таким образом утолить чувство голода.
Марк, устроившись на диване, закурил.
– Брак подходит не всем. Если бы ты поступилась…
Я отпила два глотка, поставила чашку.
– Тебе следовало бы рассказать мне об этой девице, признаться…
– Признаться? Я не преступник. До сих пор мне везло. Через неделю я бы поехал с ней в Италию. Я придумал Милан для тебя. Милан – слишком серьезно. Сорренто. Туда едут влюбленные.
Я не испытывала злости. Мы говорили спокойно, чувствовали себя почти непринужденно.
– Как бы то ни было, я должен тебе сказать, Лоранс. Я тебя очень люблю. Я тебя уважаю.
– Ты меня уважаешь.
– Ну да, не все мужчины действуют так осторожно, как я, чтобы не оскорбить свою жену. У тебя никогда не было ни малейшего подозрения.
– Не было. Ну так что же?
Я должна была оценить искусство его вранья. Даже поаплодировать.
– Что ты собираешься делать после поездки в Италию?
– Как всегда, отправиться к маме.
– Она в курсе?
– Что ты! Нет. Я продолжила:
– Теперь, когда нарыв созрел, я в курсе событий, ты чувствуешь облегчение и свободу? Не так ли?
– Свободу?
– Да, свободу.
– Наша жизнь не изменится, – сказал он. – Но мы будем не так напряжены. Нет нужды говорить, что я предлагаю тебе жить лучше. Спи с кем хочешь. Я не против. Я тебе буду способствовать в этом.
Я не узнавала Марка. Я его теряла. Это был кто-то чужой. Я возразила.
– Я вышла замуж не для того, чтобы искать приключений. Но чтобы быть верной. Единственное, что я ценю в браке, – это верность.
Он поставил чашку с кашей.
– Лори, – сказал он, как говорил в минуты нежности. – У тебя была довольно бурная жизнь до того, как мы встретились…
– К счастью.
– Вот… Но не у меня. Две или три краткие интрижки, потом девица, с которой я жил. Затем я встретил тебя.
Он встал, вышел и вернулся с очками в золоченой оправе на носу.
– Ты собираешься читать?
– Нет, у меня болит голова. Очки мне помогают. Мне придется носить их постоянно.
Мне нравилась его голова интеллектуала. Он вздохнул с облегчением.
– Лори, уверяю тебя, я не изменял тебе на протяжении четырех лет.
– Четыре года?
– Да. Ни одного взгляда на другую женщину, ни одного тайного желания, никакого волнения.
– А по истечении четырех лет… Кто была первой?
– Девушка на пляже, в семь утра. Наполовину в воде, в двухстах метрах от ночующих в палатке.
Я встала. То, что я узнала, было хуже того, что увидела на Буасси-д'Англа. Я подошла к Марку, надеясь оказаться в его объятиях, села рядом с ним. Мы молчали. Потом он спросил с нежностью:
– Может быть, откроем бутылку вина? Это лучше, чем шампанское или виски.
– Нет. Мне противен алкоголь. Ты хочешь захмелеть, чтобы легче меня обвести вокруг пальца, чтобы подбодрить себя. Уже давно тебе надо выпить перед тем, как заняться со мной любовью.
– Это правда, – сказал он. – Мне это помогает. Что-то надо.
Я воскликнула:
– А любовь?
– Нужна определенная доза ее, чтобы это получалось, Лори. Ты же любишь сладкое…
– Тебе это хорошо известно.
– Ты очень любишь профитроли в шоколаде и лимонный пирог…
Я попала в западню.
– Пирог с лимоном люблю.
В этот момент на его лице появилось незнакомое выражение.
– Кусок лимонного пирога каждый день, летом и зимой, в Париже, за городом, в поездке, целых восемь лет. Пирог с лимоном постоянно. Прекрасно знаешь, что никогда не сможешь доесть. Никогда. Это отбивает аппетит. Нет?
– Ты меня сравниваешь с лимонным пирогом? Я даже не могла расплакаться. По-видимому, я была похожа на сову в солнечный день.
– Тебе воды? – спросил он.
– Да. Но очень холодной.
– Постараюсь принести.
Несколько кубиков льда оставалось в холодильнике. Марк принес два стакана холодной воды.
– Скажи…
– Да.
– Где ты подобрал эту девицу?
– Подобрал?
Это задело его мужское самолюбие.
– Девушка. Неопытная… Она была девственницей.
– Жалкий тип, – воскликнула я. – Она тебя заставила поверить в то, что была девственницей.
– Какими бы ни были времена, но всегда есть период, когда девушка целомудренна, – сказал он, раздуваясь от волнения, как петух, у которого смяли гребешок.
Я произнесла со злостью:
– Дев-ствен-ни-ца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Перед расстрелом он сам себе рыл могилу.
– Тебе надо очень быстро похудеть, чтобы поехать в Милан? – Я сделала паузу, а затем добавила: – Мы едем в Милан, когда?
– Не мы. Я.
– Ты собираешься ехать туда один?
– Я еду туда один.
– Почему?
– Поездка утомительная, скучная. Милан – большой опасный город, по вечерам пустеет. Не стоит туда ехать.
Он говорил излишне просто. Он рылся в одном из встроенных довольно высоко шкафов, чтобы отыскать средство для похудения. Мой порошок. Он взял столовую ложку порошка и развел его в чашке. Ему хотелось похудеть с помощью моего средства. Чтобы еще больше нравиться девице. Он встряхнул густой раствор, затем перемешал его. Мое молчание встревожило его.
– Что хорошего ты купила?
А если бы я купила что-то плохое, неудачное, плохо скроенное, очень дорогое…
– Ничего, просто гуляла…
Он пытался протереть комки своего пойла через очень частое сито. Я сухо произнесла:
– Я тебя видела на улице Буасси-д'Англа. С девицей.
Он замер. Затем глубоко вздохнул и снова принялся за работу.
– Досадно. Я предполагал, что мне удастся продержаться, по крайней мере до сентября.
Он смотрел на меня снисходительно.
– Тебя это потрясло…
– Спасибо, да.
Он добавил:
– Это вынужденно… Не забывай, мы женаты уже восемь лет, Лоранс.
Он меня привел в замешательство.
– И что же?
– Восемь лет, это много. Я начал ржаветь. Не следить за собой. Не бриться по воскресеньям. Когда однажды, в воскресенье, во второй половине дня, я обнаружил щетину, я понял, что это никуда не годится. Мы слишком привыкли друг к другу.
Я была как громом поражена. Марк был спокоен, он говорил хорошо, должно быть, предусмотрел такого рода объяснение. Ему было неловко, когда надо было врать нашим матерям, сбивался, и я его пинала ногой под столом. «Что с тобой? Ты мне делаешь больно», – восклицал он тогда.
Он опустил ложечку в смесь.
– Надо признать старую истину. По натуре мужчина – многоженец. Жить с одной женщиной, даже такой исключительной, как ты, надоедает. Неизбежно.
Я попыталась восстановить свои позиции.
– А жить с одним и тем же мужчиной? Не надоедает?
– Мне кажется, что у женщины от природы другие потребности.
– Потребности?
– Фантазии, возбуждения, сексуальная нервозность. Мы скроены по-разному, – объяснил он мне.
Вот так открытие. Он попробовал то, что приготовил.
– Невкусно, но полезно.
Его самоуверенность действовала на меня успокаивающе. В свою очередь, я приготовила себе пойло с комками. Отнесла эту замазку в гостиную, чтобы наполнить желудок и таким образом утолить чувство голода.
Марк, устроившись на диване, закурил.
– Брак подходит не всем. Если бы ты поступилась…
Я отпила два глотка, поставила чашку.
– Тебе следовало бы рассказать мне об этой девице, признаться…
– Признаться? Я не преступник. До сих пор мне везло. Через неделю я бы поехал с ней в Италию. Я придумал Милан для тебя. Милан – слишком серьезно. Сорренто. Туда едут влюбленные.
Я не испытывала злости. Мы говорили спокойно, чувствовали себя почти непринужденно.
– Как бы то ни было, я должен тебе сказать, Лоранс. Я тебя очень люблю. Я тебя уважаю.
– Ты меня уважаешь.
– Ну да, не все мужчины действуют так осторожно, как я, чтобы не оскорбить свою жену. У тебя никогда не было ни малейшего подозрения.
– Не было. Ну так что же?
Я должна была оценить искусство его вранья. Даже поаплодировать.
– Что ты собираешься делать после поездки в Италию?
– Как всегда, отправиться к маме.
– Она в курсе?
– Что ты! Нет. Я продолжила:
– Теперь, когда нарыв созрел, я в курсе событий, ты чувствуешь облегчение и свободу? Не так ли?
– Свободу?
– Да, свободу.
– Наша жизнь не изменится, – сказал он. – Но мы будем не так напряжены. Нет нужды говорить, что я предлагаю тебе жить лучше. Спи с кем хочешь. Я не против. Я тебе буду способствовать в этом.
Я не узнавала Марка. Я его теряла. Это был кто-то чужой. Я возразила.
– Я вышла замуж не для того, чтобы искать приключений. Но чтобы быть верной. Единственное, что я ценю в браке, – это верность.
Он поставил чашку с кашей.
– Лори, – сказал он, как говорил в минуты нежности. – У тебя была довольно бурная жизнь до того, как мы встретились…
– К счастью.
– Вот… Но не у меня. Две или три краткие интрижки, потом девица, с которой я жил. Затем я встретил тебя.
Он встал, вышел и вернулся с очками в золоченой оправе на носу.
– Ты собираешься читать?
– Нет, у меня болит голова. Очки мне помогают. Мне придется носить их постоянно.
Мне нравилась его голова интеллектуала. Он вздохнул с облегчением.
– Лори, уверяю тебя, я не изменял тебе на протяжении четырех лет.
– Четыре года?
– Да. Ни одного взгляда на другую женщину, ни одного тайного желания, никакого волнения.
– А по истечении четырех лет… Кто была первой?
– Девушка на пляже, в семь утра. Наполовину в воде, в двухстах метрах от ночующих в палатке.
Я встала. То, что я узнала, было хуже того, что увидела на Буасси-д'Англа. Я подошла к Марку, надеясь оказаться в его объятиях, села рядом с ним. Мы молчали. Потом он спросил с нежностью:
– Может быть, откроем бутылку вина? Это лучше, чем шампанское или виски.
– Нет. Мне противен алкоголь. Ты хочешь захмелеть, чтобы легче меня обвести вокруг пальца, чтобы подбодрить себя. Уже давно тебе надо выпить перед тем, как заняться со мной любовью.
– Это правда, – сказал он. – Мне это помогает. Что-то надо.
Я воскликнула:
– А любовь?
– Нужна определенная доза ее, чтобы это получалось, Лори. Ты же любишь сладкое…
– Тебе это хорошо известно.
– Ты очень любишь профитроли в шоколаде и лимонный пирог…
Я попала в западню.
– Пирог с лимоном люблю.
В этот момент на его лице появилось незнакомое выражение.
– Кусок лимонного пирога каждый день, летом и зимой, в Париже, за городом, в поездке, целых восемь лет. Пирог с лимоном постоянно. Прекрасно знаешь, что никогда не сможешь доесть. Никогда. Это отбивает аппетит. Нет?
– Ты меня сравниваешь с лимонным пирогом? Я даже не могла расплакаться. По-видимому, я была похожа на сову в солнечный день.
– Тебе воды? – спросил он.
– Да. Но очень холодной.
– Постараюсь принести.
Несколько кубиков льда оставалось в холодильнике. Марк принес два стакана холодной воды.
– Скажи…
– Да.
– Где ты подобрал эту девицу?
– Подобрал?
Это задело его мужское самолюбие.
– Девушка. Неопытная… Она была девственницей.
– Жалкий тип, – воскликнула я. – Она тебя заставила поверить в то, что была девственницей.
– Какими бы ни были времена, но всегда есть период, когда девушка целомудренна, – сказал он, раздуваясь от волнения, как петух, у которого смяли гребешок.
Я произнесла со злостью:
– Дев-ствен-ни-ца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71