Игроки поднимали фигуры величиной с четырехлетнего ребенка, переносили и ставили их в клетки, начерченные на бетоне. Зрители не вмешивались в игру, не давали никаких советов. Воздух был наполнен странными звуками, приглушенным смехом, неясными восклицаниями.
Необычный покой овладевал Иоландой. Испытывали ли жители этого города безмятежной и золотистой красоты удовольствие оттого, что они жили здесь? Она хорошо представила себе, как бы она ходила по Barenplatz, покупая овощи, чтобы приготовить обед для семьи, которой судьба так быстро лишила ее.
На следующем переходе она оказалась на Kafigturm и продолжила свой путь под аркадами в волновавшейся вокруг нее, как морская пена, непринужденной толпе. Иоланда залюбовалась витриной, уставленной каскадами орхидей цвета ретро. Отделилась от прохожих. Подошла к увенчанному позолоченной скульптурой медведя фонтану на проезжей части улицы. И здесь, вдоль тротуаров, погребки с закрытыми деревянными ставнями походили на огромные книги. Она попыталась произнести Zytglogge. Направилась по улице, которая в этом месте называлась Kramgasse. Спустившись вниз, заметила антикварный магазин. У двери стояла деревянная скульптура медведя. Продавщица объяснила ей, что медведь служил стойкой для зонтов, и подтвердила, поскольку Иоланда не была уверена, что Junkerngasse находится как раз слева от магазина.
Иоланде очень понравился этот медведь. Она купила бы его, но кто, будучи в своем уме, привез бы из Берна медведя, стойку для зонтов, в дом, куда так редко кто-либо заходил даже в хорошую погоду.
Наконец она оказалась на Junkerngasse. По этой улице, вдоль которой тоже тянулись аркады, она шла медленно, с бьющимся сердцем. Можно было бы повернуться и уйти. Она внимательно смотрела на эти старые патрицианские дома, когда заметила на скромной пластинке фамилию доктора Жака Вернера. Значит, здесь жил тот соблазнительный молодой человек, немного высокомерный, который мог быть иногда нежным, а также настойчивым и безразличным, как в последний день в Ивисе… Было еще время, чтобы повернуть назад и уехать в Италию на первом поезде.
Она перешагнула через порог дома, оказалась в узком подъезде и направилась к крутой лестнице. Поднялась на третий этаж, увидела двустворчатую дверь и попыталась расшифровать надпись на немецком языке. Позвонила, подождала немного, затем вошла, так как дверь была открыта, в темный вестибюль. Ей навстречу вышла молодая девушка. Произнесла что-то непонятное. Иоланда прервала ее.
– Здравствуйте. Я приехала из Парижа. Я вам звонила несколько дней тому назад.
– Соблаговолите войти, мадам, – сказала та по-французски с певучим акцентом.
Иоланда последовала за ней, вошла в небольшую приемную, обставленную современной мебелью, и села.
– Ваша фамилия?
– Г-жа Жирарден.
– Имя вашего мужа?
– Жорж.
– Ваш возраст?
Иоланда разом положила конец этому допросу.
– Полагаю, что вам не нужны эти данные. Я пришла навестить доктора Вернера, я его приятельница.
Секретарша настаивала.
– Я должна ему подать вашу карточку до того, как вы войдете в его кабинет.
– Я не больна, – сказала Иоланда.
Выбитая из колеи, секретарша повторила:
– Вы не больны?
– Нет. Я приехала из Парижа, чтобы его повидать.
Иоланда наивно полагала, что слово «Париж» произведет впечатление.
– У доктора много работы. Иоланда почувствовала неловкость.
– Я его предупредила о своем приезде. По телефону.
Секретарша отказывалась отступать от заведенного порядка.
– Доктор Вернер надолго задержался из-за срочного вызова. А здесь его ждут два пациента. И его вызывают в больницу.
Иоланда чувствовала себя такой же бесполезной, как перчатка без пары. Только выбросить.
– Тем не менее следовало бы сообщить обо мне, мадемуазель. Он будет доволен.
Была ли она в этом уверена на самом деле?
– Я не могу его беспокоить во время приема.
– Что же делать? – спросила Иоланда.
– Осмелюсь спросить ваш адрес, мадам?
– Зачем?
– Он вам позвонит…
– Мадемуазель, я здесь проездом. Я уеду из Берна, наверно, послезавтра. Я не буду сидеть в гостинице в ожидании звонка… Я предпочитаю остаться здесь.
Секретарша проводила ее в зал ожидания.
Этот разговор лишил Иоланду бесполезных романтических волнений и восхитительной нервозности. Она поздоровалась с сидевшим на диване пожилым господином. Мужчина сворачивал и разворачивал газету. Страницы хрустели, как сухари.
Удобно устроившаяся в кресле женщина с седеющими волосами открывала и закрывала сумку. Она извлекла из нее носовой платок. Высморкалась и убрала тряпичный комок в сумку. Иоланда вынуждена была настроиться на бесконечное ожидание. Она вздохнула и взяла сверху стопки изданий, лежащих на низком столике, медицинский журнал. Первый снимок изображал ступню, покрытую сплошь микозом. Затем следовала статья о прокаженных с многочисленными иллюстрациями.
Фотографии другой статьи разоблачали безнадежное положение детей третьего мира.
Она услышала легкий шум шагов и разговор на немецком языке. Доктор Вернер открыл дверь в зал ожидания, глядя исключительно на следующего пациента. Не видя Иоланды, он пригласил пожилого господина пройти в кабинет.
Вошла секретарша и протянула даме с носовым платком конверт. Дама долго расспрашивала о чем-то по-немецки девушку, затем открыла сумку, чтобы убрать рецепт. И ушла.
Иоланде казалось, что о ней забыли. Время тянулось бесконечно. Она решила нарушить это проклятое ожидание. Подошла к секретарше.
– Вы сказали доктору, что я здесь?
– Да, мадам.
– И что же?
– Он сказал: «А, ладно».
– И все?
– Да.
– Это будет долго?
– Не знаю.
Иоланда решила подождать еще четверть часа. Не больше. Она собралась уходить, когда Жак Вернер наконец открыл дверь, поднял на нее глаза и изобразил нечто похожее на улыбку.
– Войдите, мадам.
Она поднялась и подошла к нему.
– Здравствуйте.
Она протянула ему руку, и он последовал за ней. Прошел через кабинет и занял свое место за письменным столом.
– Садитесь, – сказал врач. – Я прошу вас подождать несколько секунд.
Он принялся писать.
– Я лишь заполню карточку больного, который только что ушел.
Иоланда рассеянно рассматривала кабинет. Стены были уставлены книжными шкафами, окна занавешены, царила полная тишина. Она с трудом догадывалась о синеве неба, которая пробивалась сквозь гардины, обрамленные двойными плотными шторами.
Доктор поднял голову.
– Ну как, не чувствуете ли вы себя чужой у нас, прекрасная парижанка?
Белки его глаз были изборождены мелкими красными сосудами. Этот плотный, по-прежнему загорелый, с седеющими волосами господин лишь смутно напоминал молодого человека из Ивисы.
– Я очень рада снова увидеть вас, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Необычный покой овладевал Иоландой. Испытывали ли жители этого города безмятежной и золотистой красоты удовольствие оттого, что они жили здесь? Она хорошо представила себе, как бы она ходила по Barenplatz, покупая овощи, чтобы приготовить обед для семьи, которой судьба так быстро лишила ее.
На следующем переходе она оказалась на Kafigturm и продолжила свой путь под аркадами в волновавшейся вокруг нее, как морская пена, непринужденной толпе. Иоланда залюбовалась витриной, уставленной каскадами орхидей цвета ретро. Отделилась от прохожих. Подошла к увенчанному позолоченной скульптурой медведя фонтану на проезжей части улицы. И здесь, вдоль тротуаров, погребки с закрытыми деревянными ставнями походили на огромные книги. Она попыталась произнести Zytglogge. Направилась по улице, которая в этом месте называлась Kramgasse. Спустившись вниз, заметила антикварный магазин. У двери стояла деревянная скульптура медведя. Продавщица объяснила ей, что медведь служил стойкой для зонтов, и подтвердила, поскольку Иоланда не была уверена, что Junkerngasse находится как раз слева от магазина.
Иоланде очень понравился этот медведь. Она купила бы его, но кто, будучи в своем уме, привез бы из Берна медведя, стойку для зонтов, в дом, куда так редко кто-либо заходил даже в хорошую погоду.
Наконец она оказалась на Junkerngasse. По этой улице, вдоль которой тоже тянулись аркады, она шла медленно, с бьющимся сердцем. Можно было бы повернуться и уйти. Она внимательно смотрела на эти старые патрицианские дома, когда заметила на скромной пластинке фамилию доктора Жака Вернера. Значит, здесь жил тот соблазнительный молодой человек, немного высокомерный, который мог быть иногда нежным, а также настойчивым и безразличным, как в последний день в Ивисе… Было еще время, чтобы повернуть назад и уехать в Италию на первом поезде.
Она перешагнула через порог дома, оказалась в узком подъезде и направилась к крутой лестнице. Поднялась на третий этаж, увидела двустворчатую дверь и попыталась расшифровать надпись на немецком языке. Позвонила, подождала немного, затем вошла, так как дверь была открыта, в темный вестибюль. Ей навстречу вышла молодая девушка. Произнесла что-то непонятное. Иоланда прервала ее.
– Здравствуйте. Я приехала из Парижа. Я вам звонила несколько дней тому назад.
– Соблаговолите войти, мадам, – сказала та по-французски с певучим акцентом.
Иоланда последовала за ней, вошла в небольшую приемную, обставленную современной мебелью, и села.
– Ваша фамилия?
– Г-жа Жирарден.
– Имя вашего мужа?
– Жорж.
– Ваш возраст?
Иоланда разом положила конец этому допросу.
– Полагаю, что вам не нужны эти данные. Я пришла навестить доктора Вернера, я его приятельница.
Секретарша настаивала.
– Я должна ему подать вашу карточку до того, как вы войдете в его кабинет.
– Я не больна, – сказала Иоланда.
Выбитая из колеи, секретарша повторила:
– Вы не больны?
– Нет. Я приехала из Парижа, чтобы его повидать.
Иоланда наивно полагала, что слово «Париж» произведет впечатление.
– У доктора много работы. Иоланда почувствовала неловкость.
– Я его предупредила о своем приезде. По телефону.
Секретарша отказывалась отступать от заведенного порядка.
– Доктор Вернер надолго задержался из-за срочного вызова. А здесь его ждут два пациента. И его вызывают в больницу.
Иоланда чувствовала себя такой же бесполезной, как перчатка без пары. Только выбросить.
– Тем не менее следовало бы сообщить обо мне, мадемуазель. Он будет доволен.
Была ли она в этом уверена на самом деле?
– Я не могу его беспокоить во время приема.
– Что же делать? – спросила Иоланда.
– Осмелюсь спросить ваш адрес, мадам?
– Зачем?
– Он вам позвонит…
– Мадемуазель, я здесь проездом. Я уеду из Берна, наверно, послезавтра. Я не буду сидеть в гостинице в ожидании звонка… Я предпочитаю остаться здесь.
Секретарша проводила ее в зал ожидания.
Этот разговор лишил Иоланду бесполезных романтических волнений и восхитительной нервозности. Она поздоровалась с сидевшим на диване пожилым господином. Мужчина сворачивал и разворачивал газету. Страницы хрустели, как сухари.
Удобно устроившаяся в кресле женщина с седеющими волосами открывала и закрывала сумку. Она извлекла из нее носовой платок. Высморкалась и убрала тряпичный комок в сумку. Иоланда вынуждена была настроиться на бесконечное ожидание. Она вздохнула и взяла сверху стопки изданий, лежащих на низком столике, медицинский журнал. Первый снимок изображал ступню, покрытую сплошь микозом. Затем следовала статья о прокаженных с многочисленными иллюстрациями.
Фотографии другой статьи разоблачали безнадежное положение детей третьего мира.
Она услышала легкий шум шагов и разговор на немецком языке. Доктор Вернер открыл дверь в зал ожидания, глядя исключительно на следующего пациента. Не видя Иоланды, он пригласил пожилого господина пройти в кабинет.
Вошла секретарша и протянула даме с носовым платком конверт. Дама долго расспрашивала о чем-то по-немецки девушку, затем открыла сумку, чтобы убрать рецепт. И ушла.
Иоланде казалось, что о ней забыли. Время тянулось бесконечно. Она решила нарушить это проклятое ожидание. Подошла к секретарше.
– Вы сказали доктору, что я здесь?
– Да, мадам.
– И что же?
– Он сказал: «А, ладно».
– И все?
– Да.
– Это будет долго?
– Не знаю.
Иоланда решила подождать еще четверть часа. Не больше. Она собралась уходить, когда Жак Вернер наконец открыл дверь, поднял на нее глаза и изобразил нечто похожее на улыбку.
– Войдите, мадам.
Она поднялась и подошла к нему.
– Здравствуйте.
Она протянула ему руку, и он последовал за ней. Прошел через кабинет и занял свое место за письменным столом.
– Садитесь, – сказал врач. – Я прошу вас подождать несколько секунд.
Он принялся писать.
– Я лишь заполню карточку больного, который только что ушел.
Иоланда рассеянно рассматривала кабинет. Стены были уставлены книжными шкафами, окна занавешены, царила полная тишина. Она с трудом догадывалась о синеве неба, которая пробивалась сквозь гардины, обрамленные двойными плотными шторами.
Доктор поднял голову.
– Ну как, не чувствуете ли вы себя чужой у нас, прекрасная парижанка?
Белки его глаз были изборождены мелкими красными сосудами. Этот плотный, по-прежнему загорелый, с седеющими волосами господин лишь смутно напоминал молодого человека из Ивисы.
– Я очень рада снова увидеть вас, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71