Сделав несколько глотков и отставив кофе чуть в сторону, она принялась за фрукты. Разрезав пополам папайю, ядро которой, состоящее из вязкой массы блестящих зерен, находилось среди зрелой мякоти и сока, Мелани отломила ложкой маленький кусочек от нее; восхитительный кислый душистый вкус заполнил рот. Этот вкус прекрасно гармонировал с горечью кофе. В хрустальной чаше находились и другие экзотические фрукты. Манго, гуаява, ананас – это все, что она знала, но было еще много других, о которых Мелани раньше не имела представления, но они тоже имели божественный аромат и вкус. Их кожура была пронизана солнечными лучами и сияла всевозможными оттенками красного, оранжевого и желтого. Таким же ярким светом переливалось неспокойно шумевшее море, предпочитавшее другие цвета: от темно-синего до серебристо-серого. Горы вдали были окрашены в золото, а их спокойные обнаженные скалы обернули свои подножия в густой слой бархатной зелени.
Солнечные лучи уже проникли в глубь комнаты и скользили по кровати, одеялу и простыням. Все это было бы прелестным началом дня, если бы рядом с ней сейчас был Диего, притягивающий, как всегда, с мокрыми после душа волосами. Они долго смотрели бы друг на друга через стол, и в конце концов он поднял бы ее на руки и отнес на кровать. Их смеющиеся губы были бы сладкими и липкими от фруктов; ее руки быстро бы стянули с него полотенце, и они долго и лениво любили друг друга этим ранним утром. Мелани всем сердцем хотела, чтобы Диего оказался здесь.
Еще не было и семи утра. Мелани позвонила в отделение обслуги и заказала носильщика и такси. Она только закончила одеваться, как зазвонил телефон.
– Это портье, сеньора. Здесь вас спрашивает мистер Сантос.
Мелани улыбнулась. Диего так же, как она, не мог больше ждать и приехал к ней сам.
– Пожалуйста, проводите его ко мне, – торопливо проговорила она в телефонную трубку и, положив ее на рычаг, бросилась к двери. По коридору раздались шаги, быстро приближавшиеся к ее номеру. Мелани открыла дверь и распахнула объятия.
Но за дверью стоял не Диего, а Амилькар. Его глаза были налиты кровью, два черных диска в красных кольцах. Он был мертвенно-бледен, намного бледнее, чем обычно. Мрачный, безмолвный. Ремиго неуверенно шел позади своего господина. Руки Мелани опустились.
– Самолет Диего разбился в середине ночи в Мехико. Он погиб. – Амилькар оттолкнул Мелани в сторону и решительно прошел в комнату. Ремиго последовал за ним. – Лучше расскажи мне всю правду, – повелительно произнес Амилькар.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Одетые в черное, с покрытыми черными кружевными вуалями склоненными головами, Мелани и Мария стояли около двери при входе в фамильный склеп Сантосов, стены которого были невидимы за огромными венками, сложенными рядом высокой горой. Амилькар стоял возле Марии, его глаза были скрыты темными очками. А позади толпилось множество людей, растянувшихся узкой линией вдоль склепа: друзья и служащие, честолюбцы и бессребреники, политические деятели и завсегдатаи их гостиной, люди слишком молодые, не понимавшие смысла смерти, и старики, для которых эта церемония была болезненным напоминанием, что и их смерть не за горами. Все они стояли и смотрели, как в свете яркого утреннего солнца гроб Диего опускали в семейный склеп. На лицах присутствующих отражались неподдельное отчаяние и печаль. На похороны богатых людей всегда приходит много народу, но Диего был ведь еще совсем молодым, веселым, любящим жизнь человеком, у которого было много друзей. Даже для тех, кто не особенно хорошо знал его, тот факт, что он умер таким молодым, был при жизни так удачлив во всех отношениях, счастлив в браке, являлся достаточной причиной чувствовать огромное потрясение от происшедшего. Особенно трудно было пережить случившееся его семье. Всегда казалось, что нет ничего на свете, способного уничтожить совершенную красоту его жены, но ее с трудом можно было узнать в печальной фигуре, стоявшей около склепа. Ее плечи согнулись под тяжестью обрушившегося горя, прекрасные глаза опухли и покраснели, а искусанные от безграничных мучений губы покрылись волдырями. Сердце разрывалось на части от одного взгляда на Мелани Сантос.
Только те, кто хорошо знал Марию Сантос, могли обнаружить в ней сходные признаки горя. Она стояла неестественно прямо, ее волосы и одежда были, как всегда, безукоризненны, и неизменный жемчуг слегка проблескивал сквозь черную вуаль, скрывавшую ее лицо. Женщина, стоявшая у склепа, в который только что положили ее сына, казалась все той же Марией, полностью контролирующей свои чувства и поддерживающей идеальный внешний вид. Только редкое нервное подергивание мышцы в углу рта и неморгающий, застывший взгляд говорили о ее напряженном состоянии.
Она первой вошла в склеп, за ней последовали Амилькар и Мелани. Вскоре после того, как семья Сантосов скрылась за стенами склепа, чтобы еще раз попрощаться с умершим, толпа, оставшаяся снаружи, разделилась на несколько небольших групп. Одни обсуждали различные версии того, как все произошло, другие умышленно уходили от данной темы и старались говорить совсем о других вещах, и все эти разговоры немного рассеяли гнетущую атмосферу смерти. Но появление семьи Сантосов, как веяние безграничной скорби, заставило всех замолчать.
Амилькар с женой и невесткой направились к воротам кладбища, за ними медленно пошли остальные. И только сейчас, идя по кипарисовой аллее, заметив причудливо разукрашенную церковь в конце нее, Мелани впервые за все это время почувствовала всю полноту своего одиночества. Предыдущие дни были наполнены присутствием внезапно обрушившегося горя, надеждами на сообщения, что все это ошибка и никакой аварии не было, бесконечными соболезнованиями, выражаемыми либо лично, либо по телефону. Выдвижные полки и стенные шкафы были пусты, все личные бумаги Диего Мелани выложила в огромный ящик и попросила шофера отвезти их в офис, чтобы секретарша мужа могла их разобрать, – сама заниматься этим она была не в силах. Мелани оставила у себя лишь несколько писем, написанных ей Диего, альбом с их совместными фотографиями, который за эти дни она изучила до мельчайших подробностей.
Атмосфера равнодушия и установленный ритуал каждого дня, привычные в их доме, отвлекали Мелани от полного погружения в свое горе, а единственной опорой, давшей ей возможность продержаться все это время, были всевозможные таблетки: голубые – от бессонницы, белые – для снятия напряжения, оранжевые – для восстановления сил.
Но вот привезли Диего. Мелани хотела спуститься во двор, когда прибыл гроб, но, мельком увидев из окна своей спальни выгружаемый огромный ящик и услышав злые реплики человека, руководившего рабочими, несшими этот тяжелый груз, решила подождать в своей комнате, пока они уйдут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Солнечные лучи уже проникли в глубь комнаты и скользили по кровати, одеялу и простыням. Все это было бы прелестным началом дня, если бы рядом с ней сейчас был Диего, притягивающий, как всегда, с мокрыми после душа волосами. Они долго смотрели бы друг на друга через стол, и в конце концов он поднял бы ее на руки и отнес на кровать. Их смеющиеся губы были бы сладкими и липкими от фруктов; ее руки быстро бы стянули с него полотенце, и они долго и лениво любили друг друга этим ранним утром. Мелани всем сердцем хотела, чтобы Диего оказался здесь.
Еще не было и семи утра. Мелани позвонила в отделение обслуги и заказала носильщика и такси. Она только закончила одеваться, как зазвонил телефон.
– Это портье, сеньора. Здесь вас спрашивает мистер Сантос.
Мелани улыбнулась. Диего так же, как она, не мог больше ждать и приехал к ней сам.
– Пожалуйста, проводите его ко мне, – торопливо проговорила она в телефонную трубку и, положив ее на рычаг, бросилась к двери. По коридору раздались шаги, быстро приближавшиеся к ее номеру. Мелани открыла дверь и распахнула объятия.
Но за дверью стоял не Диего, а Амилькар. Его глаза были налиты кровью, два черных диска в красных кольцах. Он был мертвенно-бледен, намного бледнее, чем обычно. Мрачный, безмолвный. Ремиго неуверенно шел позади своего господина. Руки Мелани опустились.
– Самолет Диего разбился в середине ночи в Мехико. Он погиб. – Амилькар оттолкнул Мелани в сторону и решительно прошел в комнату. Ремиго последовал за ним. – Лучше расскажи мне всю правду, – повелительно произнес Амилькар.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Одетые в черное, с покрытыми черными кружевными вуалями склоненными головами, Мелани и Мария стояли около двери при входе в фамильный склеп Сантосов, стены которого были невидимы за огромными венками, сложенными рядом высокой горой. Амилькар стоял возле Марии, его глаза были скрыты темными очками. А позади толпилось множество людей, растянувшихся узкой линией вдоль склепа: друзья и служащие, честолюбцы и бессребреники, политические деятели и завсегдатаи их гостиной, люди слишком молодые, не понимавшие смысла смерти, и старики, для которых эта церемония была болезненным напоминанием, что и их смерть не за горами. Все они стояли и смотрели, как в свете яркого утреннего солнца гроб Диего опускали в семейный склеп. На лицах присутствующих отражались неподдельное отчаяние и печаль. На похороны богатых людей всегда приходит много народу, но Диего был ведь еще совсем молодым, веселым, любящим жизнь человеком, у которого было много друзей. Даже для тех, кто не особенно хорошо знал его, тот факт, что он умер таким молодым, был при жизни так удачлив во всех отношениях, счастлив в браке, являлся достаточной причиной чувствовать огромное потрясение от происшедшего. Особенно трудно было пережить случившееся его семье. Всегда казалось, что нет ничего на свете, способного уничтожить совершенную красоту его жены, но ее с трудом можно было узнать в печальной фигуре, стоявшей около склепа. Ее плечи согнулись под тяжестью обрушившегося горя, прекрасные глаза опухли и покраснели, а искусанные от безграничных мучений губы покрылись волдырями. Сердце разрывалось на части от одного взгляда на Мелани Сантос.
Только те, кто хорошо знал Марию Сантос, могли обнаружить в ней сходные признаки горя. Она стояла неестественно прямо, ее волосы и одежда были, как всегда, безукоризненны, и неизменный жемчуг слегка проблескивал сквозь черную вуаль, скрывавшую ее лицо. Женщина, стоявшая у склепа, в который только что положили ее сына, казалась все той же Марией, полностью контролирующей свои чувства и поддерживающей идеальный внешний вид. Только редкое нервное подергивание мышцы в углу рта и неморгающий, застывший взгляд говорили о ее напряженном состоянии.
Она первой вошла в склеп, за ней последовали Амилькар и Мелани. Вскоре после того, как семья Сантосов скрылась за стенами склепа, чтобы еще раз попрощаться с умершим, толпа, оставшаяся снаружи, разделилась на несколько небольших групп. Одни обсуждали различные версии того, как все произошло, другие умышленно уходили от данной темы и старались говорить совсем о других вещах, и все эти разговоры немного рассеяли гнетущую атмосферу смерти. Но появление семьи Сантосов, как веяние безграничной скорби, заставило всех замолчать.
Амилькар с женой и невесткой направились к воротам кладбища, за ними медленно пошли остальные. И только сейчас, идя по кипарисовой аллее, заметив причудливо разукрашенную церковь в конце нее, Мелани впервые за все это время почувствовала всю полноту своего одиночества. Предыдущие дни были наполнены присутствием внезапно обрушившегося горя, надеждами на сообщения, что все это ошибка и никакой аварии не было, бесконечными соболезнованиями, выражаемыми либо лично, либо по телефону. Выдвижные полки и стенные шкафы были пусты, все личные бумаги Диего Мелани выложила в огромный ящик и попросила шофера отвезти их в офис, чтобы секретарша мужа могла их разобрать, – сама заниматься этим она была не в силах. Мелани оставила у себя лишь несколько писем, написанных ей Диего, альбом с их совместными фотографиями, который за эти дни она изучила до мельчайших подробностей.
Атмосфера равнодушия и установленный ритуал каждого дня, привычные в их доме, отвлекали Мелани от полного погружения в свое горе, а единственной опорой, давшей ей возможность продержаться все это время, были всевозможные таблетки: голубые – от бессонницы, белые – для снятия напряжения, оранжевые – для восстановления сил.
Но вот привезли Диего. Мелани хотела спуститься во двор, когда прибыл гроб, но, мельком увидев из окна своей спальни выгружаемый огромный ящик и услышав злые реплики человека, руководившего рабочими, несшими этот тяжелый груз, решила подождать в своей комнате, пока они уйдут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90