После получасовой езды Мелани уже была рада такому решению: на машине им понадобилось бы четыре или пять часов, чтобы добраться до места, а самолетом они доберутся за час.
Они свернули с главной магистрали, и вскоре Мелани заметила высокую изгородь аэродрома. Уже через минуту машина плавно затормозила и остановилась у входа в ангар, где их ждал небольшой самолет. Мелани обратила внимание на то, что Ремиго уже был здесь и о чем-то оживленно разговаривал с пилотом. Заметив подъехавшую машину, он подбежал к ней, помог дамам выйти и, подхватив их багаж, направился к самолету, указывая путь. Как только все уютно разместились в креслах и пристегнулись ремнями безопасности, самолет плавно выехал из ангара и направился к взлетной полосе. Они не успели еще взлететь, как Мария обратилась к Ремиго с вопросом:
– У тебя нет случайно газеты?
Ремиго молча протянул ей газету.
Их полет длился уже несколько минут. Мелани, почувствовав усталость, откинулась на спинку сиденья и смежила ресницы, решив немного расслабиться. Время от времени она открывала глаза и смотрела в окно иллюминатора на расстилавшиеся внизу густые леса.
– О Боже! – неожиданно воскликнула Мария. – Это ужасно, просто ужасно…
– Что случилось? – поинтересовалась Мелани.
– Ничего, ничего… Я не могу ничего сказать… О, Мелани… – Она отложила газету в сторону, и Мелани, взяв ее, с любопытством побежала глазами по строчкам. Газета была открыта на странице, посвященной хронике местных происшествий. Один из заголовков, бросившийся Мелани в глаза прямо-таки ослепивший ее, гласил: „Убийство дизайнера". Только успев прочитать эти два слова, она уже поняла, что речь идет об Эдуардо. Буквы плыли у нее перед глазами: „…де Чакас найден мертвым в своей квартире… задушен… смерть наступила несколько часов назад… очевидность употребления наркотиков… подозревается в гомосексуальных связях…".
Пронзительный крик Мелани наполнил самолет. Она даже не старалась контролировать себя.
– Мы должны вернуться! – рыдала она, нащупывая пряжку пояса безопасности и пытаясь подняться с кресла, но Ремиго схватил ее за руки и удержал на месте.
Мария потянулась за своей сумочкой. Вынула оттуда маленькую коробочку и, открыв бутылку минеральной воды, налила немного в стакан.
– Выпей, это поможет тебе, – спокойно сказала Мария, заставляя Мелани взять лекарство. Когда наконец маленькая желтая таблетка оказалась между дрожащими губами Мелани, Мария протянула ей стакан воды, а затем, вздохнув, глубоко уселась в кресле, продолжая успокаивать невестку, нежно поглаживая ее по голове.
– Все хорошо… все хорошо… – как будто утешая малого ребенка, повторяла Мария снова и снова, пока Мелани наконец не успокоилась и не закрыла глаза.
– Быстро получилось, – услышала она далекий голос Ремиго.
– Она пробудет в таком состоянии до завтрашнего утра. – Мелани еще могла слышать голос Марии, но не могла разобрать, что та говорит, все слова в ее сознании слились в один непонятный протяжный звук.
Минуту спустя Мелани уже спала глубоким сном.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Открыв глаза, Мелани увидела лишь абсолютно белое полотно, и ей показалось, что она смотрит на облака через окно самолета. Она медленно пробуждалась, головная боль опять заставила ее опустить веки, и, почувствовав мягкость простыней, она решила, что находится в собственной кровати в своей комнате. Но, вновь открыв глаза, Мелани поняла ошибку: ее взору открылся совершенно чистый белый прямоугольник, а не витиеватая лепнина потолка ее спальни. Лишь сейчас вспомнились ей последние минуты, когда она еще была в сознании: известие о смерти Эдуардо, полет в Лас-Акесиас… Как только они приехали, кто-то, видимо, уложил ее в постель.
Осторожно, стараясь не шуметь, Мелани встала и огляделась. Это не ее спальня в их загородном доме и не одно из гостевых помещений. Все окружающее было незнакомым: большая белая комната с кроваво-красным кафельным полом и зарешеченным окном в тонкой стене, совсем немного мебели. Комнаты, которые она привыкла видеть, были элегантными и изысканными в их дорогостоящей простоте. Эта же почти граничила с бедностью и была обставлена дешевыми вещами: лишь небольшая решетка и шкафчик у двери, кровать, пара стульев – вот и вся обстановка. Мелани попыталась открыть дверь, потом решетку, но обе не поддавались. Другая дверь вела в ванную комнату, довольно старую, как предположила Мелани, заметив потрескавшиеся пожелтевшие стены. Здесь она увидела белое чистое полотенце и свою косметическую сумочку, лежавшую на маленьком столике у ванны. Мелани открыла ее, нашла там новые, еще запечатанные в коробочках зубную пасту и щетку. Расческа не была новой, но, к удивлению Мелани, на ручке из слоновой кости были выгравированы ее инициалы, хотя эта вещь никогда ей не принадлежала. Столик находился напротив еще одной двери. Мелани попыталась открыть и ее, несколько раз дернула за ручку, но результат остался прежним.
Вернувшись в спальню, Мелани подошла к входной двери и прислушалась, но не смогла уловить ни единого звука.
– Эй, кто-нибудь! – позвала она. Затем громко крикнула – опять ни малейшего движения. Мелани со всей силы начала долбить в дверь до тех пор, пока ее кулаки не заломило от боли. Все было напрасно, и молодая женщина поняла, что она находится в явно нежилом доме. Единственное окно в комнате было довольно высоко от пола, и Мелани, подтащив к стене стул, взобралась на него.
Первое, что сразу поразило ее, была необычная, невероятная яркость неба: его голубизна казалась неестественно насыщенной, как на почтовых красочных открытках. Потом Мелани увидела развернувшийся перед ней ландшафт. То была не знакомая безграничная зеленая прерия, к которой она привыкла; скалистые чужие горы тесной цепью обступали небольшую долину, и даже на таком расстоянии было заметно, что их вершины запорошены снегом. Бесплодная серость откосов сменялась шерстяным одеялом низкорослых кустарников или отчетливыми изгибами рыжевато-красной почвы. Где бы она ни находилась – это, безусловно, не Лас-Акесиас.
Пейзаж, окружающий дом, не походил ни на один из загородных парков и садов, какие знала Мелани. Он был слишком мал, чтобы называться парком, да и садом его нельзя было назвать; вокруг совсем не было цветов. Деревья и веретенообразные кустарники росли в прямоугольных клумбах, выложенных по контуру камнями, что казалось некоторой попыткой создания самой элементарной гармонии среди бесчисленного количества хаотично растущих высоких кактусов. Внезапно Мелани отвлек громкий лай, и через секунду она увидела двух громадных бегущих догов. Это зловещее зрелище было столь же необычно, как и все остальное. Доги были абсолютно белыми, как два больших пони, в их грациозных движениях чувствовалась сдержанная энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Они свернули с главной магистрали, и вскоре Мелани заметила высокую изгородь аэродрома. Уже через минуту машина плавно затормозила и остановилась у входа в ангар, где их ждал небольшой самолет. Мелани обратила внимание на то, что Ремиго уже был здесь и о чем-то оживленно разговаривал с пилотом. Заметив подъехавшую машину, он подбежал к ней, помог дамам выйти и, подхватив их багаж, направился к самолету, указывая путь. Как только все уютно разместились в креслах и пристегнулись ремнями безопасности, самолет плавно выехал из ангара и направился к взлетной полосе. Они не успели еще взлететь, как Мария обратилась к Ремиго с вопросом:
– У тебя нет случайно газеты?
Ремиго молча протянул ей газету.
Их полет длился уже несколько минут. Мелани, почувствовав усталость, откинулась на спинку сиденья и смежила ресницы, решив немного расслабиться. Время от времени она открывала глаза и смотрела в окно иллюминатора на расстилавшиеся внизу густые леса.
– О Боже! – неожиданно воскликнула Мария. – Это ужасно, просто ужасно…
– Что случилось? – поинтересовалась Мелани.
– Ничего, ничего… Я не могу ничего сказать… О, Мелани… – Она отложила газету в сторону, и Мелани, взяв ее, с любопытством побежала глазами по строчкам. Газета была открыта на странице, посвященной хронике местных происшествий. Один из заголовков, бросившийся Мелани в глаза прямо-таки ослепивший ее, гласил: „Убийство дизайнера". Только успев прочитать эти два слова, она уже поняла, что речь идет об Эдуардо. Буквы плыли у нее перед глазами: „…де Чакас найден мертвым в своей квартире… задушен… смерть наступила несколько часов назад… очевидность употребления наркотиков… подозревается в гомосексуальных связях…".
Пронзительный крик Мелани наполнил самолет. Она даже не старалась контролировать себя.
– Мы должны вернуться! – рыдала она, нащупывая пряжку пояса безопасности и пытаясь подняться с кресла, но Ремиго схватил ее за руки и удержал на месте.
Мария потянулась за своей сумочкой. Вынула оттуда маленькую коробочку и, открыв бутылку минеральной воды, налила немного в стакан.
– Выпей, это поможет тебе, – спокойно сказала Мария, заставляя Мелани взять лекарство. Когда наконец маленькая желтая таблетка оказалась между дрожащими губами Мелани, Мария протянула ей стакан воды, а затем, вздохнув, глубоко уселась в кресле, продолжая успокаивать невестку, нежно поглаживая ее по голове.
– Все хорошо… все хорошо… – как будто утешая малого ребенка, повторяла Мария снова и снова, пока Мелани наконец не успокоилась и не закрыла глаза.
– Быстро получилось, – услышала она далекий голос Ремиго.
– Она пробудет в таком состоянии до завтрашнего утра. – Мелани еще могла слышать голос Марии, но не могла разобрать, что та говорит, все слова в ее сознании слились в один непонятный протяжный звук.
Минуту спустя Мелани уже спала глубоким сном.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Открыв глаза, Мелани увидела лишь абсолютно белое полотно, и ей показалось, что она смотрит на облака через окно самолета. Она медленно пробуждалась, головная боль опять заставила ее опустить веки, и, почувствовав мягкость простыней, она решила, что находится в собственной кровати в своей комнате. Но, вновь открыв глаза, Мелани поняла ошибку: ее взору открылся совершенно чистый белый прямоугольник, а не витиеватая лепнина потолка ее спальни. Лишь сейчас вспомнились ей последние минуты, когда она еще была в сознании: известие о смерти Эдуардо, полет в Лас-Акесиас… Как только они приехали, кто-то, видимо, уложил ее в постель.
Осторожно, стараясь не шуметь, Мелани встала и огляделась. Это не ее спальня в их загородном доме и не одно из гостевых помещений. Все окружающее было незнакомым: большая белая комната с кроваво-красным кафельным полом и зарешеченным окном в тонкой стене, совсем немного мебели. Комнаты, которые она привыкла видеть, были элегантными и изысканными в их дорогостоящей простоте. Эта же почти граничила с бедностью и была обставлена дешевыми вещами: лишь небольшая решетка и шкафчик у двери, кровать, пара стульев – вот и вся обстановка. Мелани попыталась открыть дверь, потом решетку, но обе не поддавались. Другая дверь вела в ванную комнату, довольно старую, как предположила Мелани, заметив потрескавшиеся пожелтевшие стены. Здесь она увидела белое чистое полотенце и свою косметическую сумочку, лежавшую на маленьком столике у ванны. Мелани открыла ее, нашла там новые, еще запечатанные в коробочках зубную пасту и щетку. Расческа не была новой, но, к удивлению Мелани, на ручке из слоновой кости были выгравированы ее инициалы, хотя эта вещь никогда ей не принадлежала. Столик находился напротив еще одной двери. Мелани попыталась открыть и ее, несколько раз дернула за ручку, но результат остался прежним.
Вернувшись в спальню, Мелани подошла к входной двери и прислушалась, но не смогла уловить ни единого звука.
– Эй, кто-нибудь! – позвала она. Затем громко крикнула – опять ни малейшего движения. Мелани со всей силы начала долбить в дверь до тех пор, пока ее кулаки не заломило от боли. Все было напрасно, и молодая женщина поняла, что она находится в явно нежилом доме. Единственное окно в комнате было довольно высоко от пола, и Мелани, подтащив к стене стул, взобралась на него.
Первое, что сразу поразило ее, была необычная, невероятная яркость неба: его голубизна казалась неестественно насыщенной, как на почтовых красочных открытках. Потом Мелани увидела развернувшийся перед ней ландшафт. То была не знакомая безграничная зеленая прерия, к которой она привыкла; скалистые чужие горы тесной цепью обступали небольшую долину, и даже на таком расстоянии было заметно, что их вершины запорошены снегом. Бесплодная серость откосов сменялась шерстяным одеялом низкорослых кустарников или отчетливыми изгибами рыжевато-красной почвы. Где бы она ни находилась – это, безусловно, не Лас-Акесиас.
Пейзаж, окружающий дом, не походил ни на один из загородных парков и садов, какие знала Мелани. Он был слишком мал, чтобы называться парком, да и садом его нельзя было назвать; вокруг совсем не было цветов. Деревья и веретенообразные кустарники росли в прямоугольных клумбах, выложенных по контуру камнями, что казалось некоторой попыткой создания самой элементарной гармонии среди бесчисленного количества хаотично растущих высоких кактусов. Внезапно Мелани отвлек громкий лай, и через секунду она увидела двух громадных бегущих догов. Это зловещее зрелище было столь же необычно, как и все остальное. Доги были абсолютно белыми, как два больших пони, в их грациозных движениях чувствовалась сдержанная энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90