Сердцем чует Федор Тихонович: тянутся к нему ребята. А почему? Ведь молчун и хмур. А вот тянутся. И, по чести говоря, приятно это Федору Тихоновичу, очень приятно...
Однажды, ранней весной, играя с Сенькой, Федор Тихонович как бы между прочим сказал:
- Понадобится мне скоро помощничек. В экспедицию...
В комнате, кроме Сеньки, было еще двое ребят. Все сразу насторожились. Молчат, ждут: что еще Федор Тихонович скажет?
А тот тоже молчит. Словно ход очередной обдумывает. Наконец передвинул коня, говорит:
- На все лето...
И опять умолк.
Ну, Сенька видит - Федора Тихоновича не перемолчишь, спрашивает:
- А какой вам нужен помощничек?
- Толковый, - говорит Федор Тихонович. - Дисциплинированный. И притом, чтобы лопаты не боялся.
- Понятно, - говорит Сенька. - А сколько лет должно быть помощничку?
Тут ребята, все трое, разом уставились на Федора Тихоновича.
- От четырнадцати и выше...
Что на следующий день началось во дворе! Все мальчишки "от четырнадцати и выше", конечно, сразу загорелись. Ехать с Федором Тихоновичем! Непременно! Хоть на край света!
И тотчас слухи поползли, один красочнее другого. Мол, собирается Федор Тихонович откапывать захоронение какого-то скифского военачальника. А у того в гробнице золота и драгоценностей - не счесть. Другие говорили: направляется Федор Тихонович в какие-то таинственные пещеры, там на стенах такие рисунки древних художников - ахнешь! Третьи шептали, что Федор Тихонович намерен обследовать на дне какого-то моря древний затопленный город.
Мальчишки суетятся, один радуется, другой горюет: мамаша не пускает. Говорит, там тебя солнечный удар стукнет, а не удар - так замерзнешь. В общем, не пущу и баста.
Только и разговоров у ребят - о будущей экспедиции.
Это ж такая удача! Ночевки под открытым небом, неизведанные пути-дороги.
И притом - целых два месяца без родителей, без нудных указаний: "Вова, сделал уроки?", "Вова, уже поздно, ложись!". Целых два месяца полной свободы! Ну, и денег заработаешь - это тоже невредно. Очень! Как чудесно будет потом зайти в магазин, ткнуть пальцем в акваланг или карманный приемник и небрежно бросить продавщице: "Выпишите!" Именно так, не спрашивая о цене. "Выпишите" - и все. И платить своими, трудовыми, собственными, а не выклянченными у мамаши.
Вся жизнь на дворе с того дня переменилась. Закурит какой-нибудь паренек, а потом думает: "Ну его в болото. Засечет Федор Тихонович, не возьмет с собой..." И торопливо гасит сигарету.
Петька-"горилла" уж на что непутевый, и тот... Однажды вот пришел под хмельком. А у него привычка: выпьет чуточку, а орет на весь двор, куражится. Нарочно. Пусть, мол, все видят. "Я уже взрослый!" И на этот раз тоже стал руками своими длинными махать, изображать, будто сейчас свалится, ноги не держат, целый литр выпил. А потом сообразил: скажут Федору Тихоновичу, и плакала экспедиция. И тихо-тихо, вполне трезво домой убрался.
Но так было только сначала, первую неделю. А потом ребята подумали-подумали и поняли, что все их старания ни к чему. Возьмет-то Федор Тихонович только одного. И возьмет, конечно, самого лучшего.
Сказано же - "толкового, дисциплинированного". А кто толковый, кто дисциплинированный? Ясно - Сенька. Тут уж без спора. И опять же Федор Тихонович явно расположен к Сеньке. И вдобавок оба шахматисты. А Федору Тихоновичу, наверно, в экспедиции где-нибудь в пустыне, у костра, иногда вечерком уж как хочется сыграть! Не с кем. А теперь будет подходящий партнер.
- Яснее ясного, - сказал Петька. - Эй, пацаны! У кого стрельну закурить? - и, не таясь, пустил огромное облако дыма.
Прошло еще несколько дней.
Видел Федор Тихонович нетерпеливые взгляды мальчишек. Понимал: ждут они. Когда же он назовет "помощничка"?
И хотя уверены ребята, что выберет он Сеньку, но все же каждый втайне надеется. А вдруг?..
А не объявлял Федор Тихонович имя "помощничка" потому, что разобрали его сомнения. Да, нехорошо все получилось. Сказанул вот так, сгоряча, очень уж хотелось Сеньку с собой увезти, - а потом крепко задумался.
Проще, конечно, там, на месте, взять "помощничка". Все равно ведь придется нанимать там землекопов. И с главбухом из-за Сеньки неприятностей не оберешься. Зачем, мол, тащишь отсюда неквалифицированную рабсилу? Деньги на транспорт зря тратишь?
Да и самому Сеньке понравится ли там? Стоит ли срывать парнишку из дому? Ведь устал он после учебного года. Отдохнуть должен. А раскопки разве отдых? Не для себя ли, из своих эгоистических интересов стараешься ты, Федор Тихонович? Признайся-ка?!
Сам Сенька делал вид, что еще неизвестно, кого выберет Федор Тихонович. Но когда Сенька купил великолепный перочинный нож с тремя лезвиями, с отверткой, шилом и еще шестью разными, очень полезными, предметами, мальчишки понятливо переглянулись...
И книги теперь Сенька стал читать сплошь археологические. Вынесет в сквер толстый том, листает, ребятам рисунки показывает и объясняет:
- Это вот - гробница царя Агамемнона. В ней нашли одного золота десятки килограммов. А это - новгородские берестяные грамоты. На бересте в то время писали. А это - плот "Кон-Тики", на котором Тур Хейердал переплыл океан. Видите, без мотора...
Мальчишки слушают. Не очень-то радостно у них на душе.
- Агамемнон? - ехидно переспрашивает Петька. - "Кон-Тики"? Все понятно...
И впрямь, все понятно. Обидно только Петьке, что и он, как молокосос, как первоклассник какой-нибудь, тоже попался на эту удочку. Поверил почему-то, что и его могут взять в экспедицию. Почему его? Непонятно. Сам и виноват...
Сам-то сам, а все же обидно. И от этой обиды хочется Петьке выкинуть что-нибудь хлесткое, необычное, что-нибудь такое, чтобы сразу всем носы утереть.
И как раз подворачивается случай: у малышей несчастье - змей хвостом зацепился за водосточную трубу, повис там, на высоте третьего этажа.
"Эх, была не была!"
Петька-"горилла" лезет по водосточной трубе. Сбегаются люди со всего двора. Малыши испуганно и восторженно пищат.
- Не смей! Слазь! - кричит дворничиха.
Но Петька взбирается. Выше... Выше...
Он видит: внизу, в сквере, за шахматной доской - Федор Тихонович. Вот и пусть любуется!
Петька лезет долго. Чем выше, тем медленней. Возле каждого вбитого в стену костыля - передышка. Все же добрался, отцепил змея. Теперь можно и вниз. Но Петька должен же покуражиться. Уцепившись левой рукой за трубу, он правой снимает кепочку и, размахивая ею, поет:
Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
Я тебя успела позабыть...
Поет с ужимками, кривляясь.
- Ой, упадет! - Раиса Георгиевна мечется по двору.
- Слазь, балбес! - ругается дворничиха.
Мне теперь морской по нраву дьявол,
Его хочу любить!
завывает Петька.
Труба скрипит, с нее сыплются кусочки краски, ржавчины.
Закончив концерт, Петька спускается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26